Лис - Михаил Ефимович Нисенбаум

оружию, боги, недобитые женихи, Алевтина-Цирцея, кокетки-сирены. И вот вся труппа театра «Лис» хором поет последние строки. Актеры дружно шагают к авансцене, встречая сияющими лицами шквальные аплодисменты, крики, восторженный свист. По проходам к сцене спешат с букетами друзья, поклонники, младшие братья и сестры актеров и актрис. Компания на балконе не дает угаснуть овациям, поднимая все новые и новые волны. На пятый раз занавес закрывается окончательно.

Зрители не спеша – не то что с лекций – покидают зал переговариваясь, улыбаясь, поправляя прически, потягиваясь. Гаснут софиты, радист Юрий Афанасьевич с сонным лицом отключает микрофоны. За сценой обнимаются актеры, сначала друг с дружкой, затем с проскользнувшими за кулисы друзьями и поклонниками. Мальчики открепляют и складывают в угол горы, волны, корабль, солнце. Девочки бегут переодеваться. Внешне суета похожа на ту, что была перед спектаклем. Но Тагерту кажется: все переменилось. Огромное, долго подготавливаемое дело завершено. Вместе они поставили и сыграли пьесу, вместе волновались, привыкали к характерам, манерам, голосам друг друга, вместе посмеивались над электриком Верхушкиным, ругались, спорили, пели. Отныне никогда им не стать чужими, они будут братьями, сестрами, друзьями – лучшими друзьями. Тагерт вспомнил про Мишу Люкина, но тотчас отогнал воспоминание: сегодня Мишино лицо светилось общим счастьем.

На полу в коридоре белели два-три лепестка хризантем, подаренных кому-то из актрис. Во втором корпусе Сергею Генриховичу встретились Вика Пацких и ее парень, несущий гладильную доску. Праздник закончился, но остался. Девичья гримерка на глазах превращалась в преподавательскую, точно карета в тыкву. Костюмы частью лежали на столах, частью уже спрятались в чехлы и кофры. Скрывая грусть, Тагерт проводил актеров, запер двери и не спеша пошел к выходу. Снег танцевал в темном городе, как будто праздничные торжества перетекли во всемирный бал, кружившийся в разгаре – от земли до вальсирующего неба.

•

Концерт «Вифлеемская звезда» в зале церковных соборов Московская патриархия устраивала накануне Нового года. Большинство гостей – люди светские, многие не посещают храм даже на Пасху, поэтому прием решено устроить накануне главного общенародного праздника, но программу небольшого концерта построить на рождественской тематике. Несмотря на Рождественский пост, хозяева устраивали банкет, учитывая скорее высокий статус гостей, чем строгие правила воздержания. Ждали прибытия патриарха, одного или двух вице-премьеров, одного из министров силового блока.

Игорь Анисимович, которого Ошеева так настойчиво просила появиться на «Вифлеемской звезде», недоумевал: в чем необходимость? К мэру можно заехать просто так, да и не будет он сегодня обсуждать такую мелкую проблему, как аренда здания в Сокольниках: вопрос уровня префекта. Он надеялся на встречу с первым вице-премьером, но когда на трибуну вместо патриарха вышел в черной мантии и белой камилавке неизвестный Водовзводнову митрополит, Игорь Анисимович понял, что и вице-премьеров ожидать не приходится. Иерей поздравлял слушателей с близящимся праздником, благодарил президента, правительство, московскую мэрию за всемерную поддержку церкви. Затем выступал мэр, который обещал выделить средства на реставрацию старинных соборов и на строительство новых храмов в спальных районах: «В бывших подмосковных деревеньках мы воздвигнем церковные сооружения столичного уровня». Водовзводнов хлопал со всеми и тоскливо думал, кой черт занес его на это никому не нужное мероприятие. Совет ректоров? Такие вещи не решаются на православных банкетах. Из ректоров он видел только коммуниста Дидурина, с которым был знаком по Государственной думе. Дидурин сидел в компании чернорясников, так что Игорь Анисимович отказался от мысли подойти и поздороваться. Неровен час, к каждой ручке придется прикладываться.

Затем начался концерт, хор Новоспасского монастыря пел про двенадцать разбойников, потом выступала певица с искусственной косой в русском, золотом расшитом сарафане, танцевальная группа из детского дома, молодой артист декламировал из «Лета Господня». К счастью, концерт продолжался всего минут сорок, а после гостей пригласили проследовать в трапезные палаты на праздничный банкет. Уже подходя к столам, в оживленном шуме Игорь Анисимович разобрал, что мэр после концерта отбыл и почувствовал такую обиду, словно ему загодя назначили встречу, а теперь без предупреждения отменили. Он собирался уже повернуть к выходу, как вдруг дорогу ему перегородила фигура в черном кителе, украшенном золотистым кантом по обшлагам, ветвями золотого лавра на отворотах воротника, с одинокими звездами на погонах. Водовзводнов не сразу узнал, кто перед ним. То есть узнал, но не поверил глазам. Радостно усмехаясь, ему протягивал руку замминистра генерал-майор Петр Александрович Матросов.

Прежние товарищи секунд десять трясли руки, глядя друг на друга. Борьба за ректорское кресло, в которой Водовзводнов одержал верх, осталась в далеком прошлом. Туда же канули и прежние обиды, и дружба, и взаимное доверие. Но поскольку носами столкнулись два взрослых мужчины, более того, два зрелых политика, не пожать руки, не улыбнуться оба сочли мальчишеством. Игорь Анисимович отметил, что Матросов постарел, слегка обрюзг, молодецкий румянец огрубел и рассыпался на раздраженные красные пятна. Петра Александровича поразила худоба и мертвенная бледность лица Водовзводнова, казалось даже, ректор сделался ниже ростом.

Игорь Анисимович хотел уже распрощаться, как откуда-то вынырнул распорядитель и предложил проводить Петра Александровича к столу: видимо, гостей на банкете рассаживали по чинам. «А найдется ли рядом место для моего друга?» – спросил Матросов молодого служку. Тот замялся, но Матросов мгновенно поблагодарил распорядителя, чем отрезал путь к отказу. Игорь Анисимович не без иронии подумал, что если судить по месту в здешней трапезной, положение Матросова выходит повыше. Краем уха он слышал, что в министерстве готовятся очередные передвижки, но оставит новый министр Матросова в замах или тому придется искать новое место, пока непонятно. В университете учился младший сын Матросова, про это ректор тоже помнил, так что в каком-то смысле зависимое положение бывшего проректора сохранилось. Петр Александрович, разумеется, знал про то, что институт стал университетом, а Водовзводнов – академиком, слышал и про депутатский мандат, и про пост председателя Правовой палаты. Все вместе, разумеется, это не тянуло на министерскую должность. Бывшие сотрудники и соперники произвели мгновенную ревизию достижений и регалий друг друга, не столько утверждаясь в собственном превосходстве, сколько мысленно перечеркивая превосходство другого.

Игорь Анисимович, совсем было собравшийся уходить, бодро направился к столу вместе с Петром Александровичем. Не то чтобы эта встреча доставляла ему удовольствие, но почему-то общество друга-врага притягивало. Возможно, в ходе разговора он хотел еще раз удостовериться в верности всех своих решений на том давнем перекрестке, возможно, он слишком часто думал о Матросове и теперь получал ответы на свои многолетние мысли.

На столах нарядной трапезной, украшенной новенькими росписями, коврами и ламбрекенами, вместе с немногими постными блюдами теснились рыбные и мясные закуски, перепелиные яйца, украшенные янтарной икрой, крепкие шляпки соленых по-монастырски груздей. Официанты, выгибаясь из-за спин гостей, точно змеи-искусители, подливали в рюмки и бокалы водку, итальянские, французские, чилийские вина.

Водовзводнов