Александр I - Анри Труайя

Так что молитвы и песнопения духовенства обращены к загадке. С величавой медлительностью, этап за этапом, от одной церковной службы к другой, двуликий вечный скиталец Александр в последний раз объезжает свою империю. Жуткое путешествие длится два месяца. 28 февраля 1826 года император Николай встречает траурную процессию в Царском Селе и провожает останки брата до дворцовой церкви. На следующий день, по его просьбе, доктор Тарасов открывает гроб, поднимает слой ароматных трав, которым покрыто тело, чистит мундир, меняет перчатки, протирает лицо, причесывает волосы покойного. Когда он заканчивает погребальный туалет, императорская семья – и только она – допускается к гробу для церемонии последнего прощания. Священники и офицеры свиты держатся в отдалении. У дверей выставлен караул. Члены императорской семьи друг за другом приближаются к гробу и целуют лоб и руку покойного. Он неузнаваем. Кожа лица приобрела, по свидетельству доктора Тарасова, светло-каштановый оттенок. Императрица-мать, взглянув на него, театрально восклицает: «Да, это мой дорогой сын, мой дорогой Александр! Ах, как он исхудал!»

Из Царского Села гроб с телом императора торжественно перевозят в Петербург. Небо затянуто тучами, в морозном воздухе кружатся хлопья снега. Император Николай, великий князь Михаил, иностранные принцы, завернувшись в черные плащи, медленно идут за похоронными дорогами. Соблюдается церемониал, принятый при погребении Петра Великого. Бесконечная вереница генералов, высших сановников, священников, монахов под звуки похоронного марша направляется к Казанскому собору. В нефе устроено возвышение. Народу дозволено пройти перед катафалком, но, вопреки русским обычаям, гроб остается закрытым. Император Николай боится открыть взглядам подданных изменившееся лицо усопшего. Через шесть дней, 13 марта 1826 года, снова похоронное шествие провожает останки Александра из Казанского собора в собор Петропавловской крепости, где он и будет захоронен. Снежная буря обрушивается на город и замедляет движение кортежа. Тем не менее в два часа пополудни пушечные залпы возвещают миру, что царь Благословенный обрел наконец свой вечный покой. «Роман кончен, – говорит Меттерних, – начинается история».

Немного времени спустя Елизавета решается наконец, несмотря на крайнюю слабость, покинуть Таганрог и в сопровождении небольшой свиты вернуться в Петербург. «Я страдаю телом и душой», – пишет она матери. Вдовствующая императрица встретит ее в Калуге. 3 мая добираются до Белева, города в Тульской губернии в самом сердце России; Елизавета не в состоянии продолжать путь и останавливается в наскоро приготовленном для нее помещении. Она до такой степени измучена, что с трудом говорит и не выносит огня свечей. Ее секретарь Лонгинов так описывает происшедшую с ней перемену: «Глаза мутные, под глазами две жилы надулись толщиной в палец и синие, оттого нос казался так широк, что не принадлежал к ее физиономии; борода отвисла и рот был раскрыт». Перед сном врачи измеряют пульс больной, дают лекарства и удаляются. Она отсылает горничную, мадемуазель Тизон. Около половины пятого утра мадемуазель Тизон входит в комнату удостовериться, заснула ли императрица, и находит ее мертвой. При вскрытии констатируют остановку сердца. И снова траурная процессия движется к Петербургу. 21 июня 1826 года гроб Елизаветы опускают в склеп и устанавливают рядом с гробом Александра.

Александр I, этот Северный Сфинкс, не мог уйти из жизни, не оставив после своей кончины череды тайн. Его смерть вдали от столицы после короткой и странной болезни, долго откладывавшийся перевоз тела в Петербург, наконец, погребение вопреки национальному обычаю – без позволения народу видеть лицо царя в открытом гробу – все это вносило в умы смятение. Едва отзвучали похоронные песнопения, как стали распространяться разные слухи. Говорили, что царь не умер в Таганроге, а на английской яхте отплыл в Палестину к Святым местам; что он был похищен казаками; что он тайно уехал в Америку… Распространители этих версий сходились в одном: император не умер, вместо него в гроб был положен солдат, походивший на него лицом и сложением. Однако мало-помалу слухи утихли.

Но спустя десять лет, когда казалось, что легенда давно развеялась, на окраине города Красноуфимска Пермской губернии появился мужчина лет шестидесяти, величественной наружности, по имени Федор Кузьмич. У него не было документов, и он заявлял властям, что он «бродяга, не помнящий родства». Его приговорили к двадцати ударам плетьми и высылке на поселение в Западную Сибирь. Он нашел приют у крестьян, которых поражал толкованием Священного Писания, ласковым обхождением и мудростью советов. Он жил тихо, иногда работая на местном заводе. Молва о нем, как о человеке святой жизни, привлекла к нему внимание купца Хромова, который взял его под свое покровительство и построил ему небольшую избу в окрестностях Томска. Избавленный от всяких забот, Федор Кузьмич всецело посвятил себя служению Богу. Многие именитые граждане Томска спешили посетить его пристанище. Всех поражали одухотворенный облик Федора Кузьмича, его разносторонняя образованность, знание им важнейших политических событий. Создавалось впечатление, что он лично знал крупных государственных деятелей. Он почтительно отзывался о митрополите Филарете и архимандрите Фотии, с волнением перечислял победы Кутузова, вспоминал военные поселения и рассказывал о триумфальном вступлении русских армий в Париж. Посетители расставались с ним в убеждении, что под обличьем простолюдина скрывается одно из самых высокопоставленных лиц империи. Некоторые, не осмеливаясь произнести это вслух, находили в нем сходство с почившим императором. Федор Кузьмич был высокого роста, широкоплеч, с правильными чертами лица, голубыми глазами, облысевшим лбом и длинной седой бородой. Он не прихрамывал, как царь, но, как и он, был туговат на ухо. Кроме того, у него была та же величественная осанка, та же статная фигура. Одетый в белую рубаху и штаны из грубого холста, он держался с таким достоинством, словно был облачен в парадный мундир. Представители высшего духовенства, епископы Томска и Иркутска не колеблясь отправлялись в путешествие ради беседы с почтенным старцем. Старший сын Александра II, Николай Александрович, тогда наследник престола,[92]и великий князь Алексей Александрович, младший брат Александра III, тоже посетили его. Однажды какой-то солдат, увидев Федора Кузьмича, закричал: «Царь! Царь батюшка, Александр Павлович!», и тот поспешно ответил: «Я всего лишь бродяга. Молчи, не то попадешь в острог». До последнего вздоха он утверждал, что ничего не знает о своем происхождении. Тем, кто умолял его открыть свое настоящее имя, он отвечал: «Это Бог знает». Он умер 20 января 1864 года в возрасте 87 лет, окруженный общим почитанием. Для Хромова, заботившегося о нем в последние годы, он был святым человеком – старцем. Хромов добился от церковных властей разрешения похоронить своего бывшего подопечного в ограде Богородице-Алексеевского монастыря в Томске и установить на его могиле крест с надписью: «Здесь погребено тело Великого Благословенного старца Федора Кузьмича, скончавшегося в Томске 20 января 1864 года». Именно так называли официально Александра I после победы над Наполеоном. Затем Хромов поместил в местной печати рассказ о предсказаниях старца и творимых им чудесах: исцелении больных наложением рук, необыкновенном благоухании, наполнявшем его келью, о сиянии, озарявшем ее по ночам, хотя там не горела ни одна свеча. Хромов дважды, в царствование Александра II и Александра III, ездил в Петербург в надежде побеседовать с высокими особами и передать им несколько реликвий. Портрет святого человека был передан Александру III, который хранил его, как говорят, в своем кабинете. Могила Федора Кузьмича стала местом паломничества. Великий князь Николай, будущий император Николай II, возвращаясь из поездки в Японию в 1891 году, приехал поклониться этой могиле. Член императорского совета Галкин-Враской возвел на этом месте часовню. В бывшем жилище старца, превращенном в музей, висел портрет Александра I. В день святого Александра Невского священник ближайшей церкви совершал здесь службу. Местное население не сомневалось, что именно царь укрывался здесь, дабы смиренно окончить свои дни в общении с Богом. Первая биография Федора Кузьмича, изданная в 1891 году, не содержала никаких сведений о его жизни до 1836 года – года его появления в Сибири. В третьем издании, появившемся в 1894 году, помещены два портрета старца, вид его жилища и факсимиле его почерка. Некоторые графологи нашли в нем отдаленное сходство с почерком Александра I. Со временем легенда о ложной смерти царя приобретала все больше сторонников. Те, кто поддерживали эту версию, опирались на целый ряд заслуживающих внимания наблюдений. Вот они.