Танец Арлекина - Том Арден

Стол стоял на роскошном ковре цвета весенней травы. Кроме стола, в комнате было всего два предмета мебели: большое кресло с изогнутой спинкой, обитое синим ситцем, и еще стройная деревянная скульптура — человеческая фигура в натуральную величину. Фигура представляла собой портновский манекен в форме солдата-синемундирника. Вернее — офицера. То была капитанская форма. Даже треуголка, расшитая галуном, на голове у манекена имелась.

Внизу, на полу, были аккуратно сложены сапоги, чулки и подвязки.

Но самые большие странности начинались там, где заканчивался ковер. Все пространство вокруг стола и вдоль стены было заполнено живыми растениями. Повсюду — раскидистые широкие листья, острые стебли и листья, похожие то на высунутые языки, то на опахала. Закрученные усики, повисшие лианы, яркие красивые цветы. Сверху в комнату проникал бледный жаркий свет. Полти задрал голову и увидел, что потолок в комнате стеклянный.

Он не сразу понял, что это за комната такая. И где она могла находиться.

А теперь понял.

Во время детских игр Полти с друзьями забирались сюда, но тогда это место было заброшено, и пышная зелень разрослась тут так, что пройти сквозь нее было невозможно. Он-то думал, что попал в подземелье замка, а оказалось, что его держали в проповедницкой. Теперь же его привели в ту комнату, что, словно веранда, шла вдоль одной из стен проповедницкой. Полти слышал об этой комнате от Воксвелла, и в рассказах лекаря восторг сочетался со страхом. Она называлась «Стеклянной комнатой». Здесь прежний проповедник, тот, что потом сбрендил и убежал в Диколесье, жил и писал свои проповеди.

Зашуршали листья.

— Почти пришли. Сюда, сюда, — послышался чей-то угодливый голос. — Знаете, господин командор, было бы лучше, если бы мы воспользовались портшезом. Можно было бы прорубить в зарослях тропу…

— Хватит чепуху городить, слышите, вы? — ответил чей-то раздраженный голос. — Вы что, меня инвалидом считаете?

— О нет, что вы, господин командор, конечно нет! Ответом на эти заверения было всего лишь сердитое:

— Хмпф!

Затем листья раздвинулись, и Полти увидел грузного старика в великолепном мундире, который, с трудом переставляя ноги, шел к столу в сопровождении худого мужчины в черном костюме. Молодой человек поддерживал старика под руку. У старика были роскошные седые усы, а верхнюю часть лица скрывала плотная маска из узорчатой ткани.

«Слепой он, что ли?» — подумал Полти.

— Привели его? — поинтересовался старик, когда молодой человек, явно испытывая облегчение, помог ему опуститься в обитое зеленоватой кожей кресло за письменным столом. Кресло жалобно скрипнуло.

— Привели, господин командор.

Молодой спутник командора одарил Полти ослепительной улыбкой, за которой, к полному изумлению Полти, последовало заговорщическое подмигивание. Затем этот человек изящно уселся на стул, обитый синим ситцем, положил ногу на ногу — левую поверх правой. Затем, похоже, передумал и поменял ноги. Руки он аккуратно сложил на груди. Только тут Полти, наконец, узнал этого человека: это был тот самый мужчина, что арестовал его в «Ленивом тигре». Когда же это случилось? Ему и тогда бросилось в глаза, что руки у этого мужчины были в перчатках.

А еще через несколько мгновений командор Вильдроп приподнял маску и подслеповато вгляделся в юношу, завернутого в белую простыню.

И Полти задрожал от страха.

Что же с ним сделают?

Во мраке подземелья он уже не раз задавался вопросом о том, какая ему уготована судьба. Он проклинал Лени, но, вспоминая ее, он даже доходил до того, что думал о ней с нежностью и всей душой желал, чтобы она не сделала того, на что все же решилась.

Он успел лишь раз прочесть её предсмертную записку, а потом огарок свечи погас и камера погрузилась во мрак, но слова запечатлелись в мозгу у Полти. Они хранилась там до сих пор — эти патетические фразы несчастной девушки, написанные безграмотным, почти детским почерком.

Милый мой Вел.

Мой вазлюблиный…

Будь она проклята, сука! Не смогла жить, видите ли, после того, как изменила своему погибшему дружку!

Когда стражники вывели Полти из темницы, он был уверен, что его ведут на казнь.

Голову отрубят?

Повесят?

Расстреляют?

А теперь Полти растерялся.

— Встань, мальчик мой, — обратился к нему командор.

Полти непонимающе хлопал глазами. Он не был уверен, что правильно расслышал. Но старик, командор Вильдроп, протягивал ему свернутые в трубочку листья джарвела. Полти бросило в краску, он попробовал встать, но запутался в простыне. Капеллан дал ему знак сидеть и, улыбаясь, подал сигару. Вспыхнуло огниво. Похоже, Полти тут жаловали не иначе как почетного гостя.

— Полтисс — я могу тебя так называть — Полтисс? Похоже, у тебя были какие-то неприятности, а?

Полти кашлянул:

— Вы про… Лени?

Командор наклонился вперед и глубоко затянулся сигарой.

— Дельце щекотливое…

— Понимаю, господин. — Полти решил, что этого человека нужно называть «господин».

— Весьма, весьма щекотливое дельце. Посему должен предупредить тебя, Полтисс, я не собираюсь впредь терпеть ничего по…

— Ни за что, господин! — у Полти уже кружилась голова. Такого крепкого джарвела он еще никогда не курил. Он торжественно поклонился и произнес: — Уверяю вас, господин, впредь такое больше не повторится, и…

— Безусловно! Если есть на свете недопустимые вещи, так это подобные…

— О господин, я тоже так счи…

— Полтисс, выброси это из головы, слышишь? Ничего этого больше нет!

— Господин?

— Запрещаю об этом говорить! Верно я говорю, капеллан?

Капеллан одобрительно улыбнулся, и командор продолжал:

— Сказать, что я всегда осуждал людей такого сорта, — это ничего не сказать. Нам такие люди здесь совершенно не нужны. Девчонка заслуживает всяческого осуждения. Мои люди нашли её — в полном здравии, уверяю тебя. Она заливалась слезами на скале у реки.

— Слезами заливалась? — Полти был готов расхохотаться.

— Как патетично, не правда ли? Вроде бы хотела в реку броситься, но, увы, не вышло. Ну а мать ее… та сыпала обвинениями, размахивала дочкиной «предсмертной запиской» и требовала какой-то там «справедливости»… Они обе были мне отвратительны. Надо, кстати, отметить, что местный кузнец и в мыслях не имел, что его сынок был… убит. «Я всегда говорил сынку — не ходил бы ты на эту скалу, — вот что он сказал моим людям. — Вот и вышло, что прав я был». — Командор прокашлялся. — Вот он, по-моему, славный человек. И работник надежный.

Полти слушал все более внимательно. Он начинал смутно догадываться, что в его жизни наступали какие-то невиданные и нежданные перемены.