Бабушка велела кланяться и передать, что просит прощения - Фредрик Бакман

– Вообще-то он ничего. В смысле Джордж.

– Ага.

– Я знаю, что ты так не думаешь.

– Джордж вполне себе ничего.

– Почему мы тогда никогда не празднуем вместе Рождество?

– Ты о чем?

– Я думала, вы с Лизеттой не приходите к нам на Рождество, потому что ты не любишь Джорджа.

– Ничего против него не имею.

– Но?

– Что «но»?

– В этом месте должно быть «но». Разве ты не собирался это сказать?

Папа вздохнул:

– Но… мы с Джорджем такие разные, если говорить о… характере. Он очень…

– Веселый?

Папа поморщился:

– Понимаешь, Джордж в высшей степени человек открытый.

– А ты в высшей степени закрытый?

Папа в замешательстве теребил руль.

– Почему ты не считаешь, что это из-за мамы?

– Что?

– Мы с таким же успехом можем не приходить к вам на Рождество, потому что мама не любит Лизетту.

– Правда?

Папа вздохнул:

– Нет.

– Лизетту все любят.

– Знаю, – мрачно вздохнул папа, как вздыхают, когда кто-то упоминает крайне раздражающую черту твоей жены.

Эльса посмотрела на него долгим взглядом:

– За это она тебя любит, да? Потому что ты человек закрытый?

Папа улыбнулся:

– Если честно, я и сам не знаю, за что она меня любит.

– А ты ее любишь?

– Очень! – выпалил папа.

И тотчас пришел в замешательство.

– Ты, наверное, хочешь спросить, почему мы с твоей мамой перестали друг друга любить?

– Я хочу спросить, почему вы вообще начали.

– Думаешь, наш брак был совсем неудачным?

Эльса пожала плечами.

– Понимаешь, вы очень разные. Мама не любит «Эппл». А ты не любишь «Звездные войны».

– На свете полно людей, которые не любят «Звездные войны».

– Пап, «Звездные войны» не любишь только ты!

Папа смиренно кивнул.

– Мы с Лизеттой тоже очень разные.

– Она любит «Звездные войны»?

– Должен признать, я никогда у нее не спрашивал.

– Как ты мог?

Папа отчаянно теребил руль.

– Понимаешь, разные мы в другом. В этом я почти уверен.

– Почему же вы тогда вместе?

– Может быть, потому, что мы принимаем друг друга такими, какие мы есть?

– А с мамой вы все время пытались друг друга переделать?

Папа погладил ее по лбу:

– Какая ты у нас умная, Эльса, иногда мне становится не по себе.

Эльса моргнула. Вдохнув поглубже, она с разбегу сказала:

– Пап, помнишь те эсэмэсы от мамы в последний день перед каникулами? О том, что не надо меня забирать. Это я их писала. Я наврала, чтобы доставить бабушкино письмо…

– Я догадался, – кивнул папа, погладив ее по волосам.

Эльса подозрительно посмотрела на папу. Тот улыбнулся:

– Там не было ни единой ошибки. Поэтому я догадался.

А снег все шел и шел. Стояла сказочная зима, которая, казалось, не кончится никогда. «Ауди» остановилась возле их дома, Эльса серьезно посмотрела на папу.

– Я бы хотела жить у вас с Лизеттой чаще, чем раз в две недели. Даже если вы этого не хотите.

– Милая, ты… я… ты можешь жить у нас сколько захочешь! – запинаясь, выдавил папа.

– Нет. Только раз в две недели. Я знаю, это все потому, что я не такая, как все, я разрушаю семейную гармонию. Но теперь у мамы с Джорджем есть Гарри. Мама не может круглые сутки думать обо всех, никто не может все время быть безупречным. Даже мама!

– Что?.. Семейная гармония? Откуда у тебя такие слова?

– Я много читаю.

Папа дышал так, как дышат папы, которым приходится говорить с ребенком о разводе, – независимо от того, как давно он случился. Он дышал так, будто воздух вот-вот закончится.

– Я не хотел отрывать тебя от дома, – прошептал он.

– Не хотел отрывать от мамы?

– Мы все не хотели отрывать тебя от бабушки. Последние слова бесследно исчезли в воздухе.

Снежинки густо кружились перед лобовым стеклом, как тюлевая занавеска на сквозняке.

Эльса взяла папу за руку. Папа крепко сжал ее руку в своей.

– Трудно, наверное, осознать, что ты не можешь защитить своего ребенка от всего, – сказала Эльса, потрепав папу по щеке.

Папа не отпускал ее руку.

– Я человек амбивалентный и я знаю, что для папы это не лучшее качество. Я думал, что, прежде чем ты станешь оставаться у нас на подольше, мне надо привести свою жизнь в порядок. Думал, что сделаю это ради тебя. Это долг любого родителя, я внушал себе, что это надо сделать ради ребенка. Больно думать о том, что дети растут, не дожидаясь, пока родители найдут время привести свою жизнь в порядок…

Папа закрыл глаза. Потом снова открыл. Эльса обняла его.

– Пап, вовсе не обязательно быть безупречным отцом. Просто будь моим папой. Не позволяй маме проводить со мной больше времени только потому, что мама супергерой.

Папа зарылся носом в Эльсины волосы.

– Мы не хотели, чтобы ты все время чувствовала себя в гостях, – сказал папа.

– Кто вам вбил это в голову?

– Мы много читаем.

– Иногда просто диву даюсь: как таким умным людям приходят в голову такие глупости, – усмехнулась Эльса. – Не беспокойся, пап, когда я буду у вас жить, мы придумаем что-нибудь скучненькое!

Когда Эльса сообщила, что будет праздновать свой день рождения у них с Лизеттой, потому что мама с Джорджем и Гарри еще не вернутся из больницы, папа изо всех сил старался скрыть ужас. Но, когда Эльса сказала, что уже позвонила Лизетте и обо всем договорилась, скрывать ужас стало почти невозможно. Папа немного успокоился, только когда Эльса разрешила ему сделать приглашения на праздник. Он тотчас стал прикидывать, какой шрифт подходит для этого лучше всего. Шрифт на папу всегда действует успокаивающе.

– После обеда все должно быть готово! – распорядилась Эльса, и папа пообещал, что успеет управиться.

Забегая вперед, скажем, что карточки были готовы в начале марта. Но это уже другая история.

Эльса собралась было выпрыгнуть из машины, но вдруг подумала, что папа теперь еще в большем замешательстве и расстройстве, чем раньше. Может быть, ему станет немного лучше, если ненадолго включить его дурацкую музыку? Эльса прибавила звук в магнитоле. Но оттуда звучала не музыка. Только спустя две-три минуты Эльса поняла, что это.