Звездочка - Йон Айвиде Линдквист

— Ну ладно. Раз так, билеты сама себе купишь!

В субботу утром Йёран подвез ее на станцию. Почти всю дорогу в машине они молчали. Тереза обронила лишь пару фраз, да и от тех Йёрану стало не по себе. Неудивительно: ее новый голос звучал будто из могилы. Так, наверное, разговаривают призраки или существа, утратившие душу.

Поезд отвез ее в Стокгольм, метро отвезло ее в Сведмюру, а лифт отвез ее на последний этаж дома, где жила Терез. Когда подруга открыла ей дверь, Тереза просто прошла внутрь и села за кухонный стол. Она ровным счетом ничего не чувствовала. Начинать разговор ей не хотелось, но, раз уж она сюда приехала, рано или поздно рот придется открыть.

— Значит, Джерри в Америке? — спросила она Терез, севшую напротив.

— Да, они вместе с Пэрис поехали. Почему ты грустишь?

— Я же написала.

— Да, но я не поняла.

— Ты многого не понимаешь.

— Верно. Есть хочешь?

— Нет. Твоя песня в субботнем хит-параде.

— Знаю. Мы вместе послушаем, победит она или нет.

— А какая разница?

— Если победит, ее услышит еще больше людей.

— А зачем тебе, чтобы больше народу ее слушало?

— Я красиво пою. Ты написала красивые слова. Зачем ты грустишь?

— Затем, что я жирная уродка, я никому не нравлюсь и мне ужасно одиноко. Начать хотя бы с этого.

— Ты мне нравишься.

— Вероятно. Но тебе еще много кто нравится.

— Да, но ты — больше всех.

— Как это?

— Я знаю много других девочек, но ты — самая лучшая.

— А сегодня кто-нибудь из них придет?

— Нет, сегодня нет. И завтра тоже.

— Почему?

— Чтобы мы с тобой побыли вдвоем. Почему ты грустишь? Поднявшись из-за стола, Тереза прошлась по квартире. Ощущение было таким, словно она вернулась в знакомое место после долгого отсутствия и все стало для нее чужим. Вот компьютер, на котором они вместе играли. Вот кровать Терез, на которой они вместе сидели. Вот телевизор, по которому они смотрели ужастики. Вроде бы все то же самое, а вроде — совсем другое. Принадлежит другому человеку. На письменном столе Тереза увидела собственный блокнот с текстами. Пробежавшись глазами по строчкам, она удивилась, зачем все это написала.

В двенадцать дня Тереза помогла подруге включить радио и настроить на нужную волну. Затем они сели рядышком на диван, и хит-парад начался. Тереза вслушивалась, есть ли что-то за музыкой, за текстами. Но там было пусто. Вот ведущий представил еще одну песню: отличная мелодия, интересная история, но для Терезы песня не выражала ничего, кроме собственной бессодержательности.

Без нескольких минут два послышалось шипение и тарахтение — заставка для «ракеты недели», наиболее стремительно вознесшегося новичка хит-парада. Конечно, им стала песня «Лети». За первую же неделю в радиоэфире она добралась до второго места. Обойти Теслу удалось лишь завсегдатаям хитпарада — группе Ark.

— Выиграть не получилось, — констатировала Терез.

— Может, на следующей неделе получится.

— Как это?

— Не важно.

— Почему ты грустишь?

— Перестань уже спрашивать, ладно?

— Нет, мне нужно знать.

Достав мобильный, Тереза нашла видеоклип из гаража и показала его Терез. Та внимательно все посмотрела, держа телефон близко к лицу, потом отдала мобильный Терезе и произнесла:

— Когда тебя рвет, это ужасно.

— Все? Больше тебе нечего сказать?

— Зачем ты стала так делать? С мальчиком? — спросила Терез после секундного раздумья.

— Я напилась.

— Алкоголем?

— Да.

— Алкоголь — ужасно невкусная штука. Так почему ты грустишь?

Все, что накопилось в ней, больше не могло оставаться внутри. Тереза вздрогнула, услышав внутри себя щелчок, будто кто-то опустил рубильник, открыл шлюзы. Вскочив на ноги, она заорала:

— Ну как ты не понимаешь? Я сделала самую ужасную, отвратительную в мире вещь, и все это записали на камеру, и теперь каждый идиот в любом уголке земного шара может включить видео, а там — я, омерзительная и жуткая я, которая блюет на член парня, но мне и до этого было хреново, мне казалось, будто я совсем пустая, и тогда я стала пить, чтобы заполнить эту пустоту, и вот все и случилось, и я поняла: черт, оказывается, можно стать еще более пустой. Такой пустой, что исчезаешь. Меня больше нет, понятно? Это не я тут стою и разговариваю с тобой. Ты меня больше не знаешь, а я больше не знаю тебя.

Во время этого яростного монолога Терез сидела с прямой спиной, сложив ладони на коленях, и очень внимательно слушала. Когда Тереза замолчала и с раскрасневшимся лицом упала в кресло, крепко обхватив себя руками, Терез произнесла:

— Ты написала хорошие слова.

— Какие еще, к черту, слова?

— «Я живу в другом мире, но ты ведь тоже в нем живешь».

— И что, ты понимаешь их значение?

— Нет, но я рассмеялась, когда их прочитала.

— Ни разу не слышала, чтоб ты смеялась.

— Я начала смеяться.

— В смысле, начала?

— Девочки, которые сюда приходят, иногда смеются. И тогда я тоже начинаю смеяться. Иначе они пугаются. Пойдем, — сказала Терез, взглянув за окно.

— Куда?

— Я покажу тебе, что делать.

Пять минут спустя они стояли у черного хода в ближайший продуктовый магазинчик. По субботам он работал до двух и уже закрылся. Тереза взглянула на молоток, который подруга прихватила с собой из дому.

— Мы взломаем дверь магазина? — спросила Тереза.

— Нет. Он сейчас выйдет. Я точно знаю.

Стоило Терез произнести эти слова, как дверь распахнулась и из магазина вышел мужчина лет сорока. Тереза удивилась, насколько он похож на ее учителя английского: та же редкая бородка, слегка выпученные глаза, те же джинсы и клетчатая рубашка. В руках мужчина держал металлический ящик — судя по всему, дневная выручка из кассы. Он увидел девочек еще на пороге.

— Добрый день, что вам…

Больше ничего он сказать не успел, потому что Терез ударила его молотком по виску. Мужчина попятился назад и, пройдя пару шагов, упал на спину. Терез успела придержать дверь и вошла вслед за ним. Тереза тоже шагнула внутрь. Пока она еще ничего не чувствовала.

Массивная дверь захлопнулась у них за спиной, и они оказались в темноте складского помещения. Сквозь открытую внутрь самого магазина дверь просачивалось немного света из окон. Нащупав выключатель, Тереза щелкнула им, и на потолке зажглись люминесцентные лампы. Мужчина лежал на полу, хватая ртом воздух и одной ладонью зажимая рану на виске. Сквозь пальцы сочилась кровь.