Азатот - Говард Филлипс Лавкрафт

А еще есть Провиденс, таинственно и величественно раскинувшийся на семи холмах над голубым заливом, с зелеными террасами, тянущимися вверх к шпилям и цитаделям неумирающей древности, и Ньюпорт, вьющийся точно дивный венок вверх от своих сонных вод. И Аркхем, с его мшистыми двускатными крышами и горными лугами на горизонте; и допотопный Кингспорт, с частоколом печных труб, и безлюдными пирсами, и насупившимися фронтонами; и несравненное чудо высоких утесов; и объятый молочными туманами океан с звенящими буйками у линии горизонта.

Холодные долины Конкорда, мощеные улицы Портсмута, сумеречные извивы нью-хэмпширских сельских дорог, где за гигантскими вязами притаились белостенные крестьянские домики и скрипучие колодцы. И просоленные причалы Глостера, и продуваемые всеми ветрами плакучие ивы Труро. И бесконечные панорамы далеких городков с торчащими иголками шпилей, и горные цепи за горными цепями вдоль Норт-Шора, и безмолвные каменистые склоны и низенькие увитые плющом особнячки под сенью гигантских валунов в род-айлендской глуши. Запах моря и благоухание полей, чары темных лесов и зеленая радость садов на рассвете. Это твой город, Рэндольф Картер, ибо все это – ты сам. Новая Англия породила тебя и влила тебе в душу всю эту красоту, которой несть конца. Эта красота, отлитая, закаленная и отшлифованная годами воспоминаний и снов, и есть твой чудесный град на неуловимом закате; и чтобы найти этот мраморный парапет с дивными вазами и резным перилами, и чтобы спуститься наконец по бесконечным ступеням в город широких площадей и разноцветных фонтанов, тебе надо лишь вернуться к мыслям и видениям своего милого детства.

Смотри! вон в окне сияют звезды вечной ночи. Даже сейчас они освещают пейзажи, которые ты так любил и лелеял в памяти, и впивают их очарование, чтобы сиять еще ярче над садами снов. Это Антарес – видишь, он подмигивает крышам на Тремонт-стрит, ты мог видеть его из окна отчего дома на Бикон-хилл. А позади этих звезд простираются бездны, из которых меня прислали мои повелители. Настанет день, и ты тоже сможешь посетить их, но надеюсь, тебе достанет мудрости не совершать подобного безумного поступка, ибо из тех смертных, кто побывал там и вернулся, лишь одному удалось сохранить ясный разум и спасти его от ужасных грохочущих тварей вечной пустоты. Ужасные богомерзкие исчадия грызут друг друга в той бездне, и в мелких тварях больше греховного зла, нежели в крупных; да ведь ты и сам это знаешь по повадкам тех, кто желал доставить тебя ко мне, хотя я сам не лелеял ни малейшего желания причинить тебе вред, и, без сомнения, давно бы помог тебе прийти сюда, кабы не был занят иными заботами и не пребывал в уверенности, что ты и сам найдешь сюда дорогу. Отринь же адские бездны, и отдайся тихим красотам своего детства. Ищи свой чудесный предзакатный город и изгони оттуда праздных Великих богов, и ласково отошли их обратно в край их детства, что нетерпеливо дожидается их возвращения.

Путь, на который я предлагаю тебе ступить, легче чем тропа смутных воспоминаний. Смотри! Вот приближается чудовищная птица шантак, ведомая невольником, кому ради твоего же блага стоит оставаться незримым. Оседлай птицу и приготовься – ну же! Чернокожий невольник Йогаш поможет тебе взгромоздиться на чешуйчатое исчадие. Держи путь на яркую звезду к югу от зенита – это Вега, и через два часа ты окажешься над террасами своего предзакатного города. Лети в том направлении до тех только пор, пока не услышишь далекое пение в высоком эфире. Над ним таится безумие, так что останови птицу шантак, лишь только заслышишь первые ноты. Затем оглянись на землю – ты увидишь сияние неугасимого алтарного огня Иред-Наа на священной крыше храма. Этот храм стоит в предзакатном городе твоих грез, так что направляйся прямо туда, прежде чем ты услышишь пение, иначе погибнешь.

Когда приблизишься к городу, держи путь к высокому парапету, откуда некогда ты взирал на открывшуюся перед тобой величественную панораму, и пришпоривай птицу шантак, пока она не закричит. Великие, которые сидят на благоуханных террасах, услышат этот крик, и ими овладеет столь сильная ностальгия, что все красоты и чудеса твоего города не смягчат боль их тоски по мрачному кадатскому замку и соцветию вечных звезд над ним.

Потом опустись рядом с ними верхом на птице шантак – пускай они увидят и погладят чудовищную лошадиноголовую птицу, а сам тем временем расскажи им о неведомом Кадате, который ты только что покинул, поведай им, как прекрасны его бесконечные неосвещенные покои, где в старину они предавались веселым играм в божественном сиянии. Потом с ними заговорит птица шантак на языке шантаков, и ее речь лишь обострит их воспоминания о днях юности.

Без устали ты должен будешь настойчиво рассказывать Великим о родной обители их детства, пока они наконец не прольют слезы и не попросят тебя показать позабытую ими обратную дорогу домой. Тогда ты отпустишь птицу шантак, и она взмоет в небо с призывным радостным криком, заслышав который, Великие в безмерной радости запрыгают, и пустятся в пляс, и поспешат следом за чудовищной птицей, как и подобает богам, сквозь глубокие бездны неба к знакомым и дорогим кадатским башням и куполам.

И потом чудесный предзакатный город останется тебе для вечного наслаждения, а земные боги, вновь заняв привычное место, будут править снами людей. Иди же – путь свободен и звезды ждут. И твоя птица шантак уже храпит и топочет ногами в нетерпении. Держи курс на Вегу, но сразу поверни, как только заслышишь первые звуки песни. Не забудь мое предупреждение, ибо невообразимые исчадия кошмара засосут тебя в черную бездну истошного и рыдающего безумия. И помни об Иных богах, они могущественны, безрассудны и ужасны и таятся во внешних безднах. Лучше избегать встречи с ними. Хей! А-шанта ниг! Иди! Пришли земных богов обратно в их обитель на неведомом Кадате, и моли небо, чтобы никогда не встречать меня ни в одном из моих тысяч обличий. Прощай, Рэндольф Картер, и будь осторожен, ибо я и есть Ньярлатотеп, ползучий хаос!

Рэндольф Картер оседлал птицу шантак и, сбившись с дыхания и испытывая сильное головокружение, со свистом улетел в небесную бездну навстречу холодному сиянию северной звезды Веги, и лишь раз бросил взгляд через плечо на хаотично громоздящиеся башни ониксового кошмара, в котором по-прежнему смутно сиял одинокий свет из окна высоко над облаками земного сновидческого мира. Мимо проносились огромные полипообразные исчадия и незримые крылья надсадно хлопали во мраке, но он крепко держался за мерзкую гриву чудовищной лошадиноголовой чешуйчатой птицы. Звезды в выси стали кривляться, сорвались со своих привычных мест и выстроились в причудливые знаки судьбы, которых ни один смертный почему-то ранее не замечал и не боялся. А ветры бездонных бездн ревом возвещали о смутном мраке и космическом одиночестве.

А потом сверкающую бездну впереди прорезало, словно грозное знамение беды, безмолвие, и все ветры и чудовищные исчадия растаяли во мраке, как исчезают с первым лучом рассвета ночные твари. Издалека, дрожа на волнах, которые вдруг с ужасающей осязаемостью возникли из золотых клочков туманов, донеслись далекие звуки мелодии, струившейся невнятными и неслыханными в земном небе аккордами. И когда музыка зазвучала громче, шантак навострила уши и рванулась вперед, равно и Картер с превеликим вниманием старался уловить каждый звук, столь сладкий его слуху. То была песня, но пел ее не голос. Ее пели сама ночь и небесные сферы, и эта песня возникла в древнюю пору рождения космоса и Ньярлатотепа, и Иных богов.