Час Совы - Владимир Добряков

Дальше почва становится суше, трава гуще, и явные следы теряются. Ориентируюсь по едва заметным признакам. Сдвиги слоев старой хвои, сбитая с травы роса, свежесорванная паутина и тому подобное. Впрочем, это всё не очень существенно. Мне уже ясно направление, которое взял пришелец, и на берегу реки его следы вновь проявятся. Там я точно буду знать, куда он пошел: вверх или вниз по течению.

Иду бесшумно. По крайней мере, мне так кажется. Стараюсь даже дышать в полдыха. Вдруг мой слух улавливает негромкий, но характерный звук: сухой щелчок затвора, досылающего патрон в патронник автомата. Звук доносится спереди, справа. Тут же делаю бросок влево и, упав на землю, откатываюсь назад, вправо. Огня не открываю. Не имею дурацкой привычки стрелять наобум, не видя цели. Да и нет у меня того ощущения, что я сам четко посажен на мушку.

Выжидаю. Всё тихо. Осторожно переползаю вправо, выбирая направление таким образом, чтобы не тревожить кустов и низких веток. Слева раздаётся возмущенный щебет птицы. Ага! Это на поляне, где я рубил деревья для плота. Подползаю чуть ближе и внимательно, буквально сантиметр за сантиметром осматриваю поляну. Есть! У самой опушки из-за пенька торчит ствол автомата. Только самый кончик, но вполне достаточно, что бы определить, это АКМ. Ствол смотрит чуть в сторону от меня.

Очень хорошо. Двигаясь вдоль опушки, сползаю к речке. Сейчас под берегом я переберусь на другую сторону поляны, зайду пришельцу в тыл и выясню, кто это посетил меня с оружием в руках.

Вода ещё высокая, но если двигаться вплотную к корягам, обильно торчащим по берегу, можно довольно быстро и бесшумно проскочить открытое место. Короткими перебежками, от коряги к коряге, двигаясь почти на четвереньках, я уже достиг края поляны, когда, упав у последнего, вывороченного водой, пня, слышу над головой тихий вздох и ещё более тихий голос, полный удивления, боли, тоски и недоверия:

— Андрей!

От неожиданности делаю рывок вправо и оказываюсь в воде. Мой автомат смотрит точно в цель, палец лежит на спусковом крючке. Я готов открыть огонь. А на коряге сидит…

Лена смотрит на меня и не верит тому, что видит. Она одета точно так же, как и я. Только вместо шлема на ней тёмно-голубой берет. Руки бессильно опущены, автомат лежит на земле.

Минуту или две я смотрю на неё, не веря своим глазам, изредка встряхивая головой, чтобы прогнать наваждение. Но «призрак» не исчезает. Он только качает головой, и губы его что-то шепчут. Я еле-еле могу разобрать этот шепот, хотя нас разделяют всего три шага:

— Неужели? Неужели я нашла? Нет. Не может быть! Сейчас я проснусь и… У меня просто мания…

Она поднимает автомат, берёт его за ствол и, опираясь им о землю, пытается привстать. Но ноги её не слушаются. Она закрывает глаза и, тихонько покачиваясь взад-вперёд, шепчет:

— Сейчас открою глаза, а его нет. Нет, и всё. Потому, что не может мне так повезти…

Осторожно, словно боясь, что Лена исчезнет, я подхожу к ней и, присев рядом на корягу, трогаю её за плечо. Живая.

— Лен, это ты, что ли? Или у меня глюки? — тихо спрашиваю я.

Спрашиваю даже не её, а себя. Этого просто не может, не должно быть. А Лена, по-прежнему не открывая глаз, шепчет:

— Нет. Это я сплю, и ты мне снишься.

— Ленок? Как ты здесь оказалась?

Лена перестаёт раскачиваться и настороженно спрашивает:

— Как ты меня назвал? Повтори.

— Ленок.

Лена резко поворачивается ко мне и визжит на весь лес так, что, наверное, даже медведи шарахнулись в неизвестном направлении:

— Андрей! Андрюшка!

Она мёртвой хваткой вцепляется в мои плечи, прижимается ко мне и начинает реветь. Реветь самым откровенным образом. Сквозь рыдания прорывается то смех, то не очень-то связные фразы:

— Нашла! Я нашла тебя! Никто мне не верил! Я сама уже перестала верить! Ты ведь не пропадёшь больше? Не пропадай, Андрюшенька, прошу тебя, любимый мой. Я думала, что уже навеки заблудилась в этих бесконечных переходах… Ты никуда больше не исчезнешь? Я уже застрелиться хотела… Как я устала! Устала искать тебя, устала надеяться. Теперь я тебя никуда не отпущу! Куда ты, туда и я! Мне так было плохо без тебя, любимый!

Похоже, что у моей подруги начинается истерика. Надо что-то делать. Я в таких случаях всегда теряюсь и делаю такое, о чем потом не могу вспоминать без того, чтобы не покраснеть, по крайней мере, внутренне. Вот и сейчас я не нахожу ничего лучше, чем вытащить аптечку и извлечь из неё аэрозольный баллончик с успокоительным. Но, не взирая на своё состояние, Лена тут же реагирует на моё движение:

— Что это?

— Успокоительное.

— Идиот!

Резким ударом Лена выбивает у меня баллончик. Её заплаканные глаза тут же просыхают и загораются гневом:

— Ты что, спятил? Собираешься накачивать меня всякой гадостью! Думаешь, у меня истерика? Как не так! Я кто, по-твоему: психолог или саксофонист? Если я после такого нервного перенапряжения позволила себе разрядиться, это не значит, что я потеряла контроль над собой.

— Вот теперь я вижу, что это, действительно, ты! — смеюсь я и целую сердитые, но до невозможности родные и любимые глаза.

— Андрей, это просто чудо, что мы с тобой сумели найти друг друга! — шепчет Лена.

— Нет, Леночка, боюсь, что это далеко не чудо, — бормочу я.

Но Лена пропускает мои слова мимо ушей.

— Я просто растерялась, когда увидела, что дальше идти некуда. Растерялась, не то слово. Я ужасно испугалась, меня просто трясти начало. И вдруг, надо же, ты оказался именно здесь и именно в это время. Теперь мы не пропадём. Теперь мы вместе найдём выход. Куда ж нам идти, Андрей? Ты что-нибудь уже прикинул?

Она с надежной смотрит на меня. До неё просто ещё не доходит, что отсюда нет выхода. Она ещё не знает, что я живу здесь уже около года. Чтобы сразу не отвечать на её вопросы, я перевожу разговор на другую тему:

— Хорошо еще, что мы не начали палить друг в друга. Это была бы та встреча!

— Действительно, только этого и не хватало. Но, милый мой, должна сказать, что ты ходишь по лесу, как медведь. От хроноагента экстракласса я ожидала большего. А когда ты ввалился под берег, я дважды могла подстрелить тебя. Рука не поднималась. Решила сначала поближе посмотреть, кто это за мной охотится? Как оказалось, правильно сделала.

Я вспоминаю, как тихо и незаметно Лена подобралась ко мне, и мне становится стыдно. Да, Андрей Николаевич, подрастерял ты свою квалификацию за этот период беззаботной жизни.

Как ни приятно сидеть на поляне и держать в объятиях вновь обретённую подругу, но не сидеть же так вечно. Впрочем, сейчас я готов просидеть с ней так до самой ночи. Встаю и поднимаю Лену:

— Ну, что ж, пойдём.

— Куда? — спрашивает она.