Айседора Дункан. Модерн на босу ногу - Юлия Андреева

На пароходе в первую же ночь любящая гулять под звездами Айседора умудрилась не заметить люка и грохнулась в машинное отделение, в результате сильно разбившись. Так что Сельфриджу пришлось еще и ухаживать за ней.

При этом, отправляясь за водой для пострадавшей, помогая ей сменить повязку или подняться и устроиться в кресле, он проявлял спокойствие и уверенность. Его настроение, казалось, не зависело ни от капризов погоды, ни от политики.

Спокойный и сильный, Сельфридж не употреблял ни алкоголя, ни каких-либо наркотических средств, никогда не повышал голоса и вообще являл собой образец истинного рыцаря.

Что же касается идей Гордона Сельфриджа, то они фонтанировали и порой казались неоправданно рискованными даже повидавшей виды Айседоре. Так, например, для рекламы кроватей он собирался использовать полуголых барышень. Кровати бы он выставлял в витринах, похожих на жилые комнаты. Представьте картинку: идете вы по улице, вечер, накрапывает дождик, и… перед вами возникает освещенное пространство, в котором стоит разобранная постель, а в ней в ворохе шелковых простыней очаровательное создание в вышитом пеньюаре с книжкой в руках. Эта идея Сельфриджа действительно реализуется в 1968 году, через двадцать лет после смерти автора.

Гордон Сельфридж откроет в своих магазинах салон красоты, ресторан, библиотеку, теннисный корт и площадку для игры в крикет, а также комнату первой медицинской помощи. Через несколько лет после памятного путешествия на пароходе с Дункан такой торговый центр будет построен в Лондоне. Сохранились фотографии, на которых в центре магазина красуется аэроплан Луи Блерио (на котором тот пересек Ла-Манш). В его магазинах будет играть живая музыка, и он установит самые настоящие эскалаторы!

Когда появится первый телевизор, Селфридж приобретет диковинку и выставит в своем магазине не для продажи, а для привлечения клиентов.

В общем, это был интереснейший попутчик, тем не менее Айседора не решилась рассказать Гордону о своей плачевной финансовой ситуации, распрощавшись с ним в Лондоне. Там она сняла квартиру на улице Дьюк, где и долечивала свои синяки, отправляя телеграммы друзьям с просьбой прислать деньги на билет до Парижа.

Шли дни, недели, а никому не нужная, всеми забытая танцовщица не получала ответов на свои письма и телеграммы. Ну, пусть бы ей сообщили, что человек, к которому она обращалась, выехал из Парижа, что эмигрировал или просто не имеет возможности помочь. скорее всего, ни одна из этих унесенных телетайпом просьб так и не добралась до своих адресатов. А может, как раз телеграммы были доставлены, и вместе с ответами ей высылали деньги, деньги, деньги. но те терялись неизвестно где, пропадали, таяли в чьих-то бездонных карманах.

Последняя версия была более приятна для Дункан, кутающейся в плед в старом уютном кресле возле окна и наблюдающей очередной налет вражеской авиации. Бомба могла бы решить все. Исчезли бы тоска и грусть, ей уже не нужно было бы искать эти постоянно ускользающие деньги, гоняться за призраком неземной любви.

Положение спас знакомый французский дипломат, предложивший Дункан отправиться в Париж вместе с ним. И вот, наконец, под громоподобный гул «Большой Берты» вместе с санитарным поездом Айседора въехала в Париж. Некоторое время она протискивалась с чемоданом и шляпной коробкой, среди носилок с перевязанными людьми: кровь, стоны, удушливый запах медикаментов, слезы, резкие команды, горячечный бред…

Зачем она стремилась в этот ад?! Для того чтобы продать недвижимость, необходимо дождаться окончания войны, под бомбежками дома идут по бросовым ценам.

В конце концов, Айседора обнаружила несколько друзей, не пожелавших покинуть город. И даже танцевала в Пасси, где ей аккомпанировал пианист Гаррос. На обратном пути до гостиницы начался очередной авиационный налет, Айседора и ее новый знакомый говорили о Шопене, рассеянно следя за несущими смерть аэропланами. Оказавшись на площади Согласия, Дункан легко сбросила на руки Гарроса пальто и начала танцевать без музыки, освещаемая вспышками.

Что за безумие было возвращаться в Париж? Война превратила храм искусства, а позже госпиталь для раненых в самые настоящие развалины, на восстановление которых требовались миллионы.

Желающие сделать хоть что-то для фронта выстраивались в длинные очереди, откуда их распределяли по госпиталям или в бригады, расчищающие улицы. не было смысла пополнять одну из них. Айседора решает, что будет делать то, что у нее во все времена получалось лучше всего. Дункан танцует, ведет захватывающие беседы об искусстве. Уставшие, измученные, потерявшие надежду люди постепенно оттаивают в обществе светлого ангела Айседоры. В то время как мюзик-холлы и кафе-шантаны отданы под госпитали, и редкие театры балуют парижан спектаклями, Айседора превращает в светский салон или маленький театр собственный гостиничный номер. Выезжает на дом к желающим смотреть на нее, чтобы подарить луч надежды, заставить озябшие, забывшие об искусстве пальцы играть на музыкальных инструментах, губы – улыбаться, ноги – танцевать и сердца – петь.

Однажды вечером кто-то из друзей привел ей нового аккомпаниатора. Молодой человек отрекомендовался как Вальтер Руммель154, он поцеловал руку хозяйке дома и тут же сел за фортепьяно. После нескольких первых аккордов Дункан поняла, что она нашла музыканта-виртуоза. Выступление настолько понравилось публике, что посетившая в этот день Айседору шестидесятилетняя актриса Режан155 предложила ей выступление в ее театре, в 9-м округе.

Выступление прошло в холле первого этажа, после чего они стали практически неразлучными, и поэтому никто не удивился, когда вдруг открылось, что Айседора и Вальтер любят друг друга. Разница в десять лет – причем не в пользу Дункан, но кто думает о таких мелочах, когда влюблен. Айседора всю жизнь искала любви, подобно тому, как цветы и бабочки жаждут встречи с солнцем. Что же удивительного, что, живя в темноте, она принимала за солнечный свет не только печальную луну, но и крошечного светлячка, ненадолго засветившегося на ее небосклоне.

Летом они поехали на юг, устроившись на мысе Феррато. Две-три репетиции, и дуэт уже едет по госпиталям на безденежные выступления. Так они провели все лето, в августе переместившись в Ниццу, где и пробыли до 15 декабря, когда газеты возвестили о перемирии. Айседора была рада, что все наконец завершилось и она могла возвращаться в Париж, где под Триумфальной аркой проходил парад Победы и люди обнимались и плясали, пьяные от счастья.

Айседора была готова танцевать на площадях «Марсельезу», строя новые грандиозные планы, но долг перед школой требовал, чтобы она первым делом все же разобралась со своей порушенной недвижимостью. Бывший госпиталь давно уже пустовал, одна его стена была пробита насквозь снарядом, крыша текла, пол местами начал гнить, кроме того, не осталось ни одного целого окна.

Дункан решилась делать ремонт, но денег не нашлось, и в конце концов ей пришлось уступить здание вместе с землей администрации города. Едва разобравшись с разрушенной школой, Айседора отбивает телеграммы в Америку, сообщая, что намерена начать все заново и предлагая ученицам присоединиться к ее крестовому походу за красотой.