Бандитский Петербург. 25 лет спустя - Андрей Константинов

Начало судебных слушаний по «воркутинскому делу» постоянно оттягивалось – подсудимые и их адвокаты по очереди и с завидным постоянством болели. Затем в 2000 году, несмотря на протест прокуратуры, подсудимым была изменена мера пресечения и обвиняемые были отпущены под подписку о невыезде. В октябре 2001 года городской суд Петербурга в очередной раз приостановил слушания уголовного дела. Причина на сей раз банальна: один из главных подсудимых Дмитрий Браво, оказывается, скрылся от правоохранительных органов. Из представленных защитой Браво документов следовало, что до 2 октября он должен был находиться в психоневрологическом диспансере, однако по непонятным причинам оттуда исчез. Впрочем, причины как раз понятны: в сентябре в отношении Дмитрия Браво сотрудниками РУБОП было возбуждено еще одно уголовное дело по признакам преступления, предусмотренного статьей 163 УК РФ (вымогательство). В начале октября оперативники получили ордер на его арест, но задержать подозреваемого уже не смогли. В результате хорошо сделалось всем: рассматривающий дело судья вынес определение о розыске Браво и приостановил слушания дела до поимки подсудимого.

Вот такая история хождения воркутинских бандитов в легальный бизнес. Сколько волка ни корми…

…Пермские, напротив, стали еще больше ориентироваться на старые криминальные традиции, на таких воров в законе, как Макар и Якутенок. К тому времени, кстати, влияние воров в традиционно не воровском, в отличие от Москвы, Петербурге существенно усилилось. Последние обладали старыми навыками и традициями, могли помогать налаживать и держать общаки, которые в современных условиях давно уже превратились из примитивных черных касс в солидные финансово-коммерческие предприятия. В Петербурге образца 1995 года, по нашим сведениям, работали такие видные представители воровской масти, как грузин Шакро, Дед Хасан, Петруха, Макар, Дато, Якутенок, Михо Слепой, Роланд, Гоча Биркадзе, Витя Блондин, Андрей Хобот и многие другие. Их число перевалило за двадцать, что было весьма необычно для города на Неве, который ранее отвергал воровскую идею…

Кстати сказать, именно с некоторыми появившимися в Питере ворами специалисты связывали прогноз о скором расцвете в городе китайской и корейской мафий. Объяснение простое – каждый работает с теми, кому доверяет, а подтянувшиеся в Петербург воры-сибиряки традиционно опирались на китайцев и корейцев.

Китайские – одна из самых закрытых ОПГ в России. Китайцы вращаются исключительно в своем узком кругу (говорят, в столице даже банки у них – свои), а получаемую прибыль переправляют на историческую родину. Однако, в отличие от той же Москвы, в нашем городе сегодня в криминальном плане китайцы пока не доставляют серьезной головной боли. Собственно, и диаспорой-то их назвать трудно: между собой они разобщены, собираются по семейным, клановым признакам.

По разным оценкам, к началу XXI века, считая вместе со студентами, в Питере осело около четырех тысяч китайцев, еще примерно тысяча – нелегальные иммигранты, находящиеся у нас транзитом в Финляндию и другие страны Скандинавии. В Европе более мягкие по сравнению с российскими законы, поэтому китайцы активно стремятся туда. В России же беженцами китайцы не признаются, поскольку Китай не считается у нас страной с тоталитарным режимом. Сфера деятельности выходцев из КНР – ресторанный бизнес и рыночная торговля. Китайцы заполонили крупнейшие вещевые рынки города: «Апраксин двор» и Троицкий, создали собственный рынок на Измайловском проспекте. Кроме того, есть сведения, что китайцы и вьетнамцы в Санкт-Петербурге активно участвуют в бизнесе, связанном с теневым производством драгметаллов, получаемых из скупаемого лома (вторичного сырья). В этой деятельности они тесно завязаны на более мощные азербайджанские ОПГ…

…Все этнические группировки Петербурга, сложившиеся в начале 1990-х годов, выжили и продолжали развиваться. Более того, очень скоро город сделался настоящим заповедником для разных этнических формирований, особенно кавказских. Это стало возможным в том числе и потому, что в Москве получила мощную поддержку идея выдавливания этнической преступности из столицы – как со стороны правительства Москвы, так и со стороны славянских группировок. Кавказцы начали в большей степени ориентироваться на Питер и Северо-Западный регион, пользуясь благодушием местных властей. В нашем регионе этнические группировки действовали очень осторожно, но при этом наступательно, подготавливая себе новые плацдармы. Особенно важно отметить, что этнические формирования традиционно ориентировались на воровские идеи. Поэтому на тот период вполне очевиден был следующий прогноз: бандитский Петербург расслаивается на две части – одни из бандитов уходят в коммерсанты (поближе к закону), другие же будут прибиваться к ворам. Азербайджанцы по-прежнему контролировали рынки невского правобережья и некоторые отрасли торговли наркотиками. Питерские чечены, несмотря на войну у себя на родине, сохранили большинство своих позиций. Один из их главных лидеров Джапар, даже сидя в тюрьме, продолжал руководить организацией. Может быть, к тому времени чечены стали чуть менее заметными, стараясь не афишировать свою деятельность, но объективно на них продолжали работать целые фирмы и предприятия, в которых с первого взгляда ни одного чеченца и не найдешь.

И конечно, весь 1995 год в Питере крутилось огромное количество мелких беспредельных группировок, чей век, как правило, недолог и которые не признают никаких законов. Чертить карту влияний преступных сообществ в Петербурге – занятие совершенно нереальное и наивное. Деятельность преступных сообществ настолько переплетена и взаимозависима, что иногда в одном и том же предприятии мирно сосуществовали ставленники даже откровенно враждебных группировок.{ Помнится, в свое время в нескольких редакциях меня настойчиво упрашивали составить карту города, на которой были бы нанесены зоны ответственности питерских преступных группировок. Причем все мои попытки объяснить, что такой карты не может быть в принципе, натыкались на полнейшее непонимание со стороны людей, которые искренне верят, что весь город, как некий большой пирог, должен быть строго поделен на куски (у кого-то побольше, у кого-то поменьше). Т. е., следуя этому принципу, вот здесь у нас, например, Красногвардейский район – это, к примеру, ефимовские (закрашиваем синим цветом), далее, условно говоря, пограничный столб, за которым начинается Невский район, где сидят азербайджанцы (эти будут зеленые)… Можно, конечно, и такую карту составить, бумага все стерпит. Но то, что это будет полная чушь и профанация, у меня сомнений не вызывает. Эдакий образчик абсолютно попсовой псевдорасследовательской журналистской «аналитики».} Скажем, какой-то объект мог считаться азербайджанским, но часть денег уходила тамбовским и чеченам, а в двух шагах на долях работали казанские с пермскими, спокойно уживаясь с ментами и комитетчиками.

Кстати, о последних. В 1995 году в бурно развивающемся Петербурге в институте крыш отметилось кое-что новое. Эти самые крыши стали в массовом порядке предоставлять коммерсантам некоторые структуры милиции и бывшего КГБ. Тенденция эта стала настолько мощной, что питерские бандиты серьезно обеспокоились и стали всерьез говорить на своих сходняках о том, что самая крутая мафия – это комитетчики, которые контролируют все и везде и обнаглели уже окончательно, не стесняясь предъявлять на стрелках ксивы. Ментовские крыши зачастую становились более надежны и более выгодны для бизнесменов – схема их возведения проста: фирма заключает договор с охранной структурой, учрежденной бывшими сотрудниками какой-либо спецслужбы. Естественно, что эту охранную структуру поддерживали сотрудники действующие. (Такого рода крыши в Петербурге иногда называли буферными.)