Три метра над небом. Трижды ты - Федерико Моччиа

– Послушай, Стефано, не знаю, что со мной случилось. В Чивитавеккья я встречался с девушкой, и мне было очень хорошо. Но дело в том, что с Паолой у нас происходит что-то невероятное. Она всегда говорит мне то, что мне хотелось бы от нее услышать, и ведет себя точно так, как я себе воображаю… – Симоне смотрит на меня так, словно он хотел бы найти во мне друга, с которым можно было бы поделиться подобным. – С тобой никогда такого не случалось?

– Случалось.

– Ну вот, значит, ты можешь меня понять. Знаешь, от таких вещей невозможно отказаться…

– Ты прав, это нелегко. В моем случае за меня это решила судьб а.

– А если бы этого не произошло? Ты бы согласился принять решение и больше никогда с ней не встречаться или потерял бы работу?

– Может, я бы совсем погиб, но этого не случилось. А вот за тебя судьба не решит. Ты должен думать сам. Значит, ты можешь или продолжать у нас работать, или тебе придется оставить нам этот формат и уходить работать в какое-нибудь другое место. Может, тебе еще представятся возможности, но я тебе скажу одну вещь. Паолу Бельфьоре очень любило большое начальство. Куда бы ты ни пошел работать, когда там узнают, что ты обременен этим, так сказать, «преимуществом», от тебя избавятся. Это все равно что приносить в дом тротил с зажженным фитилем. Это всегда и исключительно будет вопросом времени.

Симоне смотрит на меня молча, а потом кивает:

– Ну хорошо.

– Что значит «ну хорошо»? Это значит, что ты продолжаешь работать, сохраняешь верность своей девушке из Чивитавеккья и остаешься у нас, или твое «ну хорошо» значит: «Ну хорошо, я ухожу с Паолой Бельфьоре»?

– Это значит: «Ну хорошо, я продолжаю работать с вами».

Я встаю.

– Я не Ренци. Сейчас ты берешь передо мной обязательство. Это твоя последняя возможность. Если я узнаю, что ты мне соврал, ты уволен. Мне жаль, но я разозлюсь, и сильно. Значит, если ты хочешь подумать об этом еще немного, скажи мне.

– Нет, не хочу. Я уже принял решение.

Тогда я подаю ему руку, и Симоне ее пожимает.

– Мы сказали друг другу все. Ты уверен, правда?

Тогда Симоне Чивинини берет свой мобильный, что-то в нем ищет. Потом он нажимает на кнопку вызова и, пока происходит дозвон, пристально на меня смотрит. Я слышу, как кто-то отвечает, слышу веселый, радостный голос человека, который счастлив, что ему позвонили. Симоне на секунду прикрывает глаза, а потом начинает говорить:

– Привет, Паола. Да, мне тоже хотелось тебя услышать, но, к сожалению, я должен тебе сказать одну вещь. Моя девушка очень ревнива. Сегодня она была в том районе и видела нас с тобой вместе в баре Антонини. Она очень разозлилась. Я ей пообещал, что мы с тобой больше никогда не будем ни встречаться, ни разговаривать. – Симоне замолкает. Предполагаю, что Паола ему что-то говорит. – Нет. Я ей пообещал. – Молчание. – Да, и мне тоже жаль, очень жаль. – Опять молчание. Потом Симоне улыбается. – Да, конечно, разумеется, мы можем созваниваться по работе. Не сомневайся, как только начнутся пробы, или запустят передачу, о которой мы говорили, я тебе позвоню. – Недолгое молчание. – Да, и я тоже надеюсь.

Симоне прекращает разговор. Он смотрит на меня, кладет телефон и разводит руками.

– Теперь ты мне веришь?

– Да, конечно. Но не устраивай так, чтобы с завтрашнего дня тут у нас ежедневно проходили пробы, ладно?

Он смеется.

– А я и не подумал… Тогда надеюсь, что мы сделаем очень много передач. Вот тогда я буду оправдан.

Я иду к себе в кабинет, закрываю дверь и открываю ящик шкафа. Там, под стопками бумаг, лежит белая рубашка, и я надеваю ее вместо той, что на мне. Я вспоминаю, что эту сцену уже видел в кино. Харрисон Форд должен идти на важную встречу, однако он не возвращается домой, потому что чистая рубашка у него уже в офисе. Фильм назывался «Деловая девушка», в нем играли Мелани Гриффит и Сигурни Уивер. Забавное кино! Девушка, которую играла Мелани, осуществляет свою мечту – добиться успеха со своим проектом. Помню, что фильм кончается хорошо. Там была одна милая шуточка Мелани Гриффит, которая заставляет замолчать Харрисона Форда: «Мой мозг создан для дел, а тело – для греха». К тому же там была эта идея – держать чистую рубашку в офисе, так что я могу прямиком отправиться на ужин к Паллине, не заходя домой. Иногда даже просто фильм способен навести на отличную мысль.

– Пока, Аличе, пока, Сильвия, увидимся завтра.

Вскоре я выхожу из подъезда. Я снимаю с мотоцикла цепь, вставляю ключи и завожу мотор. Потом застегиваю шлем и сажусь на мотоцикл, включаю первую скорость, мгновенно пролетаю площадь Мадзини и выезжаю на бульвар Лунготевере. В вечернем потоке мотоцикл ловко маневрирует среди машин. По крайней мере, пятьсот двадцать евро на руль, взломанный тем чертовым воришкой, были потрачены не зря.

Когда я подъезжаю к дому Паллины, вечеринка уже в разгаре. На четвертом этаже грохочет музыка, на балконе толпятся люди, а перед подъездом припарковано множество мотоциклов и скутеров. Скольких же она пригласила? Я даже и не представлял, что будет что-то подобное. Качаю головой, надевая на мотоцикл цепь и прочно прикрепляя ее к ближайшему столбу. Потом нажимаю на кнопку домофона и слышу, как из колонок звучит песня «I feel good». Кто-то выходит на балкон и машет руками в такт музыке. Тут же появляются две девушки и начинают танцевать вместе с ним. Я не могу его узнать; он не похож ни на кого из старых друзей. Тут же передо мной открывают дверь подъезда, даже не спросив, кто звонил по домофону. Это меня отвлекает, и я теряю интерес. Вечеринка похожа на одну из тех, что мы устраивали в прежние времена, когда все приходили без приглашения и обчищали квартиры. Я уже в лифте. Будем надеяться, что с квартирой Паллины этого не произойдет. Я бы этого не допустил. Выхожу на четвертом этаже и вижу, что дверь квартиры открыта. Не знакомые мне парень и девушка весело разговаривают на пороге. У него в руке бутылка «Бека», у нее – самокрутка, но не с марихуаной, хотя это было бы ожидаемо – у девушки в носу пирсинг, а все ее волосы собраны во что-то вроде растаманского тюрбана. Они отходят в сторону, давая мне пройти, но я даже не успеваю войти в гостиную.

– Смотри-ка, кто пришел! – кричит Паллина, выбегая мне навстречу. – Стэп!

– Да ладно!

Человек за пультом делает музыку чуть потише. Я его узнаю, это Луконе. Ему всегда нравилось изображать из себя диджея, хотя и получалось убого.

– Великий Стэп, добро пожаловать, это твой вечер! – говорит он в микрофон, транслирующий это заявление во все расставленные по квартире колонки, так что теперь уже не остается никакого сомнения, что я прибыл. И один за другим – из кухни, из разных углов гостиной, из маленького кабинета – приходят люди, давно потерянные, но не забытые друзья.

«Привет, Стэп», «привет, брат», «я узнал, что ты женишься… мои соболезнования».

Некоторые начинают смеяться. С балкона приходит тот, кто танцевал с двумя девушками.