Бетховен. Биографический этюд - Василий Давидович Корганов

оторванного от всего мира валами и бастионами, лишенного даже почтового сообщения. До конца июля обыватели не смели выйти из городских ворот, и Бетховен, еще весной переселявшийся обыкновенно на дачу, в предместья, принужден был теперь скитаться по улицам столицы, мимо опустелых дворцов, среди толпы незнакомых грустных обывателей.

Когда бряцает оружие, то муза молчит. Ничего выдающегося за это время Бетховен не создал. Напрасно издатель Томсон прислал (23 сентября 1809 года) из Эдинбурга 43 шотландских песни с предложением немедленно написать (за 10 фунтов стерлингов) аккомпанемент для фортепиано или арфы со скрипкой и виолончелью. Приняв заказ, композитор ограничился эскизами, и только обработка двух начатых произведений вызвала в нем некоторый интерес; то были соната ор. 81 и концерт Es-dur, op. 73.

Соната ор. 81, как уже было упомянуто, состоит из трех частей с такими заголовками: прощание, отсутствие и возвращение; эти клички побудили многих известных критиков, биографов и виртуозов трактовать сонату, как иллюстрацию к трогательному роману, где влюбленные герои испытывают тягость расставания, страдают в одиночестве, мечтая об объятиях и поцелуях, наконец, встречаются и навеки соединяют свои сердца. Подобная басня была настолько заманчива для поклонников программной музыки, что даже после того, как были опубликованы подробные заголовки автографа: «Прощание, Вена 4 мая 1809 г., день отъезда моего уважаемого эрцгерцога, его императорского высочества, князя Рудольфа; возвращение его императорского высочества, моего уважаемого эрцгерцога, князя Рудольфа, 30 января 1810 года»; даже после того, как Эд. Ханслик остроумно высмеял неудачных фантазеров, все еще появились романтического свойства комментарии к этой сонате. В техническом отношении произведение это долгие годы считалось весьма трудно исполнимым, а обилие разнообразных звуковых красок поражало слушателя, что, вероятно, навело Бирея на мысль переложить сонату на оркестр, в каковом виде ее называли «десятой» симфонией Бетховена.

Молчание музы, вызвавшее пересмотр и отделку некоторых уже готовых произведений, навело также учителя на мысль заняться немного педагогией и, так сказать, текущими делами: к этому тревожному времени относится работа Бетховена по сбору материалов для занятий со своим учеником, эрцгерцогом Рудольфом; материалы заключались в выборе пьес из произведений Ф. Э. Баха, Фукса и Альбрехтсбергера для теоретических упражнений эрцгерцога.

В конце лета Бетховен получил от Брейткопфа и Хертеля посланные им давно для печати композиции, в том числе виолончельную сонату ор. 69, посвященную барону Глейхенштейну; передавая последнему первый печатный экземпляр сонаты, автор сделал на обложке соответственную надпись, заканчивающуюся словами «inter lacrimas et luctum»; быть может, выражение это – «среди слез и скорби» – относилось к осаде Вены или же к смерти старца Гайдна, сраженного нервным ударом при первом громе канонады; 26 мая Гайдн еще мог сесть за клавесин и дрожащим голосом пропеть строфы созданного им немецкого народного гимна, а 31 мая ночью приятели стояли уже перед трупом творца «Сотворения мира».

Вскоре по восстановлении почтовых сношений Вены и почти одновременно с посылкой от Брейткопфа и Хертеля, Бетховен получил из Голландии диплом на звание члена академии, весьма польстивший самолюбию композитора.

Амстердам, 9 августа 1809 года.

Секретарь четвертого отделения

Королевской Академии наук,

литературы и изящных искусств.

Господину Л. ван Бетховену.

Члену-корреспонденту названного отделения.

Милостивый Государь.

Четвертое отделение Королевской академии наук, литературы и искусства избрало вас членом-корреспондентом, о чем имею честь сообщить.

Отделение не сомневается в том, что ваше чрезвычайное дарование окажет содействие великой цели, предначертанной академии его величеством.

Честь имею засвидетельствовать почтение,

Милостивый Государь, вашего покорного слуги

К. И. Росс.

Глава VII

1809–1812

Знакомство с Беттиной Брентано (Арним). – Опять сердечное страдание. – Намерение покинуть Вену. – Поездка в Теплиц. – Знакомство с Гете и Тидге. – Оперные замыслы. – Переговоры с Дрибергом, Трейчке, Хаммер-Пуршталем, Кернером и друг. – Открытие нового театра в Будапеште. – Амалия Зебальд. – Вновь увлечение. – Поездка к брату Иоганну в Линц. – Переписка с издателями.

Единственным выдающимся произведением Бетховена, созданным в период увлечения Терезой Мальфати, был «Эгмонт» (ор. 84), ряд отдельных пьес, иллюстрирующих трагедию Гете; сюда входят: 1) известная всем увертюра, яркая по содержанию, прелестная по форме, отражающая, как в зеркале, доминирующее настроение всей трагедии; 2) песня Клары (1-е д., 3-я сцена, «Гремят барабаны»); 3) вторая песня Клары (3-е д., 2-я сцена, «И веселых, и тяжелых»); 4) четыре антракта; 5) смерть Клары; 6) видения Эгмонта и 7) «Победная симфония», или финал, раздающийся за последними словами Эгмонта, призывающего народ к восстанию за независимость; этот финал представляет собой также заключительную часть увертюры. Впоследствии появились два текста к музыке «Эгмонта», позволяющие ставить ее самостоятельно, без трагедии Гете. При первом исполнении этого произведения, 24 мая 1810 года, роль Клары играла молодая и необыкновенно красивая артистка Антонина Адамбергер; в 1817 году эта даровитая артистка вышла за известного археолога Арнета; в 1867 году она так описывала Тайеру подробности первой постановки «Эгмонта» с музыкой Бетховена:

«Тогда я была молоденькой девицей, постоянно смеющейся и глупенькою, не способною понять значение великого человека, с которым меня познакомили, и присутствие которого нисколько меня не смущало.

– Умеете ли вы петь? – спросил он меня.

Я резко дала отрицательный ответ.

– Как! – воскликнул он удивленно, – вы не умеете петь, а меня заставили написать для вас две арии!

Я ответила, что училась только четыре месяца, но, заболев горлом, прекратила занятия.

– Вот и прелестно, – заметил он на венском диалекте.

Затем мы направились к фортепиано, он стал перелистывать кипу нот, которые остались мне от отца, и я распевала, как попугай. Просматривая их, он нашел известное рондо из оперы Цингарелли «Ромео и Джульетта».

– О! Вам знакомо оно? – спросил он, садясь за клавиши. Я без стеснения спела арию и пустилась в болтовню с ним. Взор его выражал большое удовольствие и, отечески лаская меня, он прибавил:

– Прелестно, дитя мое, – я теперь узнал то, что мне нужно.

Через три дня он пришел ко мне с двумя ариями и несколько раз пропел их сам, чтобы объяснить мне свои намерения. Я учила их с ним и в три урока достигла исполнения, удовлетворявшего автора.

– Прекрасно, – сказал он мне на прощание, – пойте арии так, как вы их пели мне, не слушайте посторонних замечаний, от кого бы они не исходили и не прибавляйте ни одной ноты к написанному мною».

После этого артистка встречала композитора лишь на репетициях; на одной из них кто-то посоветовал петь арии под аккомпанемент лишь гитары, тогда как Бетховен, ввиду неопытности певицы, сосредоточил главный интерес их в оркестровом сопровождении; непрошеному советчику пришлось за это выслушать грубую отповедь автора.

Вслед за сочинением «Эгмонта» в деятельности Бетховена вновь наступило довольно продолжительное затишье, слегка прерывавшееся созданием произведений, большинство