Мифы Ктулху. Хаггопиана и другие рассказы - Брайан Ламли

Тогда мое место занимает Дэвид и в упор расстреливает жутких квакающих тварей. Пронзительным голосом, в котором отчетливо слышны истерические нотки, он приказывает мне подниматься, подниматься и убираться из этого проклятого места. Уже наверху я оглядываюсь и вижу, как его волокут, и он исчезает под пульсирующей массой скребущих когтями тел; взгляды лягушачьих глаз жадно устремляются в мою сторону… в широко разинутых ртах блестят жуткие клыки… мгновенная пауза, а потом с пронзительными воплями твари устремляются следом за мной!

И наконец… наконец, я выскакиваю в пронизанный лунным светом туман, и с силой, которую способно породить только безумие, задвигаю на место плиту и кладу поверх нее камень, поскольку очевидно, что Дэвида больше нет и беспокоиться о нем не имеет смысла. Все произошло быстро, я видел его гибель собственными глазами, но, по крайней мере, он выполнил то, что задумал. Я знал, что это так, чувствуя, как земля подо мной содрогается, когда динамит довершает начатое.

Потом, пошатываясь, я вышел из строения без крыши и рухнул на тропинку между низкорослыми фруктовыми деревьями и влажными от тумана кустами. И лежа там, я продолжал чувствовать, как земля сотрясается подо мной и рушится каменная кладка, вырванная из изъеденного веками фундамента.

И в самом конце, перед тем, как, слава богу, потерять сознание, я наконец был вознагражден зрелищем, которое позволило мне с рассветом очнуться нормальным, несломленным человеком. Я имею в виду вот что: рассеяние над долиной огромной, извивающейся массы тумана, истекающей из сотрясаемой от ярости фигуры тритона.

Поскольку в этот момент я понял, что, хотя сам Дагон жив, как он «жил» с незапамятных времен, места поклонения ему, которым на протяжении столетий был Кетлторп, больше не существовало.

* * *

Вот и вся моя история, история фермы Кетлторп, которая с рассветом обратилась в развалины. Когда я уходил, не оставалось ни одного целого здания, а что происходило дальше, сказать не могу, поскольку никогда не возвращался туда и никогда о его судьбе не расспрашивал. В официальных отчетах наверняка сказано, что этой ночью «сильно просела почва», произошло смещение земляного пласта – явление, хорошо знакомое всем, кто работает на каменноугольных копях. И несмотря на тот факт, что бури, как таковой, на море не было, многие прибрежные утесы обрушились на песок или в воду.

Что еще остается добавить? В том году было очень мало «глубоководного келпа», и за прошедшие с тех пор годы его становилось все меньше. Это все по слухам, правда, поскольку я перебрался в глубь страны и никогда больше не выезжал в местность, откуда мог хотя бы случайно увидеть море или услышать шум прибоя.

Относительно Джун: она умерла восемь месяцев спустя, перед этим преждевременно разрешившись от бремени. Все это время в ее облике сильнее проступало что-то рыбье, но она не осознавала этого, снова став счастливой девочкой, чей разум так и не пришел в норму. Ее доктора говорили, что это к лучшему, и за это я благодарен судьбе.

И еще они сказали, что ребенок умер вместе с ней.

Если бы мне пришлось выбирать любимое произведение любимого автора, это было бы что-то между «Умирающей землей» Джека Вэнса и «ужасами» ГФЛ[28] – очень трудный выбор. Если же мы были бы ограничены исключительно «ужасами», то я знаю, за что проголосовал бы: за рассказ Лавкрафта «Цвет из иных миров». Что, в контексте данного сборника, в некотором роде парадокс, поскольку «Цвет» не имеет отношения к Мифам Ктулху! Вы не найдете в нем ни единого упоминания о Ктулху и любом другом божестве или демоне его пантеона, равно как и о темных знаниях, к которым мы так привыкли; вообще никакой связи с Мифами Ктулху, разве что местом действия является Новая Англия. Парадокс состоит в том, что в первый год своей писательской деятельности – точнее, в сентябре 1967 года – я был настолько погружен в Мифы, что написал «Тварь с пустоши у края кратера» исключительно из почтения к ГФЛ и Мифам. Этот рассказ имеет второстепенное отношение к Мифам, но все-таки имеет, не сомневайтесь, и он вышел в сборнике «Вызывающий Черного», моем первом в издательстве «Аркхэм Хаус», в 1971 году.

Хотя у меня больше нет оснований кичиться тем, что я располагаю лучшей после Британского музея коллекцией всяких мерзких и жутких диковин, я по-прежнему не могу спать. Когда ночная тьма подкрадывается со стороны болот, я, запершись на все замки и засовы, со страхом гляжу в окно на то место в саду, которое слабо мерцает своим собственным, необъяснимым светом и вокруг которого свежая трава желтеет и сохнет. Хотя я постоянно разбрасываю зернышки и крошки, ни одна птица не залетает в мой сад, а за отсутствием пчел фруктовые деревья не дают урожая и умирают. И старина Картрайт больше не будет по вечерам приходить в гости, чтобы поболтать при свете камина и угостить меня вином домашнего приготовления, поскольку старина Картрайт умер.

Я написал об этом своему другу из Новой Англии, тому самому, который прислал мне куст с пустоши у края кратера, и предупредил, чтобы он никогда больше не ходил туда, куда однажды пробрался ради меня, а иначе его ждет та же судьба.

Впервые прочитав об этой пустоши, я знал, что с этого момента не успокоюсь, пока не добавлю к своей коллекции что-нибудь из тех мест. Нашел в Новой Англии друга по переписке, развил и укрепил нашу дружбу, а потом, различными средствами добившись того, что он чувствовал себя обязанным мне, попросил раздобыть для меня что-нибудь с пустоши. Она находится к западу от Аркхэма, где, как известно, обитают ведьмы, и лежит среди лесов и полей как огромная язва. Когда-то здесь была плодородная долина, где во множестве росли фруктовые деревья и другие растения, но потом сюда рухнул странный метеорит. Вслед за ним пришла болезнь, а потом и мелкая серая паль. Из округи доходят самые странные, дикие слухи, и хотя многие из них, возможно, не больше чем фантазии и предрассудки, факт остается фактом – люди не пьют воду из кратера. Она отравлена неизвестным науке ядом, который вызывает безумие, расстройство сознания и медленную, мучительную смерть. Вокруг всей долины выстроили ограду с колючей проволокой и вдоль нее на каждом шагу поставили таблички с предостережениями.

Тем не менее мой друг перелез через эту ограду, забрался в самое сердце пустоши, почти до края воды, и выкопал из гниющей земли «подарок» для меня. Не прошло и суток, как он уже был на пути ко мне. Увидев «подарок», я понял, почему мой друг так поторопился избавиться от него. Я даже не могу придумать названия для этой штуки. Кустом его можно было назвать лишь условно, поскольку он дитя странной радиации, не из нашего мира, и, следовательно, новое явление для человека. Листья у него выглядели жутко – толстые, дряблые и белые, словно руки больного ребенка, а тонкий ствол и ветки были ужасно искривлены и испещрены странными прожилками. Он был в отвратительном состоянии, когда я сажал его в своем саду. Я даже подумал, что он не выживет. К несчастью, я ошибся: очень скоро он буйно пошел в рост, и старина Картрайт завел привычку тыкать в него тростью, когда приходил ко мне в гости.