Лис - Михаил Ефимович Нисенбаум

бы в неведении, а то, что Одиссей и Пенелопа перестали ссориться на репетициях, относил на счет своего режиссерского мастерства.

Опять зачастили дожди, сумерки дымились под колесами машин с утра до раннего вечера. Актеры, пришедшие на репетицию, не улыбались, почти не разговаривали и смотрели каждый в свою точку, точно погода рассорила всех со всеми. Одиссей и Пенелопа опаздывали, чего прежде не случалось. На вопрос Тагерта Алевтина ответила не без ехидства:

– Муж и жена стали любовниками. А вы не знали?

В этом замечании слышалась не то обида, не то ревность. Неужели Цирцея влюблена в Одиссея? Или показалось? Впрочем, для того чтобы ревновать, вовсе не обязательно влюбляться.

Через минуту высокие двери торжественно распахнулись, и в зал прошествовали Костя и Марьяна. Два-три шага они двигались, взявшись за руки, в волосах у обоих весело блестели дождевые капли. Марьяна с вызовом смотрела на обернувшихся актеров, Якорев не отрываясь глядел на Марьяну.

Тагерт скользнул взглядом по лицу Али и подумал, что его подозрения были не напрасны. В этот вечер актеры, наконец выучившие свои роли, играли безупречно, все, кроме Кости и Марьяны, вероятно, слишком влюбленных, чтобы играть любовь.

•

Прямоугольный отрезок плотной бумаги с вытисненными контурами древнегреческого корабля лежал на дальнем углу стола. Стол завален документами, каждый из которых в тысячу раз важнее этого клочка. Тогда почему он так отвлекает внимание, что уже в который раз Елене Викторовне хочется бросить его в мусорную корзину? Приглашение на спектакль «Счастливый Одиссей» принесли утром, передали через секретаря. Уже в этом проявился недостаток уважения, точнее, недопонимание того, что этот недостаток уважения может означать. Или этот Тагерт воображает, что его доморощенный спектакль – такое сокровище, что ректорат теперь должен ему в ножки кланяться? Елена Викторовна прикоснулась к бусинам, сдавившим шею.

Раздражение проректора объяснялось рядом обстоятельств, в которых Тагерту досталась самая неблагодарная роль. Оказавшись в проректорском кресле, Елена Викторовна готовила ряд предложений по переустройству студенческой жизни. Ректор не раз поминал собственную студенческую юность, работу в комитете комсомола, участие в праздничных концертах и сетовал на полное отсутствие самодеятельности в ГФЮУ. Ошеева намеревалась в течение года предложить новую должность: заместитель декана по внеаудиторной работе, который руководил бы командами КВН, готовил юбилеи, молодежные форумы, курировал издание студенческой газеты. Обдуманный комплекс мероприятий, планомерно меняющий жизнь студенческого сообщества. И тут этот выскочка Тагерт бежит напрямую к ректору, предлагает свой театр, поднимает такой шум, словно спас университет от гибели. Теперь, когда театр создан, как предлагать ректору выделение новой ставки? Он скажет: зачем нам замдекана, если наши преподаватели бесплатно, на общественных началах готовы организовывать художественную самодеятельность? Елене Викторовне пришлось спешно идти к ректору с предложением создать студенческую газету, чтобы Игорь Анисимович не подумал, будто она совсем не причастна к улучшению университетской жизни.

Если театр «Лис» ожидает успех, роль Елены Викторовны окажется в нем минимальной и довольно обидной: она, первый проректор, вынуждена аплодировать человеку, который перебежал ей дорогу, должна подчиниться его победе и способствовать его дальнейшим успехам. Ошеева двумя пальцами взяла приглашение, раскрыла нижний ящик стола и метнула в дальний угол. Раздавшийся плоский щелчок внезапно включил в уме Елены Викторовны новую мысль. Водовзводнов не должен попасть на премьеру. Он услышит о ней разные отзывы других людей. О том, чтобы отзывы оказались не только похвальными, она позаботится.

Решение родилось мгновенно. Пятнадцатого декабря Московская патриархия устраивает концерт в зале церковных соборов при Храме Христа Спасителя. Приглашены министр культуры, глава города и префекты округов, представители бизнеса, ректоры и проректоры московских вузов. Водовзводнов пока не знает об этом приглашении и, вероятно, не пошел бы, так как в бога не верует и над верующими посмеивается. Но можно представить ему этот концерт как возможность пересечься с мэром и обсудить аренду корпуса в Сокольниках или по крайней мере договориться о будущей встрече. Она сняла трубку:

– Леся, загляни.

Секретарша на цыпочках вошла в кабинет и замерла у двери.

– Пригласи ко мне Тагерта, а потом, часа на четыре, всех инспекторов юридического факультета.

Составив план, Елена Викторовна совершенно успокоилась. Показалось даже, что бусы из оникса, до тех пор хранившие инородный холод, теперь одобрительно согревают шею.

•

После третьей пары латинист явился в приемную и, сидя в кресле (не погрузившись в него, а присев на краешек), ожидал, что его примет проректор. Он не представлял, зачем понадобился Ошеевой, но не тревожился. Конечно, разговор пойдет о премьере. Вероятно, Елена Викторовна предложит позвать телевизионщиков или попросит забронировать места для гостей из других институтов, а может, просто поинтересуется степенью готовности спектакля. Или количеством спектаклей. Словом, речь о тех материях, обсуждать которые скорее приятно. Доцент не улыбался, но светился мирным благодушием.

Наконец секретарша пригласила входить. Ошеева поздоровалась, не поднимая головы, жестом пригласив посетителя садиться и давая знать, что вот-вот покончит с бумагами. Через пару минут она оторвала взгляд от документов и улыбнулась:

– Поздравляю, Сергей Генрихович, и спасибо за приглашение.

– Пока рано, Елена Викторовна. Вы ведь придете?

– Собственно, за тем я вас и побеспокоила. Дело вот в чем. Игорь Анисимович в день премьеры может поехать в мэрию. Это еще не факт, но такая вероятность имеется. Было бы лучше перенести ваше мероприятие на пятнадцатое декабря.

Растерявшийся Тагерт возразил, что заранее узнавал о графике ректора и еще неизвестно, свободен ли зал пятнадцатого, к тому же…

– Зал свободен, Сергей Генрихович. Нужно только переделать приглашения или даже просто передать информацию о переносе через деканаты.

Проводив взглядом ссутулившуюся фигуру Тагерта, Елена Викторовна еще раз обдумала доводы, которые она приведет ректору: каждый повод сблизиться с мэрией сейчас важен для университета, а еще сам Водовзводнов говорил о скором появлении совета ректоров – нужно, чтобы ГФЮУ занял в совете заметное место. Раз возникает новая структура, появятся и новые возможности.

В назначенный час явились инспекторы курсов – пять женщин в возрасте от двадцати четырех до шестидесяти лет. Елена Викторовна заметила, что приглашение больше встревожило тех, кто постарше. Младшие инспекторы, недавние выпускницы, уверены, что их работа временная. Коротко поблагодарив коллег за пунктуальность, Елена Викторовна сказала:

– Нас ждут перемены. Скоро от студентов потребуется больше самостоятельности. Ректорат собирается учредить студенческую газету, научное общество, КВН, десятки кружков и объединений. Так вот, насчет КВН. Кого из студентов вы знаете, кто мог бы заняться организацией?

– А вот этот, как его, Сергей Робертович? – подняла руку Тамара Рустемовна.

– Сергей Генрихович, – поправила Ошеева. – Но он не студент.

– Так у него вокруг столько ребят!

– Неужели других нет? – спросила Елена Викторовна, ощущая поднимающееся раздражение.

– Алевтина Угланова, – уверенно произнесла Анна Богдановна. – Она готовый театрал. Они хотели театр или что-то такое сами организовать, если бы не Сергей, как его там.

Ошеева задумалась. Получалось, Тагерт перебежал дорогу не только ей. Интересно, интересно.