Отмеченный богами - Лоуренс Уотт-Эванс

Баранмель потрепал своих партнеров по спине, схватил с подноса кружку пива, развернулся и, подойдя к святилищу, произнес:

- Привет, Маллед!

Кузнец пятился до тех пор, пока не почувствовал спиной занавес, а под ним твердую каменную стену. Отступать дальше было некуда.

Чрезвычайные обстоятельства вынудили его лихорадочно придумывать, что сказать богу. Несмотря на страх, он понимал - наконец представляется возможность узнать истину и выяснить, чего от него хотят боги. Эти мысли придали ему отваги и, подняв глаза на Баранмеля, он спросил:

- Чего вы от меня хотите?

- Я? Я хочу, чтоб ты развеселился, - ответил Баранмель. - Выпей как следует! Улыбнись! Танцуй! Я вижу здесь по меньшей мере дюжину хорошеньких девиц, уверяю, твоя жена не станет сердиться, если ты с одной из них потанцуешь. - Широко улыбнувшись, бог поднес ему бокал вина.

Маллед принял бокал, но не пригубил.

- И это все? - спросил он.

Баранмель искоса взглянул на кузнеца.

- Я ведь бог радостных праздников, Маллед. Что, кроме веселья, я могу просить от кого бы то ни было? - Одарив Малледа ещё одной неотразимой и немного хитроватой улыбкой, он отхлебнул пива и вытер губы тыльной стороной ладони.

- Значит, я просто один из многих? - осторожно спросил Маллед. - Но ведь вам известно мое имя.

- Я знаю имена всех! - воскликнул Баранмель. Он широко раскинул руки, словно хотел заключить в объятия весь зал. - Ведь я как-никак бог, Маллед!

Он чуть повернулся и не глядя отшвырнул пустую кружку. Какой-то мужчина у ближайшей бочки без труда её поймал и тут же наполнил. Но бог не стал ждать возвращения своей посуды. Он просто схватил ещё одну кружку с подноса, который проносили мимо.

- Спасибо! - воскликнул он, поднимая кружку. Затем вновь обратился к кузнецу:

- Нет, Маллед, ты не один из многих. Отбрось свои сомнения - ты действительно являешься Богоизбранным Заступником Империи Домдар. И это дело надо спрыснуть. Выпьем!

Маллед сделал глоток вина и посмотрел на бога, который, закинув голову, приканчивал очередную кружку. Пиво стекало по его роскошной бороде.

Значит, он все-таки Богоизбранный Заступник! Это не было ни выдумкой жрецов, ни чьей-то ошибкой. Кроме того, Баранмель сказал “являешься”, а не “являлся”.

- В таком случае, почему вы не удостоили своим присутствием мою свадьбу?

Баранмель опустил кружку, и его вечная улыбка исчезла.

- Думаю, ты сам способен догадаться, почему. Ведь ты знаешь, что означает мое присутствие здесь.

- Это значит, что Бераи и Гарману предстоит долгая и счастливая жизнь вместе. А Анва и я… - конец фразы повис в воздухе.

- Это всего лишь означает, что твое будущее просматривается не столь ясно, - объяснил Баранмель. - Ни в коем случае не думай, что ты и Анва обречены. Я этого не говорю. Я хочу сказать, не обязательно вам вечно будет сопутствовать семейное счастье. Ведь ты, Маллед, здесь, а Анва…

- А она дома в Грозеродже.

- Именно. - На лице бога вновь появилась обаятельная улыбка.

Маллед предпочел не развивать далее тему своей супружеской жизни, потому что не был уверен, хочется ли ему знать свою судьбу. Вместо этого он сказал:

- Вы, видимо, умеете заглядывать в будущее, коль скоро предсказываете людям счастье. Скажите, доберется ли Ребири Назакри до Зейдабара?

- Неужели об этом стоит говорить на свадьбе? - улыбнулся Баранмель.

- Да! - воскликнул Маллед. - Да, будьте вы прокляты!

Он замолчал и огляделся по сторонам, ожидая увидеть возмущенные лица. Но ничего подобного он не увидел - празднество продолжалось как ни в чем не бывало.

- Это моя работа, - сказал Баранмель, махнув кружкой в сторону гостей. - Я подумал, тебе хотелось бы, чтоб нашу беседу никто не заметил. Вот я и сделал это.

- Вы хотите сказать, что они не могут нас услышать? - Маллед посмотрел на стоявшую в трех футах от них женщину. Почтенная дама не обращала ни на бога, ни на Малледа ни малейшего внимания.

- Я хочу сказать, они нас не слышат. А это не совсем одно и то же.

- И вы это сделали?

Баранмель кивнул.

Маллед помолчал немного, он боялся, что следующий вопрос покажется богу нескромным.

- Вы пришли сюда, чтобы поговорить со мной? - преодолевая смущение, все же спросил он.

Бог улыбнулся и ответил подмигнув:

- Правильнее сказать, все было устроено так, чтобы наша встреча состоялась.

- Вы что, никогда не даете прямых ответов? - осерчал Маллед.

- Даю, - ухмыльнулся Баранмель, - но для этого следует точно ставить вопросы.

- Хорошо. В таком случае скажите, почему вы здесь и что вы хотите мне сказать?

- Но это уж и вовсе неверный вопрос. Я здесь потому, Маллед, что решил сплясать на свадьбе полюбившихся мне людей. Это входит в мои обязанности. Правильнее было бы спросить, с какой стати ты оказался здесь и почему эта пара удостоилась моего благорасположения.

- Клянусь Баэлом! Неужели вы не можете без всяких вывертов сказать, что происходит?

Улыбку вмиг сдуло с лица Баранмеля.

- Если ты ещё хоть раз упомянешь имя моего сводного братца…

- Вашего… - растерялся Маллед.

Он совсем забыл об этом родстве. Действительно, многие поговаривали, будто Баэл - старший сводный брат Баранмеля. Маллед покосился на святилище, где стояли изображения Веваниса и Орини. Эта парочка олицетворяла те сложные отношения, в которые могли вступать друг с другом боги. Но это никак не связано с его проблемой.

- Баранмель, - взмолился Маллед, - скажите же наконец, чего ждут от меня боги.

- Каких богов ты имеешь в виду? - с печальной улыбкой спросил Баранмель.

Маллед изумленно воззрился на бога, одновременно восхищаясь его красотой. Мысли смешались, и он не знал, что ответить. Но затем, отведя глаза в сторону, кузнец выдавил:

- Богов Домдара, естественно. Другие боги меня совершенно не волнуют.

- Но кого именно из богов Домдара? Ведь мы расходимся во взглядах.

- Как это? - Маллед оторопело заморгал.

- Неужели ты полагаешь, что мы всегда пребываем в согласии друг с другом?

- В общем… да, - признался кузнец.

- Разве ты не слышал рассказов о том, как нам не удалось избрать Короля?

- Конечно, слышал.

Баранмель прекратил говорить на эту тему - он понял, Малледу ясно, какие сложные отношения царят в стане богов. Сам же кузнец никогда об этом не думал. Привыкнув к выражению “воля богов”, он совершенно забыл, что боги многообразны и желания одних могут противоречить интересам других.