Три метра над небом. Трижды ты - Федерико Моччиа

– Вот мы и приехали.

Джорджо выходит из машины.

– Спасибо, Марко, увидимся позже, после обеда.

И больше он ничего не говорит, но улыбается мне и Джин, приглашая нас следовать за ним:

– Сюда.

Следуя за Джорджо, мы входим в гостиницу, затем в лифт, который везет нас на нижний этаж. Дверцы открываются над садом, который от входа в «Хилтон» почти не виден. Он изумительно красивый и ухоженный. Посреди— большой бассейн с несколькими пляжными зонтами и множеством шезлонгов, на которых лежат полотенца цвета экрю.

Нам навстречу идет администратор.

– Добрый день.

– Добрый день. Я Ренци, мы забронировали.

Администратор сверяется с листком в папке.

– Да, конечно, господин Ренци, добрый день. Следуйте за мной, прошу вас.

Он приводит нас в самую уединенную часть парка, где под навесом стоит большой низкий стол, на нем – ведерко с бутылкой шампанского и несколько бокалов. Здесь администратор нас оставляет, и тут же подходит официант.

– Добро пожаловать, господин Ренци!

– Спасибо, Пьетро.

Они пожимают друг другу руки.

– Добрый день, господа. Так вот: я велел приготовить свежего лосося, порезанного на тонкие ломтики, его же икру, салат двух видов: один – с сицилийскими апельсинами, греческими оливками и фенхелем, другой – с молодой курятиной, авокадо и кукурузой. Потом подадут черешню, клубнику, виноград и нектарины ломтиками, сбрызнутые белым вином. Еще вы заказали овощи на пару, и сейчас для вас готовят морковь, кабачки и картошку. Надеюсь, все будет, как надо.

– Ну как, Джин?

Она улыбается Ренци.

– Да, отлично.

– Прекрасно. Я велю принести вам все это сразу же; овощи скоро уже должны быть готовы.

– Можно попросить еще минеральной воды без газа?

– Да, конечно. Вот тут, на столике, ключи от кабинки за вами, чтобы переодеться, и колокольчик. Если что-нибудь понадобится, звоните мне.

– Спасибо.

Официант уходит. Джин открывает сумку.

– Ну хорошо, сейчас ты поймешь… Я всего лишь должна была привезти твои плавки! Я взяла черные. Нормально?

– Отлично.

– Тогда, если вы не против, пойду переоденусь первой: умираю от жары, мне хотелось бы сразу же искупаться.

– Ну конечно!

Джин берет сумку и исчезает в кабинке. Джорджо сразу хватает бутылку шампанского.

Я весело на него смотрю.

– Заключать договоры на производство сериалов – это очень приятно. Будем надеяться, что теперь это будет происходить часто.

– Не волнуйся, очень и очень часто, и я всякий раз буду придумывать, как бы это нам это отпраздновать.

– Учитывая сегодняшнюю жару, выбор, как мне кажется, идеальный.

– Я тоже так думаю.

И тут пробка вылетает из бутылки с громким хлопком, из бутылки вытекает пена. Все это соответствует нынешней эйфории. Джорджо снимает пену указательным пальцем и касается им моего уха.

– Это на счастье… – уверяет меня он.

– Знаю, знаю…

И делаю то же самое с ним. Потом он наполняет наши бокалы, но когда передает мне шампанское, мы слышим позади себя чей-то голос.

– Прекрасно, прекрасно, прекрасно… Вот так сюрприз. Именно сегодня, когда я потерпел полное поражение, вижу, что есть люди, которые, наоборот, празднуют.

Это Дженнаро Оттави – тот самый, которого Сара Маннино называет Пирожком. Его сопровождает человек в синем костюме. На самом Оттави – красный костюм, белая футболка, с трудом прикрывающая его брюхо, а на ногах – старые пожелтевшие башмаки, верхний край которых слегка обтрепался. Он курит сигарету и насмешливо улыбается.

Джорджо, удивленный, с ним здоровается:

– Привет, Дженнаро, как дела? Я узнал, что ты отошел от дел, и это позволило нам запустить проект.

Пирожок меняется в лице и прекращает курить. Человек у него за спиной быстро берет с ближайшего столика пепельницу, чтобы он мог сразу же погасить сигарету.

– Я не отходил от дел, меня вынудили отойти. И, думаю, за всем этим стоите вы.

Джорджо садится и улыбается.

– Послушай, Оттави, для такого обвинения должны быть доказательства. Как ты можешь думать, что это мы виноваты, что бы там ни произошло? Да и к тому же… – Джорджо ему улыбается. – Не имею ни малейшего понятия, о чем ты говоришь.

Они молчат и пристально смотрят друг на друга. Пирожок щурится.

– Я для тебя столько сделал. И так ты мне за это платишь?

Джорджо уже не смеется.

– Ты для меня ничего не сделал. Все, чего я достиг в моей жизни, я достиг сам. Ты меня только использовал.

И они снова молчат.

Потом Джорджо опять улыбается.

– У тебя я работал на самых низких должностях. И вот теперь я здесь, наслаждаюсь этим прекрасным солнечным деньком с моим новым шефом, так что мне не хочется с тобой спорить. Можно, мы тебе предложим немного шампанского?

Из кабинки позади нас выходит Джин. Она лучезарно улыбается и безмятежно спокойна.

– Ну и как я вам в этом купальнике? – Но потом, заметив посторонних, меняет тон: – Ой, извините…

Оттави не удостаивает ее даже взглядом.

– Не хочу я вашего шампанского. Вот сегодня вы надо мной смеетесь, но когда-нибудь, может, настанет и моя очередь смеяться над вами, но, как знать, буду ли я таким вежливым.

И тут встаю я.

– Послушайте, я не знаю, о чем вы тут говорите. Вы объясняетесь какими-то непонятными намеками, так что, если хотите продолжать этот спор, продолжайте его где-нибудь в другом месте. А я тут сегодня наслаждаюсь отдыхом. Спасибо.

Но Оттави не унимается:

– В любом случае…

Я резко поворачиваюсь.

– Вы, наверное, не поняли. Здесь спорам не место. Мы хотим побыть одни, искупаться и не слушать о ваших проблемах. Спасибо.

Дженнаро Оттави несколько секунд на нас смотрит, потом понимает, что настаивать тут неуместно, и, не сказав ни слова, поворачивается и уходит, сопровождаемый своим телохранителем.

Я расстегиваю рубашку.

– Боже мой, какой он нудный! Он такой же толстый, как и надоедливый. А ты долго у него работал?

– Пять лет.

– Это слишком. Я бы не выдержал и пяти минут.

– Мы разные…

– Да, он – говнюк для нас обоих.

Джорджо смеется и ставит перед Джин бокал. Другой наливает мне, а свой держит в руке.