Загадка штурмана Альбанова - Михаил Чванов

Может, Бог хранил его за жизни спасенных им солдат? И в этом: сделать все от него зависящее, чтобы выполнить поставленные перед ним боевые задачи, при этом вернуть родным живыми вверенных ему солдат, была его неосознанная в то же время не отвлеченная вера в Бога, в ответственность перед ним?

Да, по моему глубокому убеждению и внутреннему чувству, в экспедиции самые главные находки должен был совершить именно он, Александр Унтила. Вот как это было со слов Олега Продана: «Первый поисковый отряд перешел через ледник и вышел на небольшой мыс в 5 километрах от базового лагеря. В этом месте были перемолотые ледником скалы. Группа села отдохнуть и выпить чаю, а Александр Унтила пошел прогуляться. Он и нашел человеческую кость, торчащую из камней…» Сам же Александр Унтила по возвращении с Земли Франца-Иосифа в интервью журналу «Вокруг света» так скажет о своих находках:

«Самая уникальная находка случилась на 9-й день экспедиции. Сделать это открытие помогли навыки, полученные за время прохождения военной службы в спецподразделении ВДВ и во время работы в «Центроспасе» при проведении поисково-спасательных работ.

Мы во время поиска тщательно просматривали местность и анализировали, где могли остановиться на привал люди, с учетом их физического и морального состояния: измученные, уставшие, замерзшие. Где им удобнее было бы взять воду, в каких местах была наименьшая опасность ледопада, где находились естественные укрытия от леденящего ветра. Человек, уставший, замерзший, который преодолел уже около 400 километров по льдам и около 80 километров по суше, неожиданно для него в еще более сложных, сложнейших даже условиях, начинает действовать инстинктивно. Его, как любое живое существо, тянет туда, где меньше опасности и существует хоть какая-нибудь вероятность или иллюзия тепла и защищенности.

Мы пошли, как нам казалось, самым вероятным путем береговой группы Максимова. От базового лагеря, места их высадки, мы поднялись на ледник. Ледник очень опасен, с трещинами глубиной до 6 метров, он зонами образования айсбергов и моренными осыпями обрывается в океан. Когда мы благополучно его преодолели, за ним открылась небольшая бухта протяженностью около 600 метров. Слева она была ограничена отвесными скалами высотой около 300 метров, справа — каменистым мысом.

Окинув местность взглядом, проанализировав, я практически безошибочно пошел в том направлении, где могли оставаться какие-нибудь вещи, свидетельствующие о пребывании здесь группы Максимова. На довольно ровной и плоской местности, опоясавшей бухту, было небольшое возвышение — скальный останец. Это было единственное сухое место среди местности, покрытой болотистым мхом. От отвесных скал, ограничивающих бухту справа по ходу нашего движения, шла каменная осыпь высотой около 12 метров, так называемая морена, следы схода ледника. Ледник, когда движется, проталкивает впереди себя глыбы камня, крошит скалы, и по бокам образуются каменные насыпи-валы. Между скалами и мореной получился защищенный угол, наименее продуваемое место. В нем и находилось это возвышение, обеспечивающее дополнительную защиту от сырости и штормовых волн. Плюс сам ледник в непосредственной близости, с него стекают ручьи — удобно взять пресную воду. С этого места просматривается вся бухта и морской горизонт. Люди на этом возвышении были бы в какой-то степени защищены и от хищников. При появлении белого медведя у них был шанс увидеть его первыми, во-вторых, хищнику было бы необходимо до них добираться вверх по огромной осыпи. У группы Максимова была винтовка-норвежка, мы знаем это из «Записок…» Альбанова.

Постояв минут пять и понаблюдав за местностью, я решил, что если группа Максимова спускалась в эту бухту, а она должна была спуститься, если вообще дошла досюда, то какие-либо свидетельства о ее пребывании здесь должны находиться на этом возвышении. Поднялся на площадку. Она оказалась довольно ровной, но усеяна скатившимися сверху базальтовыми валунами, предположительно от 100 до 600 килограммов весом, всё нагромождение засыпано снежно-ледовой кашей. Первое, что попалось на глаза при осмотре валунов и площадки — головка бедренной кости, которая была зажата вертикально между тремя прижатыми друг к другу осколками базальта и еле виднелась из-под снега.

При проведении поисковых работ такого плана все находки из-за их ветхости и исторической ценности руками трогать крайне нежелательно — предмет можно безвозвратно повредить, к тому же само положение его на местности может дать ключ к дальнейшему поиску. В составе экспедиции присутствовал научный сотрудник Института археологии РАН Артемий Дановский, в задачу которого входило фиксировать и консервировать материальные остатки, костные останки в соответствии с археологической методикой. Я видел только головку кости, и сложно было сразу определить, принадлежит она человеку или животному. Поэтому принял решение всё же ее извлечь. Держа в руках, рассмотрел и решил, что это, скорее всего, человеческая кость. Так же аккуратно вернул ее назад, огляделся вокруг и стал осматривать место по спирали от первой находки. Сомнения, конечно, еще до конца не развеялись. Кости медведя среднего размера очень напоминают человеческие, и необходимы были неопровержимые доказательства, прежде чем звать товарищей. На моренной осыпи увидел кусок одежды — какая-то шерстяная ткань крупного плетения, похожая на мешковину. Еще с минуту осматривался вокруг, увидел металлическую пряжку, кожаный ремешок, торчащий между камней. Все это на площади около 8 квадратных метров.

Стало однозначно понятно, что передо мной останки человека. А вот и сам скелет, правда, без черепа. Позвал товарищей и вместе мы продолжили осмотр…»

Изложил сухо и лаконично, как в военном рапорте, погасив эмоции, о которых можно только догадываться. В отличие от него, тоже в свое время понюхавший Чечни, но более эмоциональный Роман Буйнов мне напишет:

«Из наиболее ярких впечатлений, конечно, когда нашли останки погибшего и потом когда из-под снега, льда и камней начали появляться одна за другой находки. Ощущение нереальности происходящего, руки трясутся, сердце молотит, желание тут же перевернуть каждый камень».

А молотить сердцу было отчего. В районе грудной клетки скелета погибшего были найдены часы, серебряные с позолотой (скорее всего, перед гибелью они лежали в грудном кармане)! Но ведь известно, что во всей группе Альбанова, ушедшей с ним с судна, часы были только у Павла Смиренникова! Часы фигурируют в криминальной истории подлого побега двоих уже вблизи Земли Франца-Иосифа, имена которых Альбанов деликатно умалчивает, но один из которых, скорее всего, Александр Конрад. Напомню, как описывает эту историю Альбанов:

«Вторник, 17 июня. Сегодня замечательный день. На меня сегодня свалилась, как «на бедного Макара» такая «шишка», от которой долго, кажется, я не приду в себя. Вчера вечером два человека, фамилии их называть не буду, вызвались утром, часа в 4, отправиться на поиски дороги и попросили взять с собою, по обыкновению, на всякий случай сухарей. Это у нас всегда было принято делать для предосторожности. Утром я проснулся в половине четвертого и разбудил разведчиков, после чего опять заснул. Проснувшись к завтраку, я узнал, что разведчиков еще нет. В 12 часов дня я уже начал беспокоиться, и мы решили пойти по их следам на поиски. Может быть, лед как-нибудь переставило, и они не могут попасть обратно. Когда мы стали собираться на поиски, то обнаружили очень неприятный сюрприз: оказалось, что разведчики взяли с собой пару лучших сапог Луняева, почти все теплые вещи, принадлежащие Максимову, мешок сухарей весом в 23 фунта, двустволку и все, около 200 штук, дробовые патроны. Я бросился к своему каяку и увидел, что они взяли еще дюжину коробок спичек, бинокль, единственный имеющийся у нас, очень полезный, так как при нем был маленький компасик, и запаянную жестяную банку с почтой и документами всех нас. Не забыли «разведчики» прихватить и единственные наши карманные часы, принадлежащие Смиренникову. Одним словом, наши товарищи снарядились основательно. Взяли они и мои очень хорошие лыжи, оставив мне взамен их ломаные. В общем, никто из нас не был обижен, никто не забыт. Не могу описать нашего негодования при этом открытии. Все порывались сейчас же бежать на лыжах в погоню за ворами, и если бы теперь их удалось настигнуть, то, безусловно, они были бы убиты».