Мужчина из моего прошлого - Инна Инфинити

— Так там алгебра всего три или четыре раза в неделю, — неожиданно изрекает.

— Четыре, насколько я помню. А что? Это мало?

— Для Влада да. Его нужно отдать в математическую школу.

Я аж теряюсь от такого заявления. Пока не нахожусь, что сказать, Дима продолжает:

— Сонь, ну ты чего? Владу не подойдёт обычная общеобразовательная школа. Ему нужна с глубоким математическим уклоном.

— Наша школа не обычная общеобразовательная, это престижный лицей…

Дима скептически морщится.

— В вашем лицее была куча каких-то тупых бесполезных предметов типа культурологии. Владу это не нужно.

Я даже немного оскорбляюсь.

— Не правда. Хорошие там предметы.

Соболев лишь отмахивается от меня.

— Нет, это не для Влада. Ему в жизни пригодятся только три предмета: математика, информатика и английский. Первыми двумя я буду заниматься с ним дополнительно, что касается английского, то наймём репетитора.

Как интересно Дима уже все решил!

— Ага, и чтобы русский язык он вообще не знал! — повышаю голос. — Он и так не любит ни читать, ни писать, а если его отдать в математическую школу, то даже слово «трава» он будет писать с ошибкой через «о»!

На мою возмущённую речь Дима смеется и несколько раз целует меня в губы.

— В глубине души ты со мной согласна.

Ох, Соболев! Ну конечно, я понимаю, что он прав. Владу неинтересно ничего, кроме математики и компьютера. Укладываю голову на плечо Димы и целую его в шею.

— Почему, если я филолог, а ты математик, наш сын не получился чем-то средним?

На мой риторический вопрос Дима лишь смеется.

— И где сейчас искать математическую школу? — продолжаю вопрошать.

— Я знаю, что есть одна неплохая в соседнем коттеджном посёлке. По крайней мере соседи хвалили. Туда ехать десять минут на машине.

— Не хочу тебя расстраивать, но школа в Подмосковье вряд ли будет лучше, чем школа в центре Москвы, — язвлю.

— Не хочу тебя расстраивать, — в интонации Димы слышится ирония. — Но за пределами центра Москвы тоже есть жизнь.

Щипаю Диму за бок.

— Ладно, — иду на уступку. — Узнай номер школы, я про нее почитаю. Ну и попрошу маму навести справки по своим источникам.

Последнее, наверное, не стоило говорить Диме. Да и мама вряд ли обрадуется, что Влад в итоге пойдет в другую школу. Вспоминаю слова Игоря о том, что родительница постоянно ему звонит из-за нашего развода, и снова портится настроение.

— Твоя мама наводила справки про меня, когда я переходил в вашу школу, — издаёт смешок. — Ты доверяешь справкам твоей мамы?

— Нет, — тихо отвечаю, чувствуя, как густо краснею.

Я соглашаюсь на переезд к Диме. Хотя при мысли о том, что мне снова придется собирать все свои тряпки и куда-то везти, дергается глаз. Но объективно Дима прав. В просторном доме в Подмосковье рядом с красивым лесом намного лучше, чем в квартире в пыльной Москве. Если школа, о которой говорит Дима, действительно хорошая, то мы еще успеваем отдать туда Влада.

Но мне придется ездить на учебу. Хотя если я поступлю на филфак МГУ, как и хочу, то будет не так уж и далеко, потому что подмосковный посёлок Димы находится в той же стороне, что и МГУ. В конце концов, я могу купить себе машину, права у меня уже несколько лет есть. И можно нанять Владу няню, которая будет забирать его со школы и сидеть с ним, пока я или Дима не вернёмся домой.

В общем, все наши сложности решаемы, было бы желание.

Дима Соболев

— Куда пойдём? — спрашиваю Соню в понедельник, когда возвращаюсь из госпиталя с продленным больничным.

Плечо все еще сильно ноет. На задания ездить не смогу, а сидеть в части и стрелять по мишеням слишком скучно. Только Соне про сохраняющуюся боль не рассказываю, а то расстроится. Ее и так слишком пугает моя работа.

— Не знаю, — бесцветно отвечает.

Белоснежка, хоть и не подаёт виду, а подавлена из-за ситуации с Владом. Обнимаю ее, прижимаю к себе, целую.

— Когда у нас последний раз было свидание? — спрашиваю. — Семь лет назад?

— Наверное.

— Я приглашаю тебя на свидание.

Грустно улыбается.

— Куда ты хочешь? Ресторан? Театр? Опера? Прыжок с парашютом?

Я готов сделать, что угодно, лишь бы у Сони поднялось настроение.

— Давай просто в парк?

— Как скажешь, — соглашаюсь.

Соня берет плед, несколько книг, заворачивает в фольгу бутерброды, и мы отправляемся в парк в десяти минутах от ее дома. Там садимся на траву в тени дерева, Соня кладёт голову мне на ноги и принимается читать. Ей пришли все результаты ЕГЭ, она сдала необходимые предметы превосходно. Теперь готовится к внутреннему экзамену по литературе в МГУ. Не сомневаюсь, что Соня поступит и наконец-то получит профессию своей мечты.

А я просто любуюсь своей Белоснежкой, пока она читает. С одной стороны, Соня стала взрослее, увереннее в себя, а с другой, осталась такой же хрупкой и робкой Белоснежкой, о которой хочется заботиться. И я обязательно буду о ней заботиться. Столько лет бежал от себя, выжигал Соню из памяти и из сердца с помощью войны и других девушек, при повторной встрече убеждал, что ничего к ней не чувствую, но, оказалось, лишь обманывал себя.

Сейчас я люблю Соню еще больше, чем в школе. Сейчас я смотрю на нее не просто как на девушку, а как на мать своего ребенка. Соня подарила мне сына. Уже только за это я буду всю жизнь носить ее на руках и боготворить.

Перебираю пальцами мягкие шелковистые волосы. На солнечном свету они отливают золотом. Мне нравится, что Соня осталась естественной. Не покрасилась в другой цвет и не сделала что-то еще со своей внешностью. Хотя я бы ее с любым цветом волос любил, но но все же рад, что Соня не изменилась.

В парке много семейных пар с детьми. Не могу смотреть на них без щемящей боли в сердце. Особенно душу наизнанку выворачивает, когда вижу молодых отцов, держащих на руках совсем маленьких детей. Я столько лет пропустил. Не держал своего сына на руках, когда он родился, не поддерживал его, когда он учился делать первые шаги, не радовался его первому «папа».

Сейчас мой сын уже большой сообразительный ребенок, а я для него не отец, а просто добрый дядя Дима. Но, клянусь, сделаю все от меня зависящее, в лепешку разобьюсь, чтобы стать для Влада лучшим в мире отцом, заслужить его любовь и уважение.

Я боюсь встречаться с Олесей. Боюсь, что не смогу удержать себя в руках и в прямом смысле придушу за то, что она натворила. Ее гнусная ложь лишила меня собственного ребенка и обрекла Соню на мучения. А ведь сколько раз после армии я встречался со сводной сестрой, она даже не покраснела ни разу. Смотрела мне в глаза без малейшего зазрения совести.