Формула бессмертия. На пути к неизбежному - Александр Никонов

— Второй вопрос: как эту мозговую деградацию совместить с тем фактом, что прогресс все-таки идет — от каменного топора, с которым кроманьонцы бегали за неандертальцами, до компьютеров и выхода в космос?

— Прогресс идет благодаря большеголовым. Которых остается все меньше и меньше. Гений с большим мозгом может имитировать социальную нормальность. А гений с маленьким мозгом не может. Он ведет себя как гений. И ему еще в шестом классе сломают шею на ледяной горке. И надежды на то, что через сто лет мы успеем решить проблему перехода на новый носитель, нет.

…Меня ответ Савельева на второй вопрос не устроил. Совсем. Он мне показался надуманным. Или непродуманным. Поэтому мне пришлось изобретать свою версию для объяснения этого видимого противоречия. И я от вас эту версию не утаю.

Для начала скажу следующее. Слова профессора о социализированности, которые он употреблял, говоря об Америке и современном западном мире, я бы дополнил еще словами о социалистичности, то есть еще большей уравнительности, присущей современному обществу. Оно эгалитарно. С одной стороны, это хорошо, поскольку декларирование равных прав дает всем одинаковое разрешение на соревнование. Не возможности одинаковые, подчеркну, поскольку они не равны изначально — один умный, другой дурак, один получил наследство, другой нет, — а именно юридическое равноправие, то есть допуск к соревнованиям для всех. Раньше его не было. Этот допуск — завоевание великих буржуазных революций… А вот отрицательная черта эгалитарности — это постоянное стремление низкоинтеллектуальных, но обширных (и потому электорально весомых) слоев населения превратить равные возможности в равный результат. Эта социалистачность приводит к прогрессивным налогам, отниманию у хорошо работающих в пользу работающих плохо и к общему угасанию экономики, то есть к старению организма цивилизации. Потенция падает!

Ведь что такое уравниловка? Это социальная энтропия. Которая сама себя подстегивает и раскручивает. Это ведет к стагнации и усреднению людей. К чему рваться и стараться, если и так можно неплохо прожить? К чему уродоваться, если все равно отнимут? Низкая разность экономических потенциалов дает малую скорость развития. Низкая стимуляция не заставляет стараться. Когда страна выдает наибольшее количество ученых, технарей, людей, желающих учиться? Тогда, когда есть стимул учиться! То есть вырваться из деревни. Если видишь, в каких ужасных условиях живут одни люди и в каких прекрасных другие, и при этом понимаешь, что можешь прорваться наверх благодаря талантам, упорству и учебе, — вот тогда система осуществляет сепарцию и возгонку лучших. А коли «у нас всякий труд почетен», коли «мамы всякие нужны, мамы всякие важны», коли официант получает всего лишь чуть-чуть меньше профессора и социально равен ему, какой смысл рвать задницу?

О том, во что превращает детей сюсюкающее и ничего не запрещающее им западное образование и во что превратилось оно само, уже писано-переписано. В те дни, когда я кропал эти строки, Америка обсуждала статью о воспитании детей в «Wall Street Journal», написанную американкой китайского происхождения. Она сравнивает жесткость воспитания китайчат, которых муштруют, как солдатиков, и пытают скрипкой, фортепиано и школьными предметами, с расхлябанным воспитанием белых школьников, которых не просто балуют, а выращивают из них нарциссов. Результат известен: если фирме нужен инженер, математик, финансист или программист, будет нанят китаец, индус или еврей из России.

Одна из американок русского происхождения в ходе обсуждения написала в своем блоге следующее: «Западные воспитатели довели принцип вседозволенности до абсурда. Даже не столько вседозволенности, сколько всего этого сюсюканья о том, что лузеров не бывает, что каждый хорош по-своему, и вообще IQ — это не главное, а призы мы будем давать всем — за участие. Не надо говорить ребенку «нет» и повышать на него голос, а то травма, ути-пуси, на всю жизнь…»

Современное западное «воспитание» с самого детства, как видите, снижает в детях конкурентный потенциал в сторону всеобщей ценности и всеобщего равенства — то есть уводит в сторону от тех ценностей, которые и создали «белый мир». Сейчас эти принципы воспитания перехватили другие. Те же китайцы, у которых воспитание, как видите, совершенно классическое — Чайковский, Бах, математика, физика, балет. Что будет, когда и до разбогатевшего Китая доползет эта расслабляющая зараза, поразившая нынешний Запад, судить не берусь. А это произойдет! Вернее, уже происходит. Третье поколение китайцев, живущих на Западе, уже по сути своей — белые, вся китайскость у них — только снаружи, и они воспитывают своих детей так же хреново.

Видимо, самый высокий стимул у нашего разумного вида был тогда, когда он боролся с другим разумным видом — неандертальцами. Ставка тогда была самой высокой — сохранность вида. Пленных не брали. Вырезали всех по видовому признаку. Самый настоящий геноцид! На который не пожалуешься в международные правозащитные организации. То время прошло.

Да, потом тоже были войны — уже внутривидовые. Но, видимо, эволюция решила, что накал упал, раз виду ничего не грозит, и пошла тенденция к «микроцефализации» — уменьшению мозга. Однако если мозг уменьшался, почему развивался прогресс, требующий умственных усилий? Возможно, за счет роста численности. Количеством брали! Как работал механизм увеличения числа изобретателей и как он влиял на ускорение прогресса, я подробно описал в книге «Кризисы в истории цивилизации». Рост населения — самоподобный нелинейный процесс — всю нашу историю с избытком компенсировал количеством некоторые качественные ухудшения, связанные с уменьшением массы серого вещества. Но теперь мы подошли к критической точке, когда демографический рост в цивилизованных странах сменился убылью населения, что грозит резким замедлением прогресса. Из кого будем гениев набирать, если число людей на планете сократится раз в пять? А если учесть, что комфортные социальные условия демотивируют население, что становятся популярными «пустые» профессии художников, певцов и прочих поэтов да артистов, а количество преобразователей природы падает, потому что осваивать математику и физику трудно…

Все это неутешительно. Вопрос в том, сможем ли мы как-то проскочить этот кризис. Сможет ли нас как разумный вид заменить что-то другое? Искусственный интеллект, например? Но его еще надо создать! А может быть, генная инженерия позволит нам разогнать наш «бортовой компьютер»? Или произойдет слияние возможностей человеческого мозга с электронным?..

Впрочем, в данной книге меня больше интересуют вопросы не цивилизационные, а шкурные. Например, можно ли перенести мое сознание с мозга на другой носитель.

— Сознание перенести нельзя. Никак, — отрубил мозговед Савельев.

— Почему? — спросил я и получил самый простой ответ, какой только может быть:

— Потому что оно индивидуально.

Я внимательно посмотрел на Савельева. Увидев мой вопросительный взгляд, Савельев ответил на мой незаданный вопрос своим вопросом:

— Вы же понимаете, что сознание материально?

— Конечно, нет! Оно идеально. В этом-то и проблема! Материальное можно скопировать. Идеальное — копировать нечем. Вот смотрите.