Роль морских сил в мировой истории - Альфред Мэхэн

Над двумя способами аргументации превалировала логика ситуации и силы. Португалия считала опасность со стороны Англии более непосредственной и значительной, чем со стороны Испании, и все же оставалась в течение нескольких поколений верной альянсу с англичанами. Эта связь была для Англии столь же полезной, сколь и с любым другим из ее колониальных владений, конечно в зависимости от театра главных военных операций в каждый конкретный период времени.

Предварительное мирное соглашение было подписано 3 ноября 1762 года в Фонтенбло. Окончательный же договор – 10 февраля того же года в Париже, откуда он взял свое название.

По условиям договора Франция отказалась от всех претензий на Канаду, Новую Шотландию и все острова залива Святого Лаврентия. Наряду с Канадой она уступила долину Огайо и всю территорию к востоку от Миссисипи, за исключением города Новый Орлеан. В то же время Испания взамен возвращенной ей Гаваны уступила Флориду, под названием которой выступали все испанские континентальные владения к востоку от Миссисипи. Таким образом, Англия приобрела колониальную империю, объемлющую Канаду от Гудзонова залива и всю территорию нынешних Соединенных Штатов к востоку от Миссисипи. Возможности этого обширного региона предвосхищали тогда лишь частично, и ничто еще не предвещало тогда восстания 13 колоний.

В Вест-Индии Англия вернула Франции важные острова Гваделупу и Мартинику. Четыре так называемых нейтральных острова из Малых Антильских были поделены между двумя державами. Сент-Люсия отходила Франции, Сент– Винсент, Тобаго и Доминика – Англии, которая сохраняла за собой также Гренаду.

Остров Менорка вернулся к Англии, и, так как возвращение этого острова Испании было одним из условий ее альянса с Францией, эта страна, неспособная его выполнить, передала Испании остатки Луизианы, расположенные к западу от Миссисипи.

В Индии Франция вернула себе владения, которыми она располагала до того, как Дюпле начал реализацию своих планов территориальной экспансии. Но она отказалась от своего права на сооружение укреплений или содержание войск в Бенгалии и оставила, таким образом, опорный пункт в Чандернагоре беззащитным. Словом, Франция вернула возможности для торговли, но практически оставила свои претензии на политическое влияние. Молчаливо признавалось, что английская компания сохранит за собой все завоевания.

Право на рыболовство у побережья Ньюфаундленда и части акватории залива Святого Лаврентия, которым прежде пользовалась Франция, по условиям договора ей было гарантировано. Но в таком праве было отказано Испании, которая требовала его для своих рыбаков. Эта уступка Франции была одной из тех, которые подвергались наиболее яростной критике со стороны английской оппозиции.

Английская нация, в большинстве своем, и Питт, народный герой, резко возражали против условий договора. «Франция, – говорил Питт, – является главным нашим противником как морская и торговая держава. Все, что мы приобретаем в этих сферах, представляет для нас ценность прежде всего из-за ущерба, который мы этим наносим ей. Вы оставляете Франции возможность возрождения ее флота». Действительно, с позиции морской силы и соперничества наций, санкцию на которое давал дух того времени, эти слова, хотя и пронизаны нетерпимостью, строго говоря, оправданны. Возвращение Франции ее колоний в Вест-Индии и опорных пунктов в Индии, вместе с предоставлением важного права на рыболовство в ее бывших американских владениях, открывало перед ней возможности (и соблазны) к возрождению судоходства, торговли и флота. Таким образом, складывалась тенденция к уклонению Франции с пути осуществления континентальных амбиций, который оказался столь пагубным для ее интересов и, в равной степени, благоприятным для беспрецедентного роста английской морской силы. Оппозиция (и, на самом деле, некоторые из министров) также полагали, что утрата такой важной господствующей позиции, как Гавана, слабо компенсируется уступкой Англии еще почти необитаемого и малопродуктивного региона под названием Флорида. Предлагали Пуэрто-Рико, взяли Флориду. Имелись и другие малозначащие территории разного рода, приобретать которые не было необходимости. Нельзя отрицать, что, благодаря военному господству Англии в морях, захвату многих важных позиций, которыми она теперь владела, подавляющему превосходству численности ее флота, процветанию торговли и внутреннему благосостоянию, можно было бы выдвинуть более суровые условия мирного договора, и это было бы благоразумно. Кабинет министров оправдывал свое стремление заключить договор и уступчивость соображениями колоссального роста долга, который достиг тогда 122 миллионов фунтов стерлингов, суммы, с любой точки зрения более значительной тогда, чем теперь. Но в то время как эта трата в счет будущего была полностью оправданной, существовала также настоятельная необходимость, чтобы были извлечены наибольшие выгоды из сложившейся военной обстановки. Этого добиться министерству не удалось. Что касается долга, французский историк хорошо подметил, что «в этой войне и в последующие годы Англия добивалась не меньшего, чем завоевания [испанцами] Америки и освоения Ост-Индской компанией Индии. Благодаря этим двум территориям ее промышленность и торговля приобретали более чем достаточные рынки, возмещавшие многочисленные жертвы, которые она понесла. Наблюдая падение морской активности Европы – упадок ее торговли, незначительный рост ее промышленности, – могла ли английская нация опасаться будущего, предлагавшего ей столь широкие перспективы?» К сожалению, нация нуждалась в эффективном представительстве во власти. Избранный выразитель ее воли, возможно единственный деятель, способный подняться до использования великого шанса (то есть Уильям Питт Старший (1708–1778), не пользовался благосклонностью двора.

Тем не менее Англия сделала очень большие приобретения, и не только в смысле территориальной экспансии, не только в усилении преобладания в морях, но также в укреплении престижа и положения в глазах представителей других наций, теперь полностью осознавших мощь ее ресурсов и силы. В сравнении с этими результатами, достигнутыми на море, итоги континентальной войны представляли собой разительный контраст. Франция, наряду с Англией, прекратила в ней участие. Мир между остальными сторонами, участвовавшими в этой войне, был подписан через пять дней после Парижского мира. Условия мира базировались просто на принципе status quo ante bellum (положение, существовавшее до войны). По оценке короля Пруссии, на войне пали или умерли 180 тысяч его солдат из населения королевства, составлявшего 5 миллионов. Между тем потери России, Австрии, Франции достигали 460 тысяч человек (потери Пруссии указаны верно, потери Австрии – 140 тыс., России – 120 тыс., Франции – 70 тыс. (включая бои на всех фронтах), то есть не 460, а 350 тыс. Санитарные потери в 2–3 раза превосходили боевые. Англия, германские государства (кроме Пруссии), Швеция и Португалия потеряли 40 тыс. (Урманс Б.Ц. Людские потери вооруженных сил в европейских войнах). – Ред.). Общий результат войны просто состоял в возврате к прежнему состоянию дел[103](благодаря смерти императрицы Елизаветы и приходу к власти Петра III, поклонника прусского короля, который вернул Фридриху II все завоеванное русским оружием и даже вступил с ним в союз против Австрии (вскоре Петр III был убит заговорщиками и не успел наломать всех дров. Но Фридрих II был спасен. – Ред.).