Одно идеальное лето - Пейдж Тун

– Ты же никогда не ругаешься! – восклицает он.

– О-о-о, ты просто не слышал меня через год после своего отъезда. Я была ЗЛА…

Беру нож и начинаю резать хлеб.

– Правда?

– Да я была в гребаной ярости!

– Элис! – возмущается он.

– Я везла группу туристов на лодке…

– Что? – перебивает он.

– Я работала гребцом.

– Ты умеешь грести? Надо же! Мне бы очень хотелось покататься!

– Я тебя прокачу! – с радостной улыбкой обещаю я.

– Правда?

– Ага.

Возвращаемся в реальный мир. Когда я его прокачу? В том самом другом времени?

Опускаю голову и отрезаю еще кусок хлеба, а потом закладываю все в тостер.

– Я подумал, после завтрака можно прогуляться к пабу, – предлагает он, размешивая сахар.

– К пабу? – удивляюсь я. – К твоему пабу?

– Он уже не мой. – Он смотрит в окно и делает глоток чая. – Но мне хотелось бы на него взглянуть.

Понимаю. Ему тоже нужно поставить точку. Опять это выражение. Терпеть его не могу.

Сегодня действительно сильный ветер, и он треплет мне волосы, пока мы идем через поле в паб. Нужно было взять заколку. Пытаюсь спрятать волосы под курткой, но ветер постоянно вытаскивает их снова. Вдруг Джо берет меня за руку.

– Ты сняла кольца, – изумленно замечает он.

– Не придавай этому особого значения, – отвечаю я, выдергивая руку из его мягкой хватки. Он не сводит с меня глаз. Без колец пальцы кажутся непривычно голыми, но носить их тоже как-то неправильно.

Наконец мы добираемся до вершины холма и видим паб. Джо останавливается.

– Ты в порядке? – спрашиваю я.

– Я хотел сюда вернуться столько лет, – вздыхает он. Я протягиваю руку и сжимаю его ладонь. – И знаешь, я смог вернуться сюда только с тобой.

– Хочешь зайдем, выпьем?

– Лучше не надо, – отвечает он, делая шаг назад. – Еще мне хотелось бы вернуться на остров Браунси.

И тут мы одновременно смотрим друг на друга и говорим:

– Пава.

Наши рты изумленно раскрываются, и мы начинаем покатываться со смеху.

– Ты знал, что я собираюсь сказать! – восклицаю я.

– Это ты знала! – хохочет он в ответ.

Он тянет меня на жесткую траву, мы продолжаем хихикать. Убирает с моего лица пряди волос, и вдруг смех резко прекращается. Он серьезно смотрит на меня, а потом его губы прикасаются к моим, и на этот раз я не в силах сопротивляться.

Я целую его, словно завтра уже не будет, а есть только здесь и сейчас.

Мы возвращается в дом и медленно раздеваем друг друга у меня в спальне, не прекращая целоваться ни на секунду. Он со мной очень осторожен, словно боится, что я сломаюсь – или убегу… Но я никуда не денусь. Каждая часть меня – сердце, душа, тело – принадлежит в эту секунду только ему.

Я люблю его, как никого не любила.

Когда все заканчивается, нас обоих переполняют эмоции, он долго лежит на мне, и мы тяжело дышим. Наконец он поднимает голову и смотрит на меня.

– Это место может стать нашим. Здесь мы можем прятаться от мира.

Я закрываю глаза и мягко его отталкиваю. Мне больно, и не из-за того, что меня придавила его грудь.

– Что случилось? – обеспокоенно спрашивает он, скатившись с меня.

У меня дрожит нижняя губа и глаза наполняются слезами.

– Это все не по-настоящему. Не по-настоящему.

– О чем ты? – Он бледнеет.

– Что дальше? Мне уходить от мужа? Нарушить данную ему клятву?

Ему неловко:

– Я на это надеялся.

Я сажусь:

– Ты живешь в придуманном мире! Это не Голливуд!

Он встает с постели и начинает одеваться.

– Я знаю, ты умнее меня, но зачем этот менторский тон?

– У нас нет будущего! Что нам делать? Разве у тебя нормальная жизнь? У тебя никогда не будет нормальной жизни! Даже если ты прекратишь сниматься, тебя будут узнавать еще долгие годы. А я не имею права даже хотеть, чтобы ты прекратил, потому что ты потрясающий актер!

– Ради тебя я отдал бы все, – коротко отвечает он и выходит из комнаты, бросив на меня выразительный взгляд.

Я падаю обратно на кровать и громко вздыхаю. Встаю и одеваюсь. Спускаюсь вниз и вижу: он сидит на диване, глядя в стену. Устраиваюсь рядом и прижимаюсь к нему. Он постепенно расслабляется, обнимает меня и притягивает к себе. Я утыкаюсь ему в шею. Хочется быть с ним рядом и не портить драгоценное время. У нас его осталось не так много.

– Я люблю тебя, – шепчет он.

– Я тоже тебя люблю.

– Я хочу быть с тобой навсегда.

Я не отвечаю.

Чем больше мы с ним проводим времени, тем сильнее меняется мое мировосприятие. Вскоре мне начинает казаться нереальной моя другая жизнь – с Лукасом, родителями и Лиззи. Я так и не прослушала сообщения на автоответчике. Я должна была улететь в Германию вчера, и знаю, что веду себя ужасно: я послала Лукасу туманное сообщение о задержке, вместо того чтобы позвонить и объяснить, что происходит.

Мы живем словно в мыльном пузыре. В пузыре, который очень скоро лопнет. Половину дня и большую часть ночи мы проводим, занимаясь любовью – куда более страстно, чем раньше. Никто из нас не спрашивает, где другой обрел эту уверенность и опыт, но мы словно предназначены друг для друга. Я никак не могу им насытиться. Мне даже не хочется от него отходить. Я в другой жизни.

Наконец у нас заканчивается еда, и в новогоднее утро я беру машину Джо, чтобы поехать в соседний магазин и купить самое необходимое: хлеб, молоко, сыр, пасту, консервы. Мое сердце тает, когда я представляю, как он будет сидеть на столешнице и смотреть, как я готовлю ужин. И я никак не ожидаю, что мечта превратится в кошмар.

Я вижу, как впереди сверкает что-то серебряное, но не сразу придаю этому значение. А потом с ужасом осознаю: возле дома стоит «Порше» Лукаса.

Паркуюсь рядом и быстро отстегиваю ремень безопасности, выскакиваю из машины и бегу к дому. В окне кухни я вижу Лукаса и Джо, стоящих напротив друг друга.

– Поверь, ты не хочешь со мной драться, – раздается голос Джо сквозь открытую дверь.

– Хочешь сказать, твои боевые сцены сделаны без спецэффектов? – фыркает Лукас.

– Чувак, ты правда не хочешь этого знать.

– Прекратите! – кричу я и врываюсь на кухню.

– Элис! – восклицает Лукас и спешит ко мне.