Гипноз. Скрытые глубины. История открытия и применения - Робин Уотерфилд

У MPD превратная история. Когда-то при помощи гипноза MPD стала лучом света на пути к открытию проявлений бессознательного. Когда-то она была флагманом во флоте патологий, но теперь скатилась до отбросов современного скептицизма. Большинство сегодняшних психологов придерживаются той версии, что страдающие MPD просто притворяются, преувеличивая ту тенденцию, к которой склонны бываем мы все. Верующие в MPD часто указывают на исследования, устанавливающие, что у разных личностей наблюдаются разные электроэнцефалограммы (ЭЭГ). Но и это ни о чем не говорит, ибо мы все демонстрируем различные паттерны ЭЭГ, когда находимся в разных состояниях; и никто не отрицает, что каждая личность — это меняющееся состояние. Допустим, к примеру, один очень раздражительный человек запретил себе (по какой-то причине) выражать гнев. Этот гнев будет время от времени прорываться как «вторичная личность» — раздражительная личность внутри спокойного человека. Я нисколько не удивлюсь, если этот раздражительный человек покажет разные ЭЭГ. Тревожит также и то, что в то время как число больных MPD все время умножалось в Северной Америке, заболевание это фактически не известно нигде в остальном мире; и девяносто процентов страдающих — это женщины из среднего класса. Начинает казаться, что MPD — это просто, как выразился философ Ян Хакинг, «новый способ бытия несчастного человека».

В один прекрасный день в середине 1870-х годов, будучи студентом Венского университета, Зигмунд Фрейд купил билет на гипнотическое представление датчанина Хансена. И был потрясен:

Когда я был еще студентом, я посетил публичный показ «магнетизера» Хансена и заметил, что один человек, над которым экспериментировали, стал мертвецки бледным как при припадке каталепсии и оставался таковым, пока действовали условия эксперимента. Это твердо убедило меня в истинности феномена гипноза. Научное подкрепление этого взгляда вскоре было дано Гейденхайном; однако это не долго удерживало профессоров психиатрии от заявления, что гипноз является не только обманным, но и опасным, и от презрительного к нему отношения. В Париже я видел гипноз, который свободно применялся как метод продуцирования у пациента симптомов с последующим их устранением. А теперь к нам пришли новости, что в Нанси возникла шкала, которая нашла широкое и успешное применение внушения, с гипнозом и без оного, в терапевтических целях. И вышло так, само собой разумеется, что в первые годы моей деятельности как медика главным моим рабочим инструментом, кроме случайных и несистематических психотерапевтических методов, было гипнотическое внушение.

Фрейд стал доктором в 1881 году, а в последующие годы его друг и коллега Йозеф Бреер ввел его в гипнотерапию. В июне 1885 года Фрейд работал как временный заместитель в частной клинике Генриха Оберштейнера близ Вены, где практиковали гипноз. В октябре он уехал в Париж изучать у Шарко неврологию. Он оставался в Париже до февраля 1886 года и часто наблюдал в это время сеансы гипноза в Сальпетриере. Он также посетил Бернгейма в Нанси, где он пришел к убеждению (на феноменах амнезии и постгипнотического внушения), что в людях происходят могущественные ментальные процессы, которые скрыты от нашего повседневного сознания. Это убеждение сохранилось у него до конца жизни и, конечно, время от времени он признавал значение гипнотизма, который заставил это его уяснить.

В 1880-х в глазах недоверчивого и подозрительного медицинского истеблишмента Фрейд был страстным защитником гипноза как средства диагностики психологических процессов не только у истериков, но и у всех людей. Вернувшись в Вену, он начал свою собственную практику, читал лекции по гипнотизму в различных ученых обществах, переводил книги Берн-гейма и Шарко и написал несколько статей по предмету гипноза. Он посетил Первый международный конгресс по экспериментальному и лечебному гипнотизму в Париже в 1889 году, внедрял гипноз в свою собственную практику в форме непосредственного внушения, часто сопровождая это надавливанием руками на голову пациента, и использовал его непрерывно с 1887 по 1892 год. «Небольшой, но значительный успех», которого он достиг, — фраза взята из письма к другу, Вильгельму Флису, — сообщил ему уверенность и устранил чувство беспомощности, которое преследовало первые его опыты в психотерапии. В поздние годы он признавался, что льстил себе, пытаясь выглядеть в глазах пациентов кем-то вроде чудотворца. Однако к середине 1890-х он более или менее оставляет гипноз, а при случае даже клеймит его как «бессмысленную и малостоящую процедуру».

Каковы были его причины отказа от гипноза? Очень важно ответить на этот вопрос, ибо если бы меня просили указать единственную причину, почему гипнотизм в то время вдруг стал второстепенным, я должен был бы указать на отказ Фрейда от практики гипноза. Каждый психоаналитик знает, что Фрейд использовал его раньше в своей карьере, и каждый психоаналитик знает, что он оставил его около 1896 года в пользу свободных ассоциаций — «лечения разговором», как это назвала пациентка Бреера Анна О. Почти все психоаналитики исходят из предположения, что, поступая таким образом, он был якобы не удовлетворен им. Впоследствии же, из нежелания поворачивать колесо истории вспять и из чувства благоговения перед Фрейдом, они не утруждали себя дальнейшими поисками и не включали гипноз в арсенал возможных терапевтических средств. Однако в действительности, как мы увидим, основания Фрейда для отказа от гипноза гораздо сложнее, чем представляется, и, конечно, не стоит считать, что он нашел его бесполезным. Даже напротив, в некотором отношении он нашел его слишком мощным.

Существуют личные и объективные основания отказа Фрейда от гипноза. Во-первых, совершив открытие значения снов и свободных ассоциаций, изначально относящихся к теме снов, он не должен был разменивать свой личный энтузиазм: он хотел опробовать возможности своего метода, а это значило, что другие техники были заброшены в пыльный угол его терапевтического арсенала. Во-вторых, он просто обнаружил, что вовсе не был хорошим гипнотизером. В-третьих, это причиняло ему неудобство в двух отношениях: поскольку его метод включал пассы над головой и верхней частью тела пациента, Фрейд часами находился под пристальным вниманием своих пациентов, а это ему не нравилось; он также не понимал, каким образом метод работает, ибо ни теории Шарко, ни Бернгейма его не убедили. В-четвертых, он увидел, что феномен трансфера усиливался под гипнозом, так что аффектация пациента могла увеличиться до нежелательных пределов. Именно в этом отношении гипноз был слишком сильным орудием для Фрейда: гипнолог должен был быть осторожным, чтобы предотвратить слишком интенсивные отношения, развивающиеся между врачом и его клиентами, когда они отправлялись с ним в исследовательское путешествие. Под гипнозом пациент становился чересчур осознающим чувства и мотивацию гипнолога. А с точки зрения Фрейда здесь есть ограничение: это, очевидно, повышает вероятность, что клиент будет делать и говорить такие вещи, чтобы угодить врачу, а не из своего внутреннего побуждения. Был случай, когда загипнотизированная пациентка, к его изумлению, обвила руками шею Фрейда. Вошедший в комнату слуга прервал процесс, и последовало болезненное обсуждение. Гипноз для Фрейда оказался слишком горячим, чтобы держать себя в руках.