Затерянный остров - Джон Бойнтон Пристли

Уильям перестал искать смысл в происходящем — будь что будет. События принимали оборот, настолько не связанный с привычной действительностью, что за ними мог стоять, скажем, марсианский император. Если еще утром остров и окружающая реальность казались Уильяму иллюзорными, то уж теперь… Крейсер, вставший на якорь во всей красе в полумиле от острова; паровая яхта, поблескивающая на солнце белоснежными бортами и алой трубой, постепенно догоняющая крейсер; смуглые матросы, вооруженные до зубов, высаживающиеся из шлюпки прямо в бухте. Все это происходит наяву, средь бела дня, все вполне материально и осязаемо, неоспоримо, но и необъяснимо. Уильям и не пытался. Теперь может случиться что угодно. Однако пассивно ждать своей участи он не хотел. Уильям встал, готовый отступать, но не тронулся с места, только мускулы на ногах напряглись, словно лучше знали, когда пора бежать.

Навстречу шагал отряд смуглых матросов.

— Чилийцы, — определил коммандер. — Да, точно. Чилийцы.

Значит, чилийцы? Что ж, хорошо. Какая разница, кто сваливается на голову с ясного неба, почему бы и не чилийцы? Один из них выделялся перебитым носом фантастической конфигурации, и Уильям поймал себя на раздумьях, какого же размера и формы был этот нос до травмы. Командовал отрядом офицер в элегантном белом кителе, с небольшими кудрявыми бакенбардами, напоминающими каракуль. Приказ он отдавал на незнакомом хрипящем и шипящем языке. Наверное, испанский. Ни Уильям, ни Рамсботтом испанского не знали, немного владел им лишь коммандер, глаза которого лихорадочно блестели на бледном вытянувшемся лице. Внимательно выслушав офицера, он выдавил несколько слов в ответ.

— Насколько я понял, — сообщил он друзьям, — мы арестованы.

— Кто бы сомневался, — буркнул Рамсботтом. — Эти удальцы явно не на пикник сюда прибыли и явно не с бутербродами. Но чем мы провинились?

— Они забирают нас на борт, — продолжил коммандер, кладя руку на подрагивающее плечо Уильяма. — Пойдемте, не будем мешкать.

Двое матросов, повинуясь приказу, собрали вещи и вместе с арестованными погрузились в шлюпку. Вскоре впереди вырос борт крейсера. Для военного корабля он был небольшим, но Уильяму, который в последнее время видел вокруг только шхуны и туземные каноэ, он показался огромным. Назывался крейсер «Майбо».

— Крейсер второго ранга, — прокомментировал коммандер. — Мы построили его для чилийцев лет двадцать назад. Практически брат-близнец того, на котором я служил в 1911 году, только орудия поменьше и сохранился, конечно, хуже. Такой устаревший и потрепанный корабль наверняка оставили исключительно для грубой работы.

— Вроде этой, — хмыкнул Рамсботтом.

— А вот и чилийский флаг, — показал коммандер.

Белая полоса, красная полоса, на белой — голубой квадрат с белой звездой. «Какой-то он ненастоящий, — мелькнуло у Уильяма, — словно придуманный наспех. Вымышленный флаг для вымышленной страны». Однако в самом крейсере ничего фантасмагорического не было — прозаичный серый корабль с облупившейся и пошедшей волдырями краской на бортах. Настораживало отношение экипажа.

— Можно подумать, — с горечью проговорил Уильям, которому «Майбо» с каждой секундой нравился все меньше, — они отловили троицу беглых каторжников или повстанцев.

— Видимо, так они и считают, — ответил коммандер, вымучивая улыбку, от которой сразу же стало больно и остальным.

— Обратите внимание, друзья, — потянул носом Рамсботтом. — Лучком-то как пахнет! Похоже, на ужин будет жаркое.

Поджаривался здесь, видимо, не только лук, судя по невысокому толстому офицеру, встретившему их на палубе. Номинально белый китель покрывали пятна пота, а круглое желтое лицо словно окунули в масло. Добродушия, присущего толстякам, у него не было и в помине, и к трем пленникам он проникся отвращением с первого взгляда. Отягчающим обстоятельством послужило незнание ими испанского. Вступив в бурную дискуссию с доставившим пленников офицером, он поглядывал на арестованных так, что сомнений не оставалось: всех троих следовало пристрелить на месте, а не тащить на корабль. К счастью, вскоре неприятный тип удалился, и его сменил широкоплечий пожилой офицер с красным лицом и седыми волосами, говоривший по-английски хоть и нескладно, однако все же лучше, чем коммандер по-испански. Этот оказался врачом. Налетев на коммандера, он ощупал ему голову, заглянул в глаза, понажимал тут и там, потом увел. Уильям успел услышать, как коммандер называет свое звание в британском флоте.

Вернулся толстяк в сопровождении еще одного офицера — явно капитана. Перед этим высоким, солидным, меланхоличным человеком небритый и потрепанный Уильям, к собственному стыду, почувствовал себя бродягой на приеме у местного благотворителя. Толстяк, судя по всему, требовал теперь подвергнуть пленников пыткам. Капитан с печальной улыбкой тронул его за плечо и величественно удалился. Толстяк, кинув на арестованных мстительный взгляд, последовал за старшим по званию.

— Ничего не понимаю, — вздохнул Рамсботтом. — А вы? Что им нужно?

— Одному Богу известно. Может, они принимают нас за кого-то другого? На Чили, кажется, недавно случилась какая-то революция или бунт?

— Вопрос не по адресу. Жизнь слишком коротка, чтобы забивать голову всем подряд. У меня много интересов, но есть области, в которые я не сунусь, даже если мне заплатят. Китай, в частности. И Чили. Я примерно представляю, где они, и на этом все. Однако если хотите мое мнение — они считают остров своей территорией. И тогда мы попали в хорошенькую заварушку, если только не удастся договориться.

Они стояли, опираясь на поручень; доставившие их матросы прохлаждались рядом. Повернувшись, Уильям изумился, насколько близко подошла яхта. Она как раз бросала якорь, и на борту отчетливо читалось название — «Изабелла». С плавучим дворцом мистера Сапфира она, конечно, тягаться не могла, однако смотрелась достаточно элегантно — и дважды элегантно благодаря отражению в воде. На верхней палубе Уильям разглядел несколько белых фигурок, которые, в свою очередь, разглядывали его, причем, кажется, в бинокль.

— Посмотрите, — подтолкнул он Рамсботтома. — Интересно, что здесь делает яхта? Неужели пришла вместе с крейсером?

— Не спрашивайте меня, дружище. Я и про себя-то не знаю, где я и что тут делаю. Единственное, в чем нет никакого сомнения, — я постепенно завожусь. Мы уже давно ничего не ели, а запах лука сводит с ума!

— Меня беспокоит, что сталось со шхуной. Ей давно пора быть здесь.

— Если только тот толстяк не подбил ее торпедой. Запросто мог бы, просто из вредности — эта гора топленого жира ненавидит нас до мозга костей. Ладно. Лишнее беспокойство сейчас ни к чему. Подождем, пока вернется коммандер, он наверняка что-нибудь выяснил. Кстати, мне всегда казалось, что на военных кораблях все блестит и сверкает. Им бы тут не помешала весенняя уборка. Хм-м, а это приспособление для чего?

— Вот и коммандер. Он вам расскажет.

Коммандер явился с перевязанной головой и очень подавленный, но от вопросов о самочувствии отмахнулся.