Грааль - Стивен Рэй Лоухед

прежде чем мы с Борсом поняли, что он собирается делать, Герейнт поднял над головой боевой меч Пендрагона, крикнул: «За Бога и Артура!» так, что эхо разнеслось по лесу, и помчался через поляну. Борс не успел его перехватить.

— Герейнт! — крикнул Борс вдогонку. Но молодой воин, стремглав летевший навстречу врагу, даже не замедлил шага.

— Иди с ним, — обратился я к Борсу. — Помоги ему.

— За Бога и Артура! — снова донеслось издали.

Сунув мне в руки меч Герейнта, Борс проворчал скороговоркой:

— Я вернусь, как только смогу. — Пошатываясь от усталости, он тяжело побежал вслед за Герейнтом, чтобы в последний раз сразиться с врагом.

А я сидел на краю колодца, сжимая меч, и молился о спасении для моих друзей.

— Великая Сила, — едва слышно бормотал я, — мы устали, нас побеждают силы тьмы. Некому помочь нам кроме Тебя, и если Ты не избавишь нас сейчас от этого бесконечного боя, мы погибнем.

Я перекрестился, а затем, пользуясь мечом как палкой, с трудом поднялся на ноги и, спотыкаясь на каждом шагу, поспешил к братьям.

Нежить закончила перестроения и снова двинулась вперед. Борс почти добежал до линии фронта, но Герейнт все равно опережал его на дюжину шагов. С громким боевым кличем молодой воин прыгнул вперед, длинный меч превратился в сплошной круг сверкающей стали, когда он стремительно ворвался в ряды противника.

Смело. Поистине смело. Но безрассудно. Сердце у меня в груди тяжко ворохнулось, когда я увидел его, в одиночку идущего в бой, размахивающего мечом и орущего дикую боевую песнь.

Сейчас! Но прежде чем Герейнт успел нанести первый удар, враг остановился. Герейнт не видел ничего, кроме ближайших противников. Несколько первых воинов рухнули под его рукой, как переспелые колосья. Он крутанул Каледвэлч над головой и прыгнул вправо. Но перед ним образовалось свободное пространство. Враг отступал.

Да что там — отступал! Они бежали! Толкаясь, натыкаясь друг на друга, нежить бежала. Это было очередное чудо! Они не могли вынести даже вида прославленного меча, не говоря уже о том, чтобы устоять против него!

Суверенный Меч Британии наконец заставил их издавать какие-то звуки. Стоило Герейнту повернуться к той или иной группе врагов, как они открывали свои доселе безмолвные рты и воздух оглашался жалобными воплями. Вопли переходили в визг и заканчивались хриплыми рыданиями и зубовным скрежетом. Бесстрастные прежде лица искажала гримаса безотчетного ужаса. Я не раз видел такое выражение у людей на поле боя, когда они понимали, что надежды больше не осталось, и теперь им предстоит только гибель и, возможно, еще мучения перед смертью.

Действие, которое оказал на них один вид Каледвэлча, поразило меня до такой степени, что я замер на месте и смотрел, как вокруг меня враг бросает оружие и бежит с поля боя в безумной попытке спастись. Они топтали друг друга, падали, в слепой панике натыкаясь на ближайших воинов.

Герейнта ничто не могло удержать. Он прыгал, кружился, нанося невероятное количество ударов, каждый из которых достигал цели. Теперь, если враги падали, они уже не поднимались с земли, а умирали насовсем, стеная так, словно видели перед собой какую-то ужасную перспективу.

Боже, помоги мне! Они ужасно визжали, и это было куда хуже их молчания. Эти проклятые стенания мешали мне радоваться победе.

Герейнт работал, как неутомимый жнец. Там, где он прошел, оставалась широкая полоса смерти. Когда последний из врагов пал перед яростью воина, вооруженного чудесным мечом, я увидел Борса. Он стоял поодаль, меч так и висел у него на боку.

— Брат, — сказал я ему, — похоже, мы поживем еще некоторое время.

К нам подбежал Герейнт. Лицо его сияло от гордости.

— Видали? — вскричал он, едва сдерживая ликование.

— А как же, парень, — степенно заверил его Борс. — Такое трудно забыть. Они бегут. Ты их рубишь. Меч поет. Знатно!

— Великолепное зрелище, — согласился я. — Герейнт, друг мой, ты настоящий Бард Битвы.

— Да я тут ни причем, — смутился Герейнт. — Это все меч. — Он поднял клинок и с благоговением посмотрел на него. — Каледвэлч вел меня, а я лишь повиновался.

— Ну, если бы ты не стал повиноваться мечу Пендрагона, — заявил Борс, — мы бы давно топали по тропам Потустороннего мира.

Мы стояли молча, и каждый думал о своем. Я закрыл глаза и вознес про себя благодарность Небу за то, что нам помогли пережить такое испытание. Пока я молился, до меня дошел странный булькающий звук, какой издает забытый на огне котел. Я в изумлении огляделся. Звук шел от трупов врагов. Мертвецы стремительно разлагались: их тела как бы съеживались, уворачивались внутрь себя, сплавлялись друг с другом в некое подобие комковатого ила, он вскипал пузырями, испускающими зловонный дым.

Из грязи кое-где торчали длинные бледные кости, потом и они втягивались в ужасное месиво и растворялись.

Над поляной повисло слабое ядовитое свечение. Воздух пропитался зловонием. Я задыхался, а потом меня вырвало желчью. Утирая губы рукавом, я тщетно пытался стереть отвратительный привкус рвоты.

— М-да, когда они пытались нас убить, то выглядели все-таки привлекательнее, — промычал Борс сквозь зубы.

Вернувшись в часовню, мы повалились на камни. Я лежал, с наслаждением вдыхая чистый воздух, испытывая горячую благодарность к этому мирному убежищу. Мы отдыхали, не задумываясь о том, что ждет нас с будущем. Я даже заснул и через некоторое время проснулся освеженным; боль в боку уменьшилась и почти не мешала двигаться. Мои товарищи тоже спали. Я встал, подошел к двери часовни и, выглянув, обнаружил, что мерзкие кучи исчезли. Тогда я разбудил Борса и Герейнта. Вместе мы вышли за порог.

Нигде не было видно ни осколка кости, ни клочка одежды. Исчезли все следы битвы, которую мы вели тут недавно: ни помятых щитов, ни разбитых шлемов, ни обломков копий… ничего. Земля была такой же ровной, какой мы увидели ее впервые.

— Чудо! — заявил Борс. — Ни следа не осталось.

— Святая земля сделала свое дело, — кивнул я, и мне вспомнились слова Девы Грааля: «Ужели думаете вы думаете, что Великому Королю требуется помощь смертных, чтобы исполнить свою волю? Ужели Господь Творения бессилен защитить свои сокровища?»

Нет, Царь Небесный не требовал от нас ничего, кроме послушания. Нам вручили дары, мы приняли Его повеления. А то, что мы делали, мы делали для собственного