У стен недвижного Китая - Дмитрий Янчевецкий

Выстрелы прекратились. Мы остановились и стали переводить дух. И лошади и казаки оробели и жались друг к другу.

Капитан Карликов со своими казаками повернул обратно на Мандаринскую дорогу для присоединения к рекогносцировочному отряду, а я с двумя казаками поехал вдоль Тунчжоуского канала Дадунхо, по направлению к лагерю, по будущей дороге русских войск.

От волнения, усталости, голода и жажды я так обессилел, что едва держался на седле. После того как нас обстреляли из одной деревни, я больше не решался заходить в деревни, тем более что нас было всего три человека. Жажда мучила, но вдоль дороги мы не встречали ни колодцев, ни арбузов. Зной обжигал нас. Все тело мое было разбито. Я чувствовал, что изнемогаю, и боялся упасть с лошади.

Какой подарок! возле дороги мы нашли виноградник с большими зелеными гроздьями. Мы слезли с лошадей, легли как ягнята на траву и стали поедать ягоду за ягодой. Я был так голоден, с утра не евши, что даже не заметил, что виноград не созрел и был кисел, как китайская соя. Скоро я почувствовал во рту такой пожар, что не знал куда деваться и не мог забыть этот виноград даже после штурма Пекина.

До Тунчжоу оставалось еще верст 10, но я был без сил и не знал, что мне делать. На мое счастье, в роще показались ряды белых русских рубах и впереди на лошади генерал Василевский.

Отряд генерала Василевского

31 июля. Вечер и ночь

Когда на нашем биваке в Тунчжоу были получены тревожные известия о том, что японцы поспешно двигаются к Пекину; что положение европейцев в Пекине становится тяжелее с каждым днем; что каждый день замедления может еще более затруднить взятие Пекина, так как китайцы хотят минировать подступы к столице, – то начальник отряда генерал Линевич решил отправить сильный рекогносцировочный отряд русских войск на целые сутки раньше дня, назначенного для штурма Пекина, – в тот же день, 31 июля.

Начальником этого ответственного отряда был назначен начальник штаба генерал Ник. Алекс. Василевский. Отряд начал выступать с 12 часов дня и в 2 часа собрался на скрещении Мандаринской и грунтовой дорог, откуда все части двинулись вместе, в составе 7-й роты 10-го полка, под начальством штабс-капитана Яр. Горского, 4-й, 5-й и 7-й рот 2-го полка, под начальством полковника Модля, 4 орудий 3-й батареи, под начальством штабс-капитана Петрова, и 2 пулеметов. Кроме того, по пути присоединилась 3-я сотня Читинского полка и пол 6-й сотни Верхнеудинского полка, под общей командою сотника Григорьева. Генералу Василевскому было поручено произвести рекогносцировку пути и подступов к Пекину и попытаться овладеть восточными воротами нечаянным нападением, если к этому представится возможность.

В 2 часа, после маленького привала, отряд двинулся по грунтовой дороге к Пекину. День был очень жаркий, безветреный.

Жара доходила до 45° по Реомюру. Солдатам, утомленным и не успевшим еще отдохнуть от похода до Тунчжоу, было очень трудно идти. Стрелки один за другим отставали и падали.

Часа через два подошли к каналу Дадунхо. Начальник отряда приказал воспользоваться найденной на канале шаландой и сложить на нее всю солдатскую амуницию, а также положить ослабевших стрелков. Эту шаланду бечевой тянули до шлюза, где был предположен бивак главных сил, выступивших из Тунчжоу в тот же день, в 3 1/2 часа дня.

Когда я рассказал генералу Василевскому об утренней разведке восточных ворот, генерал назначил меня проводником своего отряда и предложил сейчас же ехать вместе с ним обратно к Пекину. Я ответил, что готов исполнить желание генерала, но умираю от голода, жажды и усталости.

– Мы вас сейчас же поправим, – сказал полковник Модль, дал мне выпить рому из походной фляги и предложил поделиться половинкой курицы и куском черного хлеба. Ром, курица и хлеб подействовали на меня магически. Я возродился, сел на коня и снова почувствовал в себе прилив сил и бодрости. Вперед, на Пекин!

Среди офицеров я встретил моего порт-артурского приятеля, штабс-капитана Ярослава Горского, командира 7-й роты 10-го полка. Он несколько лет провел в Восточной Сибири, Маньчжурии и Китае, много путешествовал по этим странам, составил маршрутную съемку пути от Чифу до Пекина и знал китайский язык. Год тому назад мы вместе с ним служили в гражданском управлении Квантунской области в Порт-Артуре, где он был помощником начальника округа, полковника Н. С. Куколь-Яснопольского, ведал туземные дела и всегда защищал и отстаивал права китайцев, которые за это уважали и любили Горского и называли его Го-лаое. Теперь ему пришлось воевать со своими друзьями-китайцами и идти брать их столицу.

Это был последний переход русских войск до Пекина. Нужно было приложить последние усилия, чтобы добраться до столицы, взять которую – как думали – не составит большого труда. Наши солдатики пробирались между зеленых стен гаоляна, в котором прятались напуганные китайцы со своими семьями. Солнце безжалостно жгло до вечера.

Мы были уже в 3 верстах от Пекина, когда стемнело. Остановились в деревушке, возле которой нашли колодец. Жители спали и не показывались. Небо почернело. Нависли тучи, и по всем направлениям забегали молнии. Вдали загудели раскаты грома. Из передового разъезда прискакал казак и тревожно донес, что кругом стреляют, виден огонь и слышны орудийные выстрелы. В своем рвении к службе казак не отличил сражения от грозы.

Не успели офицеры и солдаты авангарда отдохнуть от жгучих лучей солнца, как им приходилось мокнуть под холодными струями жестокого ливня.

Для охраны отряда, на полверсты вперед была выдвинута застава от 7-й роты 10-го полка.

В 11 ¼ часов ночи ливень прекратился. Генерал Василевский приказал набрать 15 охотников из 2-го полка и, под командою подпоручика Феоктистова, пройти до Пекина, осмотреть дорогу, мосты и ворота. Мне было поручено провести их по той же дороге, по которой я проезжал в этот день утром. С охотниками отправился и юнкер флота Гирс, сын нашего посланника в Пекине.

Мы шли в глубокой темноте по какой-то впадине. Я проехал вперед, чтобы рассмотреть дорогу, и был очень удивлен, когда во мраке кто-то окликнул меня по-китайски:

– Шима жень ци ма? – Кто едет на лошади?

Так как я не имел никакого желания разговаривать с китайскими часовыми и не ответил, то в меня стали стрелять. Я стегнул хлыстом лошадь и мигом свернул в гаолян, в сторону от выстрелов. Добрый казацкий конь пронес в полной темноте по каким-то рытвинам, кустам, оврагам и благополучно проскакал к нашему отряду. Услышав выстрелы, охотники подошли к китайской заставе и залегли. После одного залпа с нашей стороны, китайские часовые открыли такой убийственный огонь, что, несмотря на темноту, сейчас же был ранен в ногу подпоручик Феоктистов и тяжело ранен один стрелок, которого нашли только на другой день обозные и привезли в Пекин.

Пришлось отступать.

Узнав о присутствии китайской заставы, а также о том, что со стороны Пекина слышится сильный ружейный и орудийный огонь, который, вероятно, был открыт китайскими войсками по европейским миссиям, что и подтвердилось впоследствии, генерал Василевский приказал всему своему отряду двинуться вперед.