Ядерный шантаж - Сергей Москвин

Чернышов в ответ недовольно хмыкнул в трубку, и я тут же пожалел, что употребил столь неудачное сравнение. Вообще-то я человек не суеверный. Но все же не стоило искушать судьбу. Вот только стрельбы нам не хватало!

– Внимательнее на трассе, – закончил разговор Чернышов и отключился.

После разговора с ним у меня неожиданно появилось чувство тревоги. Но сколько я ни вглядывался в край подступающей к трассе лесополосы, так ничего подозрительного и не заметил. На обочине не было ни пешеходов, ни одиноко стоящих автомобилей, встречные машины нам тоже не попадались, но ощущение опасности не пропадало. Черт! Неужели из-за одного неудачного сравнения у меня возникла эта тревога? Хорошо, если так. А что, если все мои страхи не беспочвенны?

Гончаров спокойно катил на своей машине впереди нашей «Волги». В таком же порядке мы проехали КПП на трассе, миновали поворот, возле которого наблюдатели Берша установили свою фотокамеру. Когда мы проезжали по этому участку дороги, я буквально впился взглядом в кусты, где стояла фотокамера. Сам не знаю, кого я надеялся или, наоборот, опасался увидеть, но все равно никого и ничего не заметил. Вот наконец и выезд на ведущую к Арзамасу-29 дорогу. При приближении к нему наш водитель начинает тормозить. С этого места до въезда в город «Волгу» Гончарова поведет наша вторая машина. Вот он выезжает на шоссе общего назначения и сворачивает в сторону города, а я успеваю заметить, как за его «Волгой» пристраивается «девяносто девятая». Все – объект передан другой бригаде. Уже в городе мы снова возьмем Гончарова под свое наблюдение, а пока можно расслабиться. Почему же меня не покидает чувство приближающейся опасности?

Я оглянулся назад. На заднем сиденье удобно развалились двое «альфовцев» из группы захвата. Парни положили автоматы на колени и беззаботно смотрят по сторонам. А чего им волноваться? У них задача предельно конкретная – в случае возникновения угрозы наблюдаемому объекту нейтрализовать ее. А вот обнаружить опасность, определить, откуда она исходит, должны мы – оперативники. Никакой опасности я, правда, пока не обнаружил, но от ощущения ее присутствия так и не избавился.

5.06, вторник, 11.05

Шон вновь привел Неверова в кабинет начальника цеха демонтажа ядерных боеприпасов и усадил за его рабочий стол. Убийца успел заметить, что как только Неверов переставал двигаться, то погружался в состояние, близкое к трансу. Вот и сейчас он сидел в кресле начальника цеха и уже десять минут неподвижно смотрел в одну точку своими пустыми глазами. Шон обратил внимание, что даже дыхание у Неверова замедлилось. И если раньше убийца опасался, что из-за передозировки «сыворотки правды» главный инженер может элементарно сойти с ума, то теперь он беспокоился, как бы Неверов вообще не погрузился в кому. Шон даже сел напротив Неверова прямо на стол, чтобы иметь возможность следить за его глазами. «Ты только продержись еще немного, – мысленно приказал убийца главному инженеру. – Еще хотя бы полчаса, а потом можешь хоть подыхать».

– Хотя бы полчаса, – повторил он уже вслух. – Слышишь меня?

Шон слез со стола, чтобы привести Неверова в чувство, и в этот момент на столе зазвонил заводской телефон. Убийца быстро снял трубку и молча прижал ее к уху.

– Алло? Евгений Аркадьевич, – раздался в трубке голос начальника цеха демонтажа ядерных зарядов. – Поезд пришел. Надо забирать «кокон». Вы слышите меня, Евгений Аркадьевич?

Шон хлестко ударил Неверова по щеке и, когда тот поднял на него глаза, приказал:

– Сейчас я дам тебе трубку и ты скажешь – действуйте по инструкции. Давай!

Убийца поднес к губам главного инженера трубку и в качестве побудительного сигнала к выполнению приказа свободной рукой сжал его локоть. Неверов послушно повторил в трубку продиктованные Шоном слова.

– А акт о передаче? – поинтересовался начальник цеха. – Надо же еще подписать акт. Когда вы сможете это сделать?

Главный инженер АМСЗ никак не среагировал на вопрос, но его молчание компенсировалось реакцией Шона.

– Повторяй за мной, – приказал убийца и зашептал в ухо Неверова, не забывая в нужный момент сжимать его руку чуть выше локтя. – Принимайте контейнер… акт занесите сюда… я его подпишу.

Закончив озвученный голосом главного инженера разговор с начальником цеха, Шон опустил телефонную трубку, после чего взглянул в глаза Неверову и сказал:

– Сейчас сюда явится твой подчиненный. Он передаст тебе бумагу, и ты поставишь в ней свою подпись. Повтори, что ты должен сделать!

– Поставить свою подпись, – механическим голосом произнес Неверов.

Убийца довольно улыбнулся в ответ. Главный инженер не только понял смысл команды, но даже готов был выполнить порученное действие. «А больше от тебя ничего и не требуется», – мысленно добавил Шон.

* * *

Поезд появился неожиданно и совершенно бесшумно. Просто над массивными металлическими воротами, закрывающими въезд на территорию технической зоны, возникли очертания железнодорожного вагона. Сначала над воротами появился козырек металлической крыши вагона, а затем и верхняя часть его передней стенки. Глеб Заварзин, стоящий у ворот ангара, решил, что вагон сейчас врежется в закрытые ворота, но этого не произошло. Так же плавно, как и подошел, поезд остановился. Минут десять ничего не происходило. Потом из глубины технической зоны раздалось завывание, напоминающее рев троллейбусного двигателя. А через несколько секунд боевик увидел и машину, производящую этот шум. Со стороны производственных корпусов к воротам приближался пассажирский электрокар. Кроме водителя электрокара, на трех рядах сидений за его спиной расположились четыре человека. Электрокар подъехал прямо к воротам. Четверо пассажиров слезли и по очереди распахнули тяжелые створки ворот. Для удобства открывания створки были снабжены роликами, которые скользили по загнутым в форме дуги желобам.

Когда подъехавшие на электрокаре рабочие открыли ворота, Заварзин сумел рассмотреть подошедший поезд целиком. Поезд состоял из четырех однотипных товарных вагонов, редкие окна которых были забраны мелкоячеистыми решетками. Причем – и это особенно удивило Глеба – локомотив располагался в конце состава. Возле переднего вагона сгрудились несколько военнослужащих в званиях от рядового до подполковника. Они о чем-то переговорили с подъехавшими на электрокаре рабочими (Глеб не смог разобрать их слов), после чего двое рабочих вместе с двумя солдатами направились к расположенной на территории технической зоны железнодорожной стрелке и вручную перевели ее. Глухо лязгнули рельсы. Один из рабочих поднял вверх руку и громко крикнул:

– Можно!

Услышав его, армейский подполковник обернулся в конец поезда и тоже что-то прокричал. Военнослужащие и рабочие, стоящие на путях, расступились, и поезд медленно двинулся вперед. Глеб Заварзин ощутил легкий страх, когда громада железнодорожного вагона надвинулась на него. Но, дойдя до стрелки, вагон свернул в сторону и, въехав на тупиковый путь, остановился. К поезду тут же подбежали несколько солдат. Боевик услышал лязг прицепного устройства и догадался, что солдаты отцепляют первый вагон. Уже через несколько минут локомотив потянул состав назад, оставив отцепленный вагон в тупике. Все те же солдаты и рабочие, переводившие стрелку первый раз, сделали это снова. И поезд вновь двинулся в техническую зону, на этот раз уже по направлению к ангару с дождевальной установкой. Глеб в нерешительности замер на месте, так как понятия не имел, что должен делать. Но один из подъехавших на электрокаре работников завода заметил, что ворота ангара с дождевальной установкой по-прежнему закрыты, и громко крикнул поставленному возле них часовому: