Синий взгляд Смерти. Рассвет. Часть первая - Вера Камша

– Хочу. Про маршала.

Крючок остался непроглоченным, однако Матильду это не задело, уж больно ей нравилась пришедшая в голову мысль.

– Надо, чтобы чинуши взяли в оборот Капраса сами. Деньги деньгами, Альберт Альбертом, только без собственной силы им между бакранами и Паоной не выжить. Когда под рукой армия – и талигойцы с алатами сговорчивей станут, и богоданец, прежде чем цапнуть, подумает.

– А что? – почесал нос Бонифаций. – Так и сделаем… На завтрак были бакранские безобразия и свидание Лисенка с Капрасом. Наши переговоры и последующие негоции – обед, ну а ужин опять Баате подавать. Взял вояку павлиньего в родичи, пусть его и убалтывает не мешать морискам изничтожать ересь, ибо волк, режущий паршивых овец, угоден Создателю.

Паршивых овец Матильда спасать не собиралась, но постоянные разговоры о ереси навязли в зубах, к тому же принцессе внезапно захотелось чего-то потребовать. И получить.

– Знаешь что, – объявила ее высочество, – хватит эту вашу Ожиданку везде совать! Ты и по-человечески говорить можешь, сама слышала. Только что. Вот впредь так и говори.

Супруг не возражал. Правду сказать, он вообще рта не раскрыл, просто запер двери и задернул что-то вроде портьер. Средь бела дня, не дожидаясь обеда, будучи духовным лицом и вообще кардиналом. Матильда еще успела вспомнить Адриана с Левием и подумать, что олларианство победило эсператизм отнюдь не случайно. И поделом.

Реветь Гирени умела не хуже, чем хлопать в ладоши и смеяться. Глаза кагетки в одно мгновение наполнялись слезами, точеный носик краснел, и начиналось… Девчонка давала фору хорошему фонтану – правда, остановить ее было проще простого: поцеловать и исполнить желание, но вот этого-то Карло и не мог.

– Ты уедешь! – страшным голосом повторил маршал. – А если ты… Если ты будешь меня… Если я рассержусь, то отправлю тебя в Ионику. К губернаторскому зятю.

– Дет!!! Де дадо!..

Теперь это было два, четыре, восемь фонтанов. Гирени рыдала, Капрас держался, вздернув подбородок и сжав губы. Так он стоял, когда его распекали в Коллегии за проигранную Коллегией же кампанию. Тогда Капрасу хотелось схватить Доверенного стратега его величества за горло, слегка придушить и отшвырнуть в украшенный императорским бюстом угол, после чего уйти. Грубо выругавшись и плюнув на навощенный до зеркального блеска пол. Желание было почти непреодолимым, но Карло все же сдержался и вышел от Забардзакиса, сохранив перевязь. Остался цел и бюст Дивина, но не тронуть ненавистное начальство было легче, чем не целовать исходящую слезами глупышку.

– Ты уедешь! – опять прорычал маршал, принуждая себя стоять столбом, так как первый же шаг вперед означал капитуляцию почище фельпской. – Выбирай: Турагис или Домприс?

– Я хачу с табой!!! Нэ давай мэня другим мужам… Что я дэлала нэ так?! Я ношу тваего патомка… Ани выбросат его слугам!

– Чего?! – не понял Карло. – Кого выбросит? Кто?

– Мужи нэ лубят чужих патомков! Они хатят женчину и детков от себя! Нэ дари мэня!

– Создатель… – Капрас из последних сил отскочил к двери и уселся на стул, благословляя поставивших его возле самого входа монахов. – Что ты несешь? Куда тебя отдают?

– Ты гаварил… Ты сам гаварил… Зять, он толстый и красывый… Как мой прошлый гасподин. Зять приносил мне вкусности… Он патом прасил, и ты нас с деткам отдавал! Он тэбэ палэзный…

– Чушь какая! – Только не вставать! Не приближаться, не целовать, не гладить, не обнимать! – Граф Домприс женат и любит жену. У него две дочери, ты ему не нужна. Он приходил из вежливости.

– Мужи нэ ходат дла вежливасти к чужим женчинам. Толко сматрэть!

– У нас ходят. Чтобы сделать приятное мне, делают приятное тебе. Привыкай!

– Ты главнэе?! – Как быстро у нее высыхают слезки! – Главнэе зята? Он приносил падарок мнэ, чтобы я гаварила как он хочэт?

– А что он хотел?..

– Чтобы ты оставалса… Мы можем тут жит… Харашо жит. Патомку будэт харашо… Мэня нэ надо таскават… Таскат на вайну…

– В этом он прав. Гирени, я не могу держать тебя… вас с деткой при себе. И на войне тебе не место. Ты можешь вернуться в Каге…

– Нэт! – Побелевший было носик опять начал краснеть. – Нэ…

– Ты, – командным голосом продолжал маршал, – можешь поехать с графом Домприсом, и ты можешь остаться у Турагиса. Он – хороший человек и мой друг.

– Ты гаварил, он старый…

– Достаточно старый, чтобы ты его не боялась, – заверил Карло, хотя спать с девчонками можно и в семьдесят. – Он разводит лошадей… До женщин ему дела нет, а я буду приезжать. Как только смогу, так и приеду!

– Если у старика многа лошадэй, приежать буду я! Ты пра нас забудэш!

– Не забуду, а теперь кыш! У меня дела. У меня в самом деле дела, Гирени.

Занятая позиция давала преимущество, и Капрас воспользовался ею в полной мере. Распахнул дверь и громовым голосом потребовал адъютанта. Вошел Агас, причем столь быстро, что в голову маршала закралось подозрение. Сам Карло в юности развлекал приятелей рассказами о супружеской жизни своего генерала, а мельницы Создателя мелют долго, но наверняка…

– Мой маршал, – Агас смотрел мимо Гирени, и вообще ему нравились пухленькие блондинки, – прибыл нарочный. Уведомление из Паоны о прибытии императорского легата.

– Кого?! Гирени, сказано же… Иди собирайся. Агас, выведи… проводи ее.

Плакса убралась. С видом несправедливо наказанной, но все равно верной собаки. Ее в самом деле придется навещать, такую нельзя не навещать, хотя часто не получится. Разговоры о том, что маршал не может без своей девки, никому не нужны, а разговоры пойдут. Впрочем, если покупать у Турагиса лошадей для ремонта… Плохих старик разводить не станет и вряд ли будет драть четыре шкуры, в денежных делах он никогда силен не был.

Послание Агас оставил на столе. На футляре, сменив привычного Дивина, красовался портрет нового императора. Поза и одежды повторяли знаменитое изображение Сервиллия, художник лишь пририсовал коронационные регалии. Маршал открыл крышку и обнаружил, что курьерскую стрелу сменил пучок молний, такого значка прежде не было. Как и «императорских легатов».

Доставшегося Карло звали Лидас Сервиллионик, причем не простой, а прибожественный, Карло не враз сообразил, что это означает приближенность к Божественному. В целом же рескрипт был вполне приличным, не сравнить с письмами из Коллегии. Сервиллионик прибывал, чтобы проинспектировать и в случае необходимости заменить местные власти. Полномочий вмешиваться в дела корпуса у него не имелось, однако маршалу Капрасу надлежало оказывать ему всяческое содействие. Разумеется, не в ущерб исполнению основного приказа. Карло это вполне устраивало – всяко лучше иметь дело с одним легатом, чем с троицей юлящих чинуш, норовящих побольше получить и поменьше дать, к тому же прибожественный мог рассказать и о Паоне, и о морисках.