Ядерный шантаж - Сергей Москвин

Метров за пятьдесят до железнодорожной колеи бетонные плиты, по которым шагали Неверов и Шон, закончились. Их сменил потрескавшийся возле рельсов асфальт. Перед фасадом кирпичного сооружения по асфальту шла широкая белая полоса с предупредительной надписью «граница поста». Не обращая внимания на надпись, Неверов двинулся прямо к кирпичной пристройке, и Шону пришлось удержать его за рукав.

– Это и есть участок очистки? – спросил он у главного инженера.

– Да-а, – протяжно ответил Неверов.

– А где дождевальная установка? – задал Шон новый вопрос.

– Там, – произнес Неверов и несколько раз махнул рукой, указывая на кирпичное строение, являющееся продолжением производственного корпуса.

Шон внимательно оглянулся вокруг. Кроме часового у ворот, никого поблизости не было.

– Эти ворота охраняются? – спросил убийца.

Тот утвердительно кивнул в ответ.

– А где часовые? – поинтересовался Шон.

Вместо ответа Неверов начал вращать перед собой руками. Шон понял, что главному инженеру становится трудно подбирать слова, и сам высказал наиболее вероятное предположение:

– Стоят снаружи?

– Да-а, – как и в предыдущем случае, протяжно ответил Неверов.

Шон еще раз оглянулся по сторонам, проверяя, не наблюдает ли за ними кто-нибудь, кроме часового. В глубине технической зоны между производственными корпусами ходили рабочие. Но с такого расстояния они просто физически не могли рассмотреть, что происходит у железнодорожных ворот. Убедившись в отсутствии наблюдателей, Шон взглянул на часы: «Десять тридцать две. Если они хотят опередить дежурную смену, им уже пора появиться». Практически сразу на поясе ожила телефонная трубка. Шон сорвал с пояса телефон и приложил его к уху.

– Мы на месте, – прозвучало из трубки.

Те, кого он ждал, наконец появились. Шон быстро объяснил, как проехать к участку очистки, и развернулся таким образом, чтобы одновременно видеть и административный корпус зоны, и охраняющего ворота дождевальной установки часового. Когда со стороны административного корпуса показался армейский «Урал», убийца выхватил из-под пиджака свой керамический пистолет…

Стоящий у ворот часовой уже давно с интересом наблюдал за парой мужчин, остановившихся на границе его поста, но тем не менее пропустил момент, когда в руке одного из них вместо мобильника оказался пистолет. Возможно, из-за того, что его отвлек шум подъезжающей машины, но главным образом потому, что Шон выхватил оружие практически мгновенно. В следующий миг часовой уже видел черный зев направленного ему в лицо невиданного пистолета. Солдат в ужасе царапнул пальцами по брезентовому ремню своего карабина. Больше он ничего не успел сделать, так как в этот момент ему в переносицу вонзилась заостренная керамическая пуля девятимиллиметрового спецпатрона. Ноги часового подкосились, и он упал на бок, накрыв соскользнувший с плеча карабин своим мертвым телом…

Убийство часового произошло на глазах Евгения Неверова. Он услышал сухой щелчок выстрела, увидел, как упал стоявший у ворот часовой, но даже не понял, что произошло. Затуманенное сознание оказалось не в состоянии увязать слышимое и видимое в одну картину…

Набравший скорость «Урал» резко затормозил возле кирпичного здания. Из кабины грузовика выпрыгнул Губанов и вопросительно уставился на Шона. Наемный убийца и заместитель Берша прежде никогда не встречались. Но Берш сообщил Шону марку и номер машины, на которой должны были приехать его боевики, а Губанов знал в лицо главного инженера АМСЗ. Этого оказалось достаточно, чтобы командир группы боевиков и убийца узнали друг друга.

– Одного человека на место часового! Остальные – к дождевальной установке! – приказал Шон. – С минуты на минуту здесь будет дежурная смена. И уберите куда-нибудь машину, чтобы она не маячила перед глазами. Мы с главным инженером возвращаемся в административный корпус. Дайте знать, когда заберете контейнер. Я выпущу вас через проходную.

Шон дернул за руку Неверова, чтобы привлечь его внимание, и когда тот повернулся к нему, сказал:

– Идем обратно.

Неверов не понял отданной ему команды, но, когда Шон потянул его за собой, послушно зашагал в обратную сторону.

5.06, вторник, 10.35

По приказу Губанова Глеб Заварзин отогнал грузовик от цеха демонтажа и поставил его у ряда металлических ангаров, выстроенных в стороне от производственных корпусов. Вернувшись обратно, снял с трупа солдата его карабин, пристроил у себя на плече и встал у ворот кирпичной пристройки. Убитый часовой оказался одет точно в такую же полевую форму, какая была на боевиках. Поэтому Глебу не пришлось стаскивать форму с покойника, а затем надевать ее на себя.

Тем временем Губанов лег между рельсами и по шпалам вполз под ворота указанного Шоном кирпичного здания. Затем с помощью своего второго боевика он таким же путем втащил в здание труп часового. Тарас Овчаренко, помогавший своему командиру затаскивать тело, передал ему два автомата: свой и Заварзина, а затем, нырнув под ворота, тоже пробрался внутрь пристройки.

Изнутри сооружение напоминало просторный ангар или бокс для ремонта железнодорожных вагонов. Под потолком, точно над железнодорожным полотном, была закреплена металлическая балка, по которой мог передвигаться грузовой таль. С подвижной грузовой тележки свисали четыре стальных троса, заканчивающихся крюками. Рельсовая колея упиралась в массивные железобетонные блоки, сложенные один на другой. Сразу за ними друг на друга блоками располагался странный агрегат с транспортировочным полотном, которое уходило внутрь агрегата и исчезало под закрывающей его приемное отверстие бахромой из резиновых и полиэтиленовых полос.

– Моющая машина, – шепотом произнес Тарас Овчаренко.

– Дождевальная, – поправил Губанов.

Размеры приемного окна дождевальной установки позволяли загрузить внутрь устройства целый легковой автомобиль, если кому-то в голову вдруг пришла бы такая идея. Губанов подошел к установке и, раздвинув руками закрывающую приемное окно бахрому, заглянул внутрь.

– Подходящее место, – сообщил он, обернувшись к Тарасу. – Тащи его сюда.

Тарас подхватил труп часового под мышки и подтащил к дождевальной установке. Вместе с Губановым они запихнули труп внутрь моющего агрегата и, вновь расправив резиновые полосы, прикрыли ими приемное окно.

Пользуясь моментом, Губанов хотел осмотреть установку, чтобы понять, как она запускается, но не успел. Со стороны стены, в которую упирался моющий агрегат, послышался щелчок электрического замка. Губанов и Овчаренко переглянулись и бросились к бетонным блокам, в которые упиралась рельсовая колея. Они едва успели нырнуть в укрытие, как в стене открылась не замеченная ими дверь и впустила три фигуры в одинаковых темно-синих комбинезонах. На шее у каждого из вошедших висела маска респиратора, а на поясе болтались длинные резиновые перчатки.