Казаки против Наполеона. От Дона до Парижа - Андрей Венков

М.И. Платов, чутко уловивший, что с окончанием кампании порядки изменятся, отдал 5 (17) декабря свой приказ, явно отличающийся от кутузовского по тональности: «Последний раз прошу и молю всех полковых командиров, как и офицеров каждого в особенности, употребить все меры к искоренению зла того, и тем показать мне, как начальнику, ваше попечение… из таковых офицер будет разжалован, а казак расстрелян или наказан кнутом, да и полковой начальник будет отвечать, в котором полку сие откроется».

Поход в Европу обострил проблему. Освободителям не пристало грабить освобождаемых. Казалось, командование следило за каждым шагом казаков, и некоторые результаты были налицо. Начальник императорского штаба П.М. Волконский писал М.И. Платову 20 сентября (2 октября) 1813 года: «По случаю скорого вступления в Саксонию наших армий не благородно ли будет Вашему сиятельству приказать всем войскам под командою Вашею наблюдать при собрании продовольствия должную умеренность, дабы наши армии не встретили разоренный только край.

Хорошее обращение с жителями, конечно, будет главнейшею причиною для отвращения сего недостатка, что ясно доказано было примерным поведением наших казачьих полков в Пруссии».

Но зло было неискоренимо, и М.И. Платова не раз еще «доставали» повелениями и предписаниями, как это сделал М.Б. Барклай де Толли 30 октября (11 ноября) 1813 г.: «Доходят до меня отовсюду жалобы на шалости, деланные казаками войска Донского. Ваше сиятельство разделяете, без сомнения, вместе со мной неудовольствие таковых поступков и чувствуете, сколько подобное сему поведение может быть вредно во многих отношениях для общей пользы и противно видам Государя Императора, клонящимся единственно к облегчению участи, а не к угнетению германских народов. А потому Вашему сиятельству как верховному начальнику оных отношусь с покорнейшею просьбою моею о принятии строжайших мер к прекращению всех таковых беспорядков и насилий».

Когда началась кампания 1814 г., Наполеон высказывал надежду, что «бесчинства казаков восстановят против них жителей и удвоят наши силы».

А. Лашук подтверждает: «Особенно наглыми грабителями, как обычно, были казаки, ненависть к которым была всеобщей». Своих собственных грабителей и уголовников Наполеон называл «местными казаками».

Все беды, связанные с отсутствием продовольствия для армии, объясняли действиями казаков. «Но в деревнях нет хлеба — все взяли казаки».

И все же во Франции мы не наблюдаем массового или хотя бы заметного протеста местного населения против грабежей. Видимо, ветераны наполеоновских войн и их родственники помнили поведение солдат самой Великой армии. Не зря говорили: «Где император провел своих солдат, там крысы помирали с голоду».

Мы опустим разошедшиеся по Европе рисунки о приключениях казаков на парижских улицах: казаки знакомятся с местными «жрицами любви», обнаженные мускулистые ребята купают своих коней в Сене, казаки демонстрируют парижанам своего собрата-калмыка (или башкира)…

Не станем заострять внимания и на факте ограбления посланника короля Неаполитанского в расположении Черноморского казачьего полка.

Недолго музыка играла. Овеянные славой полки той же весной стали возвращаться в любезное отечество…

От западных границ России до Парижа казачьи полки графа М.И. Платова нанесли французской армии ощутимый урон: в боях уничтожили 18 366 солдат и офицеров, взяли в плен 10 генералов, 1 тыс. офицеров и 39 511 солдат; захватили 115 знамен, 364 пушки и 1066 зарядных ящиков. Указом императора Александра I от 19 ноября 1817 г. Войску Донскому было пожаловано Георгиевское знамя с надписью «В ознаменование подвигов, оказанных в последнюю французскую войну в 1812,1813 и 1814 годах».

Вопрос же о потерях донских казаков в войне с Наполеоном весьма интересен и противоречив.

3 (15) декабря М.И. Платов, докладывая о бое у Ковно, сделал интересное замечание: «Урон с нашей стороны, благодарение Богу, весьма не велик, в прочем, в войске Донском в рассуждении урона в бывших на прошедших днях сражениях ведется домашний счет». То есть казаки сами считали своих убитых и раненых, и не всегда этот счет совпадал с официальными данными.

Устоявшиеся данные о потерях донских казаков в походах 1812, 1813 и 1814 гг. достаточно противоречивы. В 1812—1813 гг. Войско Донское с учетом служилых, отставных казаков, малолеток с 19 лет, мобилизованных в поголовное ополчение, выставило до 60 тыс. воинов. Потери в Отечественной войне с французами составили до 22 тыс. (36,6%) казаков. Во время войны численность только служилых донских казаков с 1 июля 1812 г. к 1 июля 1815 г., несмотря на пополнение за счет подростков после 17-летнего возраста, уменьшилась с 47 765 до 34 503 человек, и лишь к 1819 г. она достигла довоенного уровня — 47 786 человек.

Потери в 1812 г. и методика их подсчета вызывают вопросы. Во-первых, невозвратные ли это потери?

Пойдем от известных цифр. Пополнения казаки получили в ноябре 1813 г., подошли 2000 молодых казаков, которые в 1815 г. были включены в состав служилых. Без них в конце 1813 г. количество служилых условно составляло 32 500 человек. Таким образом, потери среди служилых к концу 1813 г. составляли около 15 000. Чтобы согласиться с 22 000 потерь в 1812 г., надо допустить, что 1) добровольцы-ополченцы (8752 человека) потеряли 80% состава и 2) в 1813—1814 гг. казаки потерь вообще не имели. Ни первое, ни второе допущение не соответствуют действительности.

Кроме того, мы установили, что личный состав полков в конце 1813 г. соответствует их личному составу в августе 1812 г.

Будем придерживаться основных показателей. В 1812 г. служивых казаков — 47 765. В 1815 г. — 34 503.

На службу в 1813-м поступили малолетки, но в 1814 г. были отчислены казаки, выслужившие свой срок. Это поступление и этот отток в значительной мере компенсируют друг друга.

Итак, потери среди служивых за три года войны —13 262.

Примерно такие же потери в процентном отношении понесли ополченцы. В сумме получим 15—16 тысяч.

В итоге и служивые, и ополченцы вместе потеряли более четверти состава. Римляне, понеся такие потери, вместе с ними теряли боеспособность…

Но донские казаки боеспособности не потеряли. Вернувшись из прославившего их похода, они продолжали тяжелую службу, охраняя границы Великой России.

Гвардейская кавалерия маршала Бессьера: 27 эскадронов, 6000 человек;

1 корпус Нансути:

2 кирасирская и 1 легкая дивизии, 60 эскадронов — 12 000 человек;

II корпус Монбрюн (позже Себастиани):

2 кирасирская и 1 легкая дивизии, 60 эскадронов — 10 000 человек;

III корпус Груши: