Фантазии женщины средних лет - Анатолий Тосс

Но сейчас я почувствовала себя настолько лучше, что смогла встать и подойти к телефону и, придав голосу деловой тон, попросила одну из своих секретарш найти в Италии человека. Я назвала ей имя и фамилию, сказала, сколько лет. «Скорее всего он в Риме», – добавила я, и когда она, дура, спросила: «Как его найти?», меня прорвало, и я накричала на нее, что не мешает иногда самой пошевелить мозгами, что есть, в конце концов, компьютеры, не говоря уже о телефонных справочниках и адресных книгах. Она перепугалась, я слышала потому, как она отвечала: «Да, мадам, конечно, мадам, я сделаю, мадам», и я сказала: «Да уж, будьте так любезны, сделайте», и повесила трубку.

Оттого, что я хоть что-то, наконец, сделала, мне стало легче. Я даже пошла на кухню, Рене не было дома, открыла холодильник и извлекла оттуда кусок холодной баранины и мягкого, пахучего сыра, достала из шкафчика бутылку вина.

Сначала я ела с удовольствием, я смаковала мясо, запивая его вином, но скоро меня стало тошнить, и я остановилась, понимая, что еще немного и меня вырвет. Я взяла с собой недопитую бутылку и снова улеглась на диван, к приходу Рене я выпила ее всю и была совершенно пьяной, как очень давно не была. Мое опьянение, перемешавшись со слабостью, ввело меня в зыбкое, почти невнятное состояние, и, когда пришел Рене, я попросила его лечь рядом. Он видел, что я пьяна, но лег, не сказав ни слова, и мы занимались любовью, бурно, хотя и быстро: долго я не могла. Этот нервный, ирреальный акт любви был первым за последний месяц и для меня, и для Рене, если, конечно, он не изменял мне. Потом мы спали вместе, я сама добрела до кровати и ночью клала на него руку, и мне снилось, что я трогаю Дино, что он снова со мной, и я вздрагивала и не хотела просыпаться от счастья, и первый раз за два месяца проспала до утра.

Секретарша позвонила через день и смиренным голосом сообщила, что нашла телефон и адрес и продиктовала их мне. Я и в этот день чувствовала себя лучше, утром я даже пришла на кухню и вместе с Рене пила кофе и ела джем, ощущая, что едва трепещущая жизнь вползает в меня, пусть и боязливо, пусть и неловко Я спросила Рене: «Что лучше, написать или позвонить?» – и он посоветовал позвонить.

– Ты думаешь? – спросила я, чувствуя, что у меня внутри все обмирает.

– А если он сам возьмет трубку? Я не смогу разговаривать, я умру, я не говорила с ним много лет.

– Можно написать, но представляешь, как долго ждать ответа? А если он не ответит? Ты же сойдешь с ума, пока будешь ждать.

«Он прав», – подумала я.

– Лучше решить сразу. Разрубить. Подготовься к разговору, продумай, что сказать. Может быть, Дино подойдет к телефону сам, может быть, кто-то другой. Подготовся к разным вариантам. Не спеши.

– Да, – согласилась я, – ты прав. Надо подготовиться, все продумать и позвонить. – Я постаралась улыбнуться. – Ты мой милый.

Я помню, я так и сказала тогда «ты мой милый» и нашла силы встать, и подошла, и обняла его сзади.

Я готовилась к разговору несколько дней. Сначала у меня замирало сердце, когда я думала, что услышу его голос, и я конструировала итальянские фразы и записывала их в тетрадку, я всегда знала, что лучше записывать. Потом я перечитывала, зачеркивала, изменяла и записывала снова, и так много раз.

А если, думала я, Дино скажет: «Давай будем вместе» или «приезжай», что тогда? Хочу ли я приехать к нему? Я не была уверена. Тогда что же я хочу? – и все снова путалось.

Постепенно я все же поняла, единственное, к чему я стремлюсь, это узнать правду, какой бы она ни была. И не нужно, чтобы Дино прятался от меня, почему он должен прятаться? А если он предложит быть вместе, я скажу, что это очень сложно, я скажу, что надо подождать хотя бы полгода. Да, именно так и надо, выиграть время, а там все утрясется и уладится, и я что-нибудь придумаю, я ведь знаю себя.

А если к телефону подойдет не он? Мало ли кто может подойти к телефону? Но ты должна быть готова ко всему, говорила я себе. Я придумала целый сценарий, я представлюсь агентом страховой компании, я была уверена, что мой в целом не такой уж сильный акцент не помешает. Я предложу выгодную страховку, но для этого надо предварительно получить информацию о потенциальном клиенте, например, какой возраст, образование, профессия, семейное положение. Ну а когда задаешь много вопросов, можно, как бы случайно, из любопытства, вставить и дополнительные. Я сидела и записывала свои вопросы, а потом предполагаемые ответы и снова свои теперь уже тоже предполагаемые вопросы и опять ответы. Я как будто писала роли для живой пьесы.

Наконец я закончила с текстом и теперь тренировалась правильно говорить, подыскивая подходящий голос, выбирая верные интонации, чтобы мне поверили. А потом я выбирала день звонка и каждый раз отодвигала его, каждое утро обещая себе, что позвоню сегодня, и снова отодвигала, находя оправдания. То Рене был дома, а я не хотела говорить при нем, то погода плохая, то воскресенье, и не хорошо как-то в воскресенье. Месяц отпуска заканчивался, и мне пора было собирать себя, по частям, но собирать, а для этого я должна была позвонить. И я позвонила.

Я сидела за столом, одетая в строгий деловой костюм, я специально оделась, чтобы не чувствовать себя больной, а наоборот, собранной и нацеленной. Сначала я услышала гудки, а потом очень быстро сняли трубку, так быстро, что я даже растерялась. Голос был женский, я предполагала, что может быть женский, к женскому я тоже готовилась, но, видимо, все же недостаточно: сердце соскользнуло вниз, мне пришлось сглотнуть, чтобы справиться с ним.

– Меня зовут Сильвия Лакуро, – проговорила я. – Я работаю… – и назвала имя большой страховой компании. Я старалась звучать милой и доброжелательной, почти подружкой, чтобы ей было невдомек, что я мечтаю убить ее прямо сейчас, по телефону, только за то, что она оказалась в квартире моего Дино. Я попросила его к телефону.

– А Дино нет дома, – ответила она. Голос у нее был звонкий и приятный на слух, мне показалось, молодой. – Ему что-нибудь передать?

– А когда он будет? – спросила я. Чем дольше я буду вести нейтральный разговор, тем лучше.

– Поздно вечером. У него сейчас репетиция, а потом спектакль. Он поздно вернется.

Я вдруг поняла, что больше не волнуюсь, все же я не зря готовилась. Моя цель теперь находилась рядом, звонкая и доверчивая, наивная цель, и глупо было ее отпугнуть волнением. Мне даже стало весело, я, наверное, испытала то же, что Рене в своих гонках: отсутствие жалости, безразличие. Я вспомнила, как Стив сказал однажды, что чужая любовь – это минное поле, постороннему лучше туда не соваться, подорваться недолго. Вот и мне не было жаль эту девочку, она попала на минное поле, куда ей не стоило попадать, и не моя в этом вина.

– Да, – сказала я, – жаль, а я хотела поговорить о важном для него деле. – Я сразу поняла, что подцепила ее.

– Да? – сказала она. – А о чем именно?

– К сожалению, – я решила дать ей заглотнуть крючок целиком, – я могу поговорить только с ним или с членами его семьи. Но у меня записано, что он не женат. – Если бы она сказала, что он женат, я бы удивилась и сказала, что, значит, у меня устаревшая информация.