Дальневосточная республика. От идеи до ликвидации - Иван Саблин

Недофинансирование и нехватка кадров во всех отделах Министерства по национальным делам помешали осуществлению его программ. Более того, в случае евреев и тюрко-татар передача школ национальным организациям оказалась проблематичной. Конституция ДВР запрещала религиозное образование, но его отмена означала, что школы останутся без финансирования со стороны религиозно-национальных организаций. Тем не менее конференция Министерства по еврейским делам, состоявшаяся в сентябре 1921 года под председательством Лукса, не позволила ввести религиозное образование. Кроме того, еврейские активисты спорили, какой язык признать национальным и сделать основой еврейского национального строительства – идиш или иврит[748].

Раскол корейских активистов на три группы, Иркутскую, Шанхайскую (Читинскую) и Благовещенскую, вредил как корейскому самоуправлению, так и планам большевиков по экспорту революции в Восточную Азию. В январе 1921 года в Амурской области почти дошло до вооруженного столкновения между корейскими членами НРА под предводительством Ильи Харитоновича Пака и сторонниками Всекорейского национального совета, который Чита по-прежнему отказывалась признавать. Русское командование НРА предотвратило столкновение. В марте 1921 года члены Иркутской группы при поддержке Бориса Захаровича Шумяцкого создали Корейский революционный военный совет, который возглавил партизан-грузин Нестор Александрович Каландаришвили. Ожидалось, что Корейский революционный военный совет возьмет под контроль всех корейских партизан ДВР. В этом же месяце съезд партизан в самой республике избрал Корейский военный совет, которому подчинился Объединенный сахалинский партизанский отряд, разместившийся в окрестностях города Свободного. В мае 1921 года съезд Корейской коммунистической партии (Иркутской ККП) в Иркутске обозначил формальное возникновение корейской организации, подобной РКП(б), но не привел к консолидации корейского социалистического движения. Съезд и ЦК Иркутской ККП под председательством Нам Ман Чхуна не допускали в свой состав членов Шанхайской группы[749].

Шумяцкий, поддерживавший Иркутскую группу, контролировал ход съезда и был одним из главных архитекторов ККП. Он рассчитывал, что она станет дисциплинированной партией, откажется от «буржуазной психологии» и «индивидуализма» и разорвет связи с умеренными социалистами и националистами. 18 мая 1921 года ЦК Иркутской ККП обратился ко всем советским ведомствам с требованием не связываться ни с какими другими корейскими организациями без его рекомендации. Через несколько дней Шумяцкий потребовал, чтобы исполком Коминтерна лишил Пак Динь Шуня всех мандатов. Но Пак Динь Шунь не только сохранил свое влияние среди корейских социалистов, но и сумел созвать еще один учредительный съезд Корейской коммунистической партии (Шанхай, 20–23 мая 1921 г.), создав альтернативную партию (Шанхайскую ККП). Чичерин, со своей стороны, в резкой форме отверг требование ЦК Иркутской ККП о предварительной консультации с организацией, назвав его «неслыханным и прямо-таки чудовищным»: он не признавал за Иркутской КПП монопольного права на корейское революционное движение[750].

Попытки Иркутской группы подчинить себе корейских партизан в Амурской области с помощью Каландаришвили привели к вспышке насилия, оставшейся в истории как Амурский инцидент. Объединенный сахалинский партизанский отряд под руководством Ильи Харитоновича Пака отказался признать Корейский революционный военный совет Каландаришвили. НРА получила приказ разоружить партизан, и 28 июня 1921 года произошла стычка, в результате которой погибло от 118 до 400 партизан, многие из которых утонули в реке Зее. Амурский инцидент возмутил Шанхайскую группу. Ли Дон Хви и другие ее участники написали письмо Георгию Ивановичу Сафарову, потребовав освобождения арестованных партизан. Блюхер, только что формально возглавивший НРА, в позднейшем докладе обвинил во всем корейских партизан. По словам Блюхера, они продолжали притеснять местное население, как и тогда, когда служили под командованием Якова Ивановича Тряпицына. Он подчеркнул, что отряд корейских партизан не подчинился ни Каландаришвили, ни областному командованию НРА[751].

В ноябре 1921 года, после того как Шанхайская группа потребовала отзыва Шумяцкого, Коминтерн создал комиссию по расследованию инцидента. По итогам расследования задержанные корейцы были помилованы. Но это не привело к примирению Шанхайской и Иркутской групп. Тем временем благовещенский Всекорейский национальный совет вообще оставался вне любых попыток большевиков по объединению корейских социалистов, и даже после отзыва Краснощёкова, по-видимому находившегося в личном конфликте с этой организацией, ситуация не изменилась. Дальбюро 23 ноября 1921 года отказало Всекорейскому национальному совету в признании, сославшись на его связи с эсерами и меньшевиками, и предложило регистрировать только организации корейских рабочих[752].

Китайцы, тоже игравшие важную роль в экспорте революции в Азию, оказались исключены из процесса национального строительства в ДВР. Впрочем, китайские представители, похоже, не возражали против этого. Когда в 1921 году в Благовещенске произошла попытка привлечь китайцев к военной службе, китайский консул выразил протест: он считал, что китайцы в ДВР де-факто обладают экстерриториальным статусом[753]. Китайцев представляли не только консульства, но и организации, основанные на экономических и политических интересах, – например, общества китайских торговцев, в число которых входил Восточно-Сибирский китайский национальный союз с несколькими отделениями. С административной точки зрения китайцы находились в ведении Министерства иностранных дел, а не Министерства по национальным делам[754]. Министерство иностранных дел учредило китайский подотдел в своем дипломатическом отделе и внесло вклад в разработку законодательства о торговле, паспортах и других вопросах, важных для китайских и других иностранных граждан[755].