Очерки из моей жизни. Воспоминания генерал-лейтенанта Генштаба, одного из лидеров Белого движения на Юге России - Александр Лукомский

ОХОТЫ НА ИСКУССТВЕННО РАЗВЕДЕННУЮ ДИЧЬ

В Западной Европе (Англия, Франция, Германия, Австро-Венгрия, Италия и др.) уже с давних пор, как следствие дробления земельных угодий и большой плотности населения, стала выводиться дичь. Вследствие этого владельцы имений, сначала для улучшения охоты на своих землях, а затем и с целью увеличения их доходности, стали искусственно разводить дичь и создавать правильные охотничьи хозяйства. Главным образом разводили то, что легче всего поддавалось искусственному размножению и легко акклиматизировалось, а именно больше всего разводили зайцев, кроликов, куропаток (серых) и фазанов. Из более крупной дичи: оленей-уаниэлек, коз и – в очень редких случаях (в Австро-Венгрии) – так называемых благородных (королевских) оленей.

В конце XIX столетия, с чисто промышленной целью (в странах, где сохранились еще крупные лесные угодия), стали разводить лисиц (даже черно-бурых) и северных оленей (в Соединенных Штатах Америки и Канаде). За последнее время в Канаде начинают разводить лосей.

В России, при ее обширных пространствах, редком населении и изобилии всевозможной дичи, до конца XIX столетия искусственно разводились для промышленной цели и для собственного питания народностями Северной Сибири только северные олени, а в других районах Сибири (главным образом на Алтае) олени-маралы, доход с которых получался от продажи их рогов (олени, как и козлы, меняют рога ежегодно), которые вываривались, и особо приготовленная из них эссенция продавалась как лекарство (главным образом для восстановления сил) по очень дорогой цене.

На Руси развитие охотничьего хозяйства, до последнего двадцатипятилетия XIX столетия, шло по пути создания боярами, князьями, а затем просто помещиками своих «охот» для охоты за имеющегося на их угодиях и в окрестностях самого разнообразного зверя и всякой дичи. Чем крупней и богаче был землевладелец, тем богаче, многочисленней и лучше была его «охота». Но и самые мелкие землевладельцы, до однодворцев включительно, создавали и держали свои маленькие «охоты».

«Охоты» бывали самые разнообразные, в зависимости от вкуса лиц, их создававших. Для ружейных охот держались всевозможные легавые собаки, пойнтера, гордоны и проч. Для охоты с облавами подбирались специалисты для выслеживания зверя, его обкладывания и выставления на линию охотников. Крупные землевладельцы стремились иметь своих хороших «псковичей» (псковичами, по названию Псковской губернии, где особенно развивался этот промысел, назывались специалисты по выслеживанию зверя и его выставлению, по следу, на стрелков. Псковичи умели без всяких флажков, идя за зверем по его следам на лыжах, выставлять его в желаемом для них направлении), егерей и проч. Для ружейной охоты по зайцам и по зверю с собаками заводили своры гончих, с соответствующими ловчими, выжлятниками, подвывалами зверя, егерями и проч. Для охоты конной заводили своры борзовых (для охоты по зверю выводились густопсовые борзые) и подготовлялись особые специалисты для этой охоты. Для парфорсных охот (было заимствовано главным образом из Англии) заводились особенные парфорсные гончие, создавались конюшни наскаканных лошадей и проч. Но и в России к семидесятым годам XIX столетия, с постепенным обеднением поместного дворянства, с дроблением земельных угодий, с увеличением населения и с уменьшением дичи, все эти охоты постепенно хирели, уменьшались (совсем почти исчезли и охоты с соколами). К началу XX столетия осталось в России очень мало из прежних «охот». Росли города, увеличивалось число городских охотников, увеличивалось число браконьеров, дичь и зверь беспощадно уничтожались в окрестностях больших центров. Никакие охотничьи законы не помогали. Начали создаваться организованные охотничьи кружки, арендовавшие земли для охоты. Вследствие уничтожения местной дичи стали разводить искусственно зайцев, куропаток, фазанов, коз, оленей-уаниэлек.

Из крупного зверя была произведена очень удачно кончившаяся попытка размножения туров (особый вид диких быков). В России эти туры сохранялись только в одной Беловежской пуще, а на Кавказе в имении Великого князя Михаила Николаевича, северней Боржома (кавказские туры были значительно меньше беловежских). Кавказские туры стали вымирать, и было решено попробовать перевести несколько десятков туров из Беловежья на Кавказ. Опыт дал отличные результаты, если только ныне, при большевиках, не перебьют всех кавказских туров, как уничтожены беловежские.

В Центральной России довольно много стали разводить дичь с конца XIX столетия в окрестностях Петербурга и Москвы. Разводилась дичь и в некоторых крупных имениях. Но во всех этих районах еще не создавалось правильного охотничьего хозяйства, преследующего не только цели улучшения охоты и размножения дичи, но и увеличения доходности данного имения. У нас, в центральных губерниях, разводилась дичь лишь с целью улучшения охоты, чтобы получить большее удовольствие на охоте. Материалистические же цели не преследовались. В несколько иных условиях стоял этот вопрос в губерниях так называемого Царства Польского (Польше) и в юго-западных губерниях. Здесь польские магнаты в своих имениях заводили правильные охотничьи хозяйства по примеру Западной Европы. Эти охотничьи хозяйства, доставляя удовольствие хорошей охотой, давали доход, который шел на улучшение того же охотничьего хозяйства и на увеличение общей доходности имения. Правильно поставленное охотничье хозяйство с хорошо организованной продажей битой дичи давало иногда крупный доход. Я знаю, например, что у графа Ржевусского (в Киевской губернии) на доход с охотничьего хозяйства отлично содержался громадный парк в имении и, кроме того, владелец получал от трех до пяти тысяч чистого дохода. В юго-западном крае лучше всего охотничьи хозяйства были поставлены в имениях графов Потоцких и Браницких. В именьях Браницких около Белой Церкви разводилась масса козлов и оленей (уаниэлек). Великий князь Николай Николаевич очень любил охотиться у Ераницких около Белой Церкви на оленей. Он стрелял их из малокалиберного штуцера с подъезда. Объезжая громадный парк на особом охотничьем шарабане, он стрелял по оленям, которые появлялись по сторонам. Будучи хорошим стрелком, Великий князь гордился тем, что он, стреляя, целился только в голову оленя; целить в бок он считал плохим выстрелом. Я несколько раз принимал участие в охотах, устраивавшихся графом Адамом Ржевусским. Охоты устраивались на фазанов и на зайцев. После охоты каждый приглашенный, независимо от того, сколько он настрелял, получал перед отъездом изящную корзиночку или небольшой ящик, в которые было уложено два фазана и один заяц. Вся остальная убитая дичь отправлялась в Москву.

Охоты на фазанов устраивались в прекрасном парке, где они и разводились и где был устроен особый фазаний питомник. Стрелков обыкновенно было от 12 до 15. Загоны устраивались два-три до завтрака и обыкновенно два перед обедом. Перед расстановкой стрелков Ржевусский всегда предупреждал гостей, что фазанок (куриц) стрелять нельзя; что убивший случайно фазанку должен будет уплатить пять рублей штрафа за убитую птицу.

Опишу одну из таких охот. Утром, после кофе и легкого завтрака, мы пошли из усадьбы в парк. Ржевусский, как всегда, предупредил о том, что нельзя стрелять фазанок.

Взяли номера. Мне пришлось стоять между генералом Косычем166 (был помощником командующего войсками Киевского военного округа) и моим приятелем Константином Константиновичем фон Коленом167. День был теплый, солнечный. Казалось, что на дворе август, а не октябрь. Начался загон. Далеко впереди сорвалось несколько фазанов, взмыли высоко вверх и потянули через головы охотников. Началась стрельба. Промахов много. Но вот вижу, довольно низко тянет курица прямо на Косыча. Он выцеливает… Стоявший правей его граф Ржевусский выскакивает вперед и кричит: «Курица!» – но Косыч не слышит и стреляет. Промах. Косыч продолжает вести ружьем птицу. Взволнованный Ржевусский кричит уже по-польски: «Кура! Кура!» Косыч стреляет, и подбитая фазанка падает.