Дети Левиафана - Никита Киров

— И я, — добавил Людвиг. — Но раз уж ты довёл дело до конца…

— Если бы, — синий плащ выдохнул. — Я даже не добрался до стены. Получил пару ран и залёг в какой-то хижине. А потом откуда-то взрыв.

— Если это не ты взорвал, то кто?

Сапёр Мюррей протиснулся через гвардейцев и протянул лихтер.

— Обещал вернуть.

— Ты взорвал порох? — Эйнар убрал коробочку.

— Угу.

— Мы думали, ты сбежал.

— Я так и хотел. Но дошёл до прохода, увидел ребят и капитана. Вспомнил, ты же говорил, что мы должны выполнить задачу, чтобы не оказалось, что они погибли зря, как и те люди у стены. Вот я и пробрался в арсенал, сделал фитиль на скорую руку и вставил в бочку с порохом, как свечку в жопу.

— Рвануло хорошо, — сказал Эйнар.

— Плохо, — сапёр нахмурился. — Я неправильно рассчитал. Взрыв, сука, ушёл вверх. Громко, но бесполезно. Стена уцелела. Если бы вы не открыли ворота, город бы устоял.

— Зато ты отвлёк стражу, — Людвиг поморщился от боли. — Всё было не зря.

На площадь въехали рыцари в дорогих украшенных доспехах. У одного доспехи ещё роскошнее, чем у остальных. Он остановился, гвардейцы придержали коня и помогли всаднику слезть. Войска зашушукались, шум от них стоял, как от моря.

— Помоги встать, — шепнул Людвиг и, опираясь на Эйнара, сделал шаг навстречу.

Всадник снял шлем с перьями и швырнул охране. Очень высокий мужчина с лицом, будто сделанным из камня, остановился напротив. Значит, это отец Людвига. Они мало похожи.

— Мне предсказали, что человек, которого я дважды считал погибшим, подарит мне две великие победы, — сказал герцог и снял перчатку. Он смотрел на сына, будто увидел его впервые в жизни, на его лицо, раны и шрамы. — Я ошибался, ты стал настоящим мужчиной, — отец притянул Людвига к себе и обнял, — Я был неправ. Ты молодец. Дед бы гордился тобой. И я горжусь тобой.

Парень едва слышно всхлипнул. Герцог погладил его по голове.

— Садись, отдохни, заслужил. Это твоё.

Отец вложил ему в руку перстень с гербом. Гвардейцы помогли Людвигу сесть.

— Ты искупил свой проступок, — объявил герцог Лидси. — Лорд-командор!

— Слушаю, милорд, — отозвался рыцарь в красной накидке на левом плече.

— Барон, вы возьмёте героя назад в отряд?

— Он уже в отряде, милорд. В Огненной служат до самой смерти. Ему самое место среди нас.

Герцог похлопал сына по плечу и посмотрел на Эйнара тяжёлым взглядом.

— Ты тот самый нордер, что помог Людвигу добраться сюда и взять этот город? Это заслуживает награды. Выбери себе любого коня из моей конюшни и достойную сбрую к нему.

— Я…

— Спасибо, милорд, — подсказал стоящий рядом мужчина, похожий на Людвига, только выглядевший постарше. Его брат.

— Спасибо, милорд, — повторил Эйнар.

Герцог со свитой подошёл к Джесу и Мюррею, собираясь награждать и их, но Эйнар не стал слушать.

— Ох и заставил ты нас поволноваться, Людек, — сказал брат Людвига и обнял его. — Сказано же было, иди назад. Но, может, так и правильно. Наслаждайся славой, ты заслужил. С возвращением, братишка.

— Зачем мне конь? — шёпотом спросил Эйнар, когда все отошли.

— Хороший конь стоит дорого, — парень улыбался. — А я выберу тебе лучшего.

Эйнар опёрся ему на плечо и смотрел, как отец Людвига садится на коня. Ещё одна речь, наверняка хвалебная. Герцог поднял руку и над площадью тут же установилась тишина, прерываемая только биением флагов на ветру.

— Когда мы пришли к этим стенам, я потребовал у фюрста, чтобы он сдал город, — слова разлетались по всей площади. — Фюрст ответил, что скорее небеса падут нам на головы, чем я смогу взять Глазторн. Так что наденьте-ка шлемы, ребята, на всякий случай.

Солдаты захохотали.

— Сейчас фюрст Стеклянной башни умоляет о пощаде. Чтобы я выпустил его, со знамёнами и остатками армии. Тогда он сдаст город. Предлагает то, что ему больше не принадлежит.

Войска недовольно загудели. Герцог подождал, когда они затихнут и продолжил:

— Мы сломали много зубов об эти стены, но неудачи, преследовавшие нас, закончились. Мой сын с несколькими смельчаками проник в город и захватил ворота. А Огненная кавалерия удержала их и отбросила врага. Мы вновь сильны, и мы отомстим за наше поражение. Теперь противник будет трепетать, как и раньше, когда услышит, что мы идём в бой. Эндлерейн!

— Эндлерейн! — вторили ему войска.

— Но! — герцог поднял руку. Солдаты затихли. — Мой сын служит в Огненной кавалерии, а у них есть ритуал, о которым вы слышали. Каждый рыцарь должен уплатить Цену Огня после победы. И вот она, победа, которую он нам принёс.

Людвиг замер с приоткрытым ртом.

— О чём он говорит? — шепнул Эйнар.

— Мой сын подарил нам этот город и мы должны хорошенько отблагодарить за это. Мы выплатим Цену Огня для него!

Солдаты закричали. Крики такие громкие, что закладывало уши.

— Виги! Что это значит?

— Нет, пожалуйста, — прошептал Людвиг.

— Мой сын подарил вам этот город! Он ваш! Взамен лишь уплатите цену за этот дар!

Герцог поднял коня на дыбы, а воины бесновались, словно сливаясь в экстазе.

— Я этого не хотел, — парень пробовал встать. — Только не это.

— Забирайте всё! Всё это принадлежит вам! Но уплатите Цену Огня! Всё, что не получится забрать, сожгите! Пусть город превратится в руины, на которых построен! У вас три дня! И запомните, кому сказать спасибо за это!

Герцог взмахнул мечом, войска хлынули грабить и убивать. Солдаты, только что стоявшие ровными квадратами, бежали беспорядочными кучами и вламывались в дома, как обычные бандиты. Запылал первый пожар, а у подножия Стеклянной Башни закипел бой. Не бой, резня.

— Мы должны остановить их, — сказал Эйнар.

Но он понимал, что это бесполезно. Никто не в состоянии покончить с этим безумием. Воины, пережившие несколько поражений, ждали награды. Твёрдый комок в горле выпустил шипы, правая рука билась в судороге. Надо помочь хоть кому-то. Но что он может, если даже стоит с трудом?

— Я не хотел этого, — прошептал Людвиг. — Что я наделал?

— Что мы наделали, — сказал Эйнар. Таким беспомощным он не чувствовал себя никогда.

Пожаров становилось всё больше. Крики умирающих, крики убивающих, всё это смешивалось в чудовищную музыку. Эйнар опустился на землю. Какая-то женщина вопила совсем рядом, и этот звук вгрызался в голову. Всадник промчался мимо, а к его коню был привязан ещё живой человек. Где-то скулил пёс. Воин, смеющийся так, будто это лучшая шутка в мире, выбрасывал жителей из окна второго этажа дымящегося дома на пики стоящих внизу пехотинцев, радовавшихся не меньше. А над ними светило тёплое летнее солнце, освещая насильников, убийц, поджигателей, мародёров и радостного сапёра Мюррея, который бежал с увесистым сундуком в руках, оставляя кровавые следы на брусчатке.