Нестор - Андрей Валентинов

Молитву прочла сама, Отто Ган за хлопотами о ней почему-то забыл.

– Jesu Christi Domini, nostri Deus, inhabitare facit unius moris…[65]

Аппетита совершенно не было, но Соль решительно взялась за вилку.

– По радио сообщили – война началась, – негромко проговорил доктор.

Вилка упала на скатерть.

– Польский сейм ночью на чрезвычайном заседании объявил войну России.

Она облегченно вздохнула. Война – это, конечно, очень плохо, но лучше уж пусть воюют поляки. Тем более, все к тому шло.

– А русские? – на всякий случай поинтересовалась она, опробовав омлет и не забыв похвалить.

…Если омлет сладкий, почему столько соли?

Доктор замялся с ответом.

– Русские? Советский Союз войну не объявил. В Москве заявили, что ни с кем конфликтовать не собираются.

Оставалось принять услышанное как данность. Поляки воют, русские – нет. Интересно, так вообще может быть?

– Включу радио, – рассудил Отто Ган. – Через несколько минут новости. Лондон или Брюссель? Лучше, конечно, Би-би-си…

Соль устыдилась.

– Доктор, у меня с английским не очень. Если можно, Брюссель. Включайте!

– А-а… Кофе?

– Сварю сама! – решительно заявила она, вставая. – Папин рецепт, называется «Пик Апофеоз». Они такой, когда в горы ходили, заваривали.

…И никакой соли!

* * *

– Говорит радиостанция «Свободная Германия», Брюссель. Передаем краткую сводку последних известий…

Пока варился кофе, доктор Ган, воодушевившись, заявил, что теперь ему все ясно. Загадочный Деканозов прилетал в Берлин, чтобы предупредить фюрера о близкой войне. В Германии не забыли давний большевистский лозунг: «Польша, стань мостом, а не барьером!» Лишнее заявление о миролюбии не помешает.

Соль не спорила, мудрому доктору виднее. Вот только зачем советскому замнаркома встречаться с Гиммлером? Рейхсфюрер внешней политикой не ведает.

– …По непроверенным данным, Красная армия на рассвете перешла советско-польскую границу на всем ее протяжении. Корпус охраны пограничья вступил в бой. Отмечается высокая активность советской авиации, бомбардировкам подверглись многие приграничные города, в том числе Брест, Гродно и Рава-Русская…

– Ничего себе – не воюют! – поразилась Соль. – Доктор, вы ничего не перепутали?

Тот лишь пожал плечами, предложив дождаться комментариев. Они начались сразу же после того, как кофе был выпит и оценен. Соль возгордилась. У Герды рецепт старинный, зато у нее – инопланетный!

– …Вчера в два часа пополудни московские радиостанции передали сообщение под рубрикой «Радиоперехват». Следует заметить, что подобных прецедентов еще не случалось. В сообщении говорится, что в Западной Украине и Западной Белоруссии, именуемых в Польше Восточными Кресами, началось восстание национальных меньшинств. В городе Мир, находящемся недалеко от советской границы, образовано Народное правительство Западной Белоруссии во главе с Флором Манцевичем. Объявлено о создании из повстанческих отрядов Народной армии Западной Белоруссии. Самопровозглашенное правительство попросило у СССР помощи в деле освобождения от польской власти. Помощь была немедленно обещана…

– Потому СССР и не воюет, – рассудил Отто Ган, дослушав. – Он лишь помогает своему новому союзнику. А воюют белорусы… Интересно, хоть кто-нибудь в польской Вайсрутении слыхал о новом правительстве?

«Sie sind nicht da!» – вспомнила Соль.

– Ихтамнеты, доктор. Сначала Испания, потом Польша. Земля забыла о рыцарстве. Война и так плоха, зачем превращать ее в позор?

Тот лишь развел руками.

Мыть посуду доверили ей, сам же Отто Ган засобирался в город. Соль попыталась намекнуть, затем сказала прямо, но доктор и слушать не хотел. Мало ли кто на улице встретится? С тем и ушел, велев никому не открывать и сидеть тихо. Она немного обиделась и, разобравшись с посудой, вновь устроилась у радиоприемника. Эфир полнился новостями, музыкой, рекламой, болтовней на множестве наречий. Все с детства привычное – и все чужое. Наконец верньер зацепился за что-то очень знакомое.

Танго «Аргентина»! Соль быстро поймала волну, но успела лишь к последнему куплету – тому, который ей совсем не нравился.

Дослушала до конца, выключила приемник и поняла, отчего куплет ей не по сердцу. Если доведется погибнуть здесь, на Земле, душа так и останется одинокой.

Покоя не будет.

8

– Не дойдут они до нас, – гулко вздохнул камрад Критцлер. – Пшеки, конечно, так себе вояки, но Франция вступится. И будет как в 1920-м, до Вислы – и назад.

Обернулся, поглядел на Белова.

– Извини, говорю, что думаю.

Александр не спорил. Рабоче-Крестьянскую Красную армию он наблюдал изнутри, пусть и недолго. Куда-то дойдут, конечно…

– Увлекаться не будем, камрады, – заметил реалист Штимме. – Что у нас есть на сегодняшний день? Война – это факт. А какие выводы из этого факта?

О войне узнали на прогулке. Сначала от одного к другому пробежало: «Война! Русские против поляков». Про «пять шагов» тут же забыли, разбились на кучки, заговорили в голос. Надзиратель не вмешивался минуты три, затем, выразительно сплюнув, снял дубинку с пояса. Дистанцию восстановили, но разговаривать продолжали. Этому страж порядка почему-то не мешал.

После прогулки выяснилось, что вездесущий Штимме умудрился откуда-то узнать подробности. Даже количество сбитых польских самолетов запомнил – 14.

– Выводы же такие будут, – вел далее пролетарий. – Первое: Рейх в стороне не останется. Почему? Гитлер еще несколько лет назад поклялся, что Данциг снова будет немецким. А когда еще такой повод подвернется? И коридор – поляки с наших слишком много за перевозку лупят. Тут фюрер, пожалуй, прав, потому как несправедливо выходит…