Хрустальная невеста - Анна Шаенская

когда эта пружина сработает. Слишком много сильных магов и древних тайн вовлечено, и если Аргвар прав, на кону уже не жизнь одной маленькой фэйри, а судьба империи.

– Настораживает и поведение юркалов, – продолжил Нери, – крылья ценный приз, но контрабандисты не могли не понимать, что столь дерзкое нападение на императорский кортеж приведёт к новой волне зачисток.

– Думаешь, им кто-то пообещал неприкосновенность?

– Скорее, они были уверены, что успеют уйти. – Аргвар задумчиво посмотрел на карманные часы. – Похоже, у юркалов появилось новое оружие, но этим займёмся позже. Сейчас нужно подготовиться к ритуалу.

ГЛАВА 37: Эхо мёртвых берегов

Через полчаса, комната Алории

О некромантах Сапфирового края ходило множество слухов. Некоторые откровенно пугали, а некоторые просачивались в девичьи сердца тёплым летним ветерком, пробуждая мечты о суровых красавцах, подчинивших саму Смерть и способных взмахом руки вернуть умершего к жизни.

Я слышала сотни невероятных рассказов и хоть верила далеко не всему, всё равно представляла ритуалы некромантов мрачными и одновременно возвышенными. Воображение рисовало заброшенный храм, угрюмого отшельника, чьё тело покрыто магическими татуировками, а руки унизаны древними артефактами. Чудился пронзительный аромат увядших лилий и отголоски вечности в каждом заклинании.

Но в реальности меня ждали море склянок и мешочков с сушёными травами, пакетики с толчёными камнями, крохотные алхимические весы и… кофе. Очень много кофе.

Его горьковатый аромат растекался по комнате чарующим флёром, смешиваясь с запахом магических трав и придавая таинству ритуала нотки уюта и отрешённого умиротворения. Аргвар пояснил, что заклинания призыва обладают специфическим откатом, во время подготовки мага клонит в сон, но принимать стимулирующие зелья нельзя. Поэтому некроманты пьют кофе и крепкие травяные чаи.

В подготовке к ритуалу я не участвовала, но с удовольствием разделила с драконом вкуснейший напиток и сейчас затаив дыхание наблюдала, как он разводит порошок, смешанный с прахом Охотника, и готовится рисовать на полу руну призыва.

Защитный контур он закончил, теперь в центре комнаты светилось кольцо из замысловатых иероглифов и тускло горящих свечей. Хоть что-то совпало с моим представлением о ритуале!

Впрочем, само зрелище и впрямь завораживало, вопреки внешней простоте. Подозреваю, дело было не только в заклинании, но и в самом некроманте. Готовясь к призыву, Владыка снял форменную куртку, оставшись в чёрной шёлковой рубашке, и закатал рукава, обнажая перевитые жилами предплечья. А ещё разулся, объяснив это тем, что некромантам важно чувствовать связь с землёй, даже если ритуал проводится в помещении.

И сейчас, глядя на босого дракона с банкой краски и кисточкой в руках, я думала отнюдь не о древних тварях и таинственных плетениях. Отчего-то казалось, что мы сидим в художественной мастерской и вместо рун на полу он собирается написать сказочный пейзаж.

– Аргвар, а ты рисовать умеешь? – я задумчиво куснула губу, пытаясь отогнать дивное видение, но с каждой минутой оно усиливалось.

Движения Владыки были не только выверенными и точными, но и плавными, словно он привык держать кисть наравне с клинком.

– Умею, – рассмеялся дракон.

Оу!

– В моём замке много набросков и законченных картин, – продолжил, не отрываясь от работы, – если захочешь посмотреть…

– Захочу!

– Договорились, – по комнате вновь разлился чарующе-хриплый смех, – но при одном условии.

– Условии? – растерянно переспросила.

– Ты согласишься мне позировать, – в сапфировых глазах дракона вспыхнули лукавые искры. – Хочу написать твой портрет.

Одна фраза, совершенно невинное предложение, но сердце пустилось в пляс, а дыхание перехватило от смущения и штормовых эмоций. Я не раз позировала для придворных художников, но это были официальные портреты, а рядом с Аргваром всё воспринималось иначе. Ярче, острее…

Казалось, дракон будет рисовать не портрет, а мою хрустальную душу. Внезапно пришло осознание, что я не хочу отказываться, а, наоборот, готова полностью открыться и позволить нарисовать даже мои крылья.

Для фэйри это высшая степень доверия и близости, которую только можно представить. И Аргвар не раз доказал, что достоин этого.

– Согласна, – улыбнулась я.

– Прекрасно! – Владыка отсалютовал мне кистью и поднялся с пола.

Он уже закончил последнюю руну и хотел сказать что-то ещё, но настенные часы пробили полночь.

Пора начинать.

– Лори, ничего не бойся, – Аргвар вмиг посерьёзнел, – дух…

– Помню, не опасен.

Перед началом подготовки дракон провёл краткий инструктаж и рассказал, как вести себя во время ритуала. А ещё подчеркнул, что собирается призывать не самого Охотника, а лишь его фантом.

Вопреки ожиданиям, допрашивать монстра Аргвар не планировал. Как оказалось, твари Пустоши привязаны к ней даже после смерти и, призывая в наш мир призрак полукровки, можно невольно вытянуть вместе с ним и несколько чудовищ.

Так рисковать никто не собирался, поэтому остановились на варианте с фантомом. Настоящий облик Охотника тоже о многом может рассказать. По крайней мере мы на это надеялись.

Тик-так, тик-так…

Последний удар настенных часов слился с хриплым голосом Аргвара и потрескиванием свечей. Дракон ножом вырисовывал над ними странные знаки и посыпал искрящимся порошком, отчего язычки пламени ритмично подрагивали и с шипением вспыхивали алым.

Я внимательно наблюдала за их танцем и переплетением магических искорок. Но едва дракон произнёс последнее заклинание, свечи охватило сапфировым сиянием, а в центре рунического контура возник пульсирующий сгусток. Чернильно-чёрный, как сама Тьма.

Он стремительно увеличивался и вытягивался, трансформируясь в размытую мужскую фигуру. Фантом Охотника пришёл на Зов.

Тик-так, тик-так…

Отголоски полуночи сплетались с серебристым лунным светом и отблесками свечей, превращая и без того жуткого призрака в оживший кошмар. Кузнечик не спешил открывать свои тайны, медленно перетекая из одной трансформации в другую. Он играл с нами даже после смерти, а я судорожно перебирала в памяти знакомые лица, примеряя их на долговязую тень и пытаясь вспомнить форму губ, носа и подбородка монстра.

Нижняя половина лица у Охотника была человеческой, а глаза – как у богомола. Неестественно огромные, жуткие, будто собранные из осколков разбитых зеркал. Они перетягивали внимание на себя, гипнотизировали, не позволяя сосредоточиться и как следует рассмотреть тварь.

Тик-так, тик-так…

Минуты казались вечностью, но Охотник