Ричард Длинные Руки - рейхсфюрст - Гай Юлий Орловский

— Много, — согласился я с печалью. — А это такое тупое быдло, что ни о чем, кроме бабе и выпивки, знать не желает! Но, увы, у нас правовое гуманистическое государство с базовыми либеральными ценностями, ничего не могу поделать, ибо не получил этот трон по наследству, а был избран… а что значит, увы, подотчетен. Потому войдите в мое положение, я вам верю, но моим лордам нужны доказательства. Где сейчас герцог?

Он сказал с неохотой:

— В своем дворце. Но он ощутил наше недовольство… очень серьезное недовольство, ваше высочество! Говорят, даже усилил охрану своих покоев.

— Да, — пробормотал я, — это серьезно.

— Очень серьезно, — подтвердил он.

— И все-таки, — сказал я, стараясь, чтобы это звучало как бы через силу, — я не могу игнорировать волю мои лордов и моего рыцарства. Для нас этого недостаточно, как вы понимаете…

— А что достаточно?

Я тяжело вздохнул:

— Как я вас понимаю, граф. Но давайте сделаем так. Вы пока отдохните, а я сейчас решу кое-какие неотложные дела, после чего поговорим подробнее, как нам без потерь прийти к компромиссу.

Он ответил с учтивым поклоном:

— Как вам будет угодно, ваше высочество.

У многих моих рыцарей есть амулеты и талисманы, а также различные вещи с необыкновенными свойствами, как вон сэр Герцлер владеет дивным мечом, что днем меч как меч, а ночью горит дивным светом, освещая вокруг на десятки ярдов, у Паланта особые сапоги, по любому болоту пройдет, как по паркетному полу, но на этот раз я подозвал оруженосца и шепотом велел срочно разыскать и доставить мне сэра Ульриха.

Тот примчался, быстрый и взволнованный, с бледным лицом и горящими глазами.

— Ваше высочество!

Я огляделся по сторонам и сказал совсем тихо:

— Я постоянно слышу, что ваш конь не уступит моему в скорости…

Он вскрикнул шокированно:

— Ваше высочество! Если бы так было…

— Проверим, — сказал я. — Вам поручаю особое задание. Срочно мчитесь в Истанвил, это здешняя столица. Там, не привлекая к себе внимания посторонних, добейтесь срочной встречи с герцогом Блекмуром. Сообщите, что граф Дэниэл Чарльз сейчас у меня и договаривается о его пленении и свержении с трона.

Он слушал, прибалдев, наконец спросил шепотом:

— И… что?.. Зачем?

Я чуть поморщился, вот что значит, когда не послушные солдатики, а соратники, их надо сперва убедить, но зато такие выполнят приказ в любом случае, что бы и как им ни мешало.

— Лорды, предающие своего сюзерена, — сказал я, — не заслуживают, чтобы с ними вели дела.

Он воскликнул:

— Как это верно!.. Вы поступаете очень благородно, ваше высочество! Об этом будут петь…

Я прервал:

— Потому я, как сюзерен сюзерена, предупреждаю герцога об опасности.

Его лицо прояснилось, судорожно вздохнул и сказал светлым голосом:

— Понял! А сперва чего только не подумал. Вы блюститель самых благородных идеалов рыцарства!.. Так поступить с человеком, гнусно оскорбившим вас!..

— Это по-христиански, — сказал я строго.

Он покачал головой, глаза сияют небесным огнем, как у ангела.

— Нет, ваше высочество, — возразил он, — вы действуете не из жалости, а из высокого благородства! Вы правы, нельзя поощрять предательство, а также иметь дело с предавшими своего сюзерена!

— Идите, — сказал я сердито. — Скажите герцогу, что я рекомендую ему выйти через запасной ход, а потом либо укрыться в дальних крепостях, либо вообще уехать в соседнее королевство.

Он подумал, кивнул, лицо стало решительным.

— Все сделаю, ваше высочество!

— Торопись, дружище, — сказал я тепло. — Ты тоже… рыцарь! Исполненный. Да, исполненный.

Он унесся, очень довольный моим благородством, но Альбрехт хмыкнул и спросил мрачно:

— А на самом деле?

Я ответил в удивлении:

— Но я же объяснил…

— То ему, — возразил он, — а мне?

Я спросил недовольно:

— Разве мои объяснения не были убедительными?

Он кивнул:

— Даже очень. Я чуть не прослезился, когда вы рассказывали о своем благородстве, справедливости и чести. Почти поверил, правда! У вас же голос дрожал в нужных местах, а глаза сияли так чисто, так возвышенно, хоть ангела с вас рисуй.

— Ну-ну, — буркнул я. — А что я преследую на самом деле?

Он подумал, сказал несколько неуверенно:

— Знавая вашу злокозненность, изворотливость, лживость и недостойные благородного человека хитрости, однако весьма необходимые политику и государю, рискну предположить, что вам сейчас не с руки пленение герцога местными лордами.

— Почему?

Он пожал плечами:

— Пришлось бы с ними заключать договор, как с равными… почти союзниками. А это не позволит захватить все герцогство.

Я взглянул на него зло.

— Знаете, барон, мне придется к чему-нибудь придраться и… того, устранить вас. Вы слишком хорошо понимаете политику. Опасно даже. Но в данном случае все верно, раз уж мы сюда пришли, то герцогство нужно ликвидировать. Еще Барбаросса и Джон Большие Сапоги мечтали как-то разделить эти земли между своими королевствами…

Он сказал осторожно:

— Но… эти земли отделены от наших королевством Шателлен…

Я перехватил его прощупывающий взгляд, предостерегающе погрозил пальцем.

— Барон, барон… Я политик только с теми, кто этого заслуживает. Найтингейл мой друг, несмотря на разницу в возрасте и во всем прочем.

— Но как тогда?

— Думаю, — сказал я дипломатично, — Найтингейл не будет противиться постепенному вовлечению его королевства в наш общий рынок. Он реалист. Увидит несомненную выгоду…

— А с другой стороны, — добавил он ехидно, — увидит вашу армию нового типа.

Я сказал сердито:

— Сплюньте, барон! Даже слушать о таком не хочу.

— А что? Победоносная, даже всепобедоносная армия рейхсфюрста… Кстати, поправьте меня, если мне память изменяет, но вы, как мне показалось, ни разу даже не потребовали от герцога немедленной выдачи Ротильды Дрогонской!

Я изумился:

— Правда, что ль?

Он поморщился:

— Понимаю, Ротильда — основная карта герцога, он предпочел бы расстаться с нею в последний момент… но помню и то, что с вами едет настолько прелестная эльфийка, что даже я за сердце хватаюсь!

— Граф, — сказал я с тоской, — вы будете смеяться, но я целомудрен, как Иосиф в покоях жены фараона, как ее там… И Ротильда — это не брак, а деловое соглашение. Хотя догадываюсь, какие обо мне завистливые слухи.