Падение Римской империи - Питер Хизер

Теперь, когда Аспар прикрыл один фланг Аэция, тот смог взяться за решение проблем в Галлии. Для этого ему потребовалась дополнительная помощь — настолько они были серьезны. Констанций использовал вестготов, чтобы установить контроль над другими группами интервентов. Однако теперь амбиции вестготов значительно возросли, к тому же они в любом случае представляли собой часть общей проблемы: на римской территории находилось слишком много вооруженных группировок иноземцев. Аэций нуждался в военной помощи извне, по крайней мере до тех пор, пока вестготов не удастся ввести в прежние рамки. Из Константинополя она прийти не могла, так как Восточная Римская империя уже оказалась вовлечена в североафриканские события. Единственные, к кому ему оставалось обратиться, были гунны — силы, которые, возможно, также привлекал Констанций. Гунны уже сыграли важнейшую роль в карьере Аэция. То, что он сумел обеспечить их отход из Италии в 425 г., спасло его от неминуемой смерти (ведь он поддерживал узурпатора Иоанна); кроме того, гуннская армия помогла ему вернуть власть после того, как он потерпел поражение от Бонифация. Итак, первым его побуждением, как сказано в первых строках уцелевшего фрагмента второго панегирика, написанного Меробавдом, было вновь обратиться к ним за помощью: Аэций «вернулся на Дунай с миром и освободил Танаис [на реке Дон] от безумия; он повелел раскаленным землям и почерневшим небесам освободиться от привычного для них пожара войны. Кавказ дал отдых мечу, и его свирепые цари прекратили бои».

Возможности Аэция, разумеется, простирались вовсе не так далеко, как следовало из слов Меробавда. Он пытался создать у аудитории представление, будто Аэций установил порядок на землях Скифии, Северного Придунавья и на востоке Германии. Эта область, как мы видели в пятой главе, подпала под власть гуннов самое позднее с 420 г. О том же, что они заставили Аэция заплатить высокую цену за свою помощь, Меробавд умалчивает. Прежде гунны служили в римской армии за плату. На сей раз Западная империя, по-видимому, окончательно разорилась — ведь ей пришлось провести так много дорогостоящих войн, и к тому же значительная часть территорий, принадлежавших ей в прежние времена, более не приносила доходов. Или, быть может, гуннам на сей раз хотелось чего-то иного? Так или иначе, Аэций вынужден был уступить гуннам, передав под их контроль территорию вдоль р. Сейв в Паннонии. Меробавд нигде не упоминает об этом, хотя все его слушатели должны были знать, что случилось. Лучший способ справиться с затруднениями зачастую состоит в том, чтобы вовсе не говорить о них. В любом случае в обмен на территориальные уступки Аэций получил продолжительную военную помощь от гуннов, а это позволило ему совершить немало хорошего в Галлии.

Как сообщает Меробавд, в ходе событий угроза приграничным районам Галлии оказалась практически сведена на нет: «Зимний Рейн, прибавивший угодные [нам] соглашения и довольный тем, что управляется отныне удилами Запада (Рима), радуется тому, что воды Тибра поднялись меж своих берегов».

В одном случае Аэций предпринял особенно решительные действия. Он был сыт по горло вторжениями бургундов в Бельгику, которые те предприняли в 436 г., и вновь обратился к гуннам за помощью. На следующий год королевство бургундов понесло урон от серии опустошительных нападений (один источник, Гидаций, сообщает о гибели 12 тысяч бургундов), и Аэций расселил оставшихся в живых (теперь — наказанных союзников Рима) по соседству с Женевским озером. Обезопасив границу, он обратил свое внимание на внутренние территории Галлии. Римские войска вместе с союзниками-аланами провели аналогичную «работу» с багаудами Арморики, которые подняли восстание под предводительством некоего Тибатто в 435 г. Таким образом, к 437 г. власть Рима была восстановлена на всем северо-западе империи. Как отмечает Меробавд, «местный житель, ныне куда более кроткий, пересекает пустоши Арморики. Земля, привыкшая скрывать в своих лесах награбленное добро, добытое в кровожадных преступлениях, начала новую жизнь [букв, утратила свои прежние пути] и учится вверять зерно нетронутым [прежде] полям». Аэций также предпринял шаги для долгосрочной стабилизации в области, простирающейся от Орлеана до бассейна Сены.

Теперь у него появилась возможность усмирить вестготов. Пока он разбирался с бургундами, в 436 г. разразилось второе восстание вестготов, куда более опасное, нежели предпринятое ими прежде наступление на Арль в середине 420-х гг. Теперь они вновь двинулись на юг, но на сей раз осадили Нарбонн. И вновь Аэций принял вызов. Набрав из числа гуннов побольше войск ауксилиариев, он предпринял мощную контратаку и вынудил вестготов отойти к Бордо. Кровопролития прекратились в 439 г. — со стороны римлян не обошлось без тяжелых потерь, — однако условия договора 418 г. были подтверждены. Относившаяся сюда часть второго из сохранившихся панегириков 443 г. утрачена, но поражение вестготов, очевидно, было делом недавнего прошлого, когда Меробавд писал первый панегирик в 439 г. В уцелевшем от него отрывке детально описывается поражение вестготов от руки Аэция близ Змеиной горы («которую древние назвали Змеиной, будто движимые предчувствием, ибо здесь яд, [отравлявший] государство, ныне был уничтожен») и «ужас, внезапно охвативший короля вестготов», когда тот увидел «растоптанные тела» своих погибших соратников. Это племя варваров не было уничтожено, однако его натиск удалось сдержать, и с некоторой помощью своих друзей-гуннов Аэций буквально сотворил чудо, чтобы стабилизировать обстановку в данной области по прошествии более чем десяти лет со времен конфликта.

Сходные события разворачивались в Испании. Значительному облегчению ситуации способствовало удаление отсюда вандалов и аланов; лишь свевы оставались здесь во множестве на северо-западе. Там, где, как пишет Меробавд, прежде «ничто более не находилось под нашей властью… воинственный мститель [Аэций] открыл занятую [прежде] дорогу; изгнал мародеров» — на самом деле они покинули Африку по собственной воле — «и отвоевал загражденные прежде дороги, и возвратил людей в покинутые ими города». Некоторые из местных жителей, в особенности хронист-епископ Гидаций, хотели, чтобы Аэций спустился с Пиренеев во главе армии, но тот, по-видимому, оказал помощь в основном в форме дипломатического давления. Вскоре свевы и коренное население Галлеции урегулировали отношения между собой, достигнув своего рода компромисса, и в провинциях, оставленных Гейзерихом, вновь восстановилось некое подобие порядка.

Достижения Аэция в течение 430-х гг. поражают. Франки и алеманны оказались оттеснены за Рейн, бургунды и багауды повсеместно усмирены; Аэций не дал осуществиться намерениям вестготов; большая часть Испании вновь перешла под контроль империи. Не случайно во мнении Константинополя Аэций был последним истинным римлянином Западной империи.

Но как раз в тот момент, когда Меробавд ставил последнюю точку в последнем из своих сочинений во славу Аэция, а сам Аэций собирался отправить столь верно служившие ему доспехи в чистку, на горизонте вновь показалась грозовая туча. В октябре 439 г., по прошествии четырех с половиной лет мирной жизни, силы Гейзериха вырвались из своей резервации в Мавритании и вторглись в богатейшие провинции Северной Африки. Но это не стало для них легкой прогулкой. Им пришлось с боями прокладывать себе путь в Карфаген; как сказано в речи, созданной сразу по прошествии этих событий, «где Африка, та, что была для всего мира словно сад наслаждений?.. Не наказан ли наш город [Карфаген] за то, что он не пожелал извлечь урок из наказания, понесенного другими провинциями? Не осталось никого, чтобы похоронить мертвецов; ужасная смерть осквернила все улицы и здания, весь город. И подумайте, о каком зле мы ведем речь! Матери семейств уведены в плен; беременные женщины перебиты… дети исторгнуты из рук кормилиц и брошены умирать на улице… Нечестивые власти варваров дошли до того, что потребовали, чтобы женщины, некогда владевшие множеством рабов, были унижены настолько, что стали служанками варваров… Всякий день до наших ушей доходят вопли тех, кто при их натиске лишился мужа или отца» (Quodvultdeus. II. 5).