Снежная королева - Джоан Виндж

– Спасибо. – Она поняла, почему он так назвал ее, и была благодарна за это. – Так приятно, когда тебя выделяют из остальных, когда становишься для кого-то не только комиссаром полиции… – Она плотнее запахнула форменный плащ. Мой щит, мое оружие. Что я буду делать, когда его у меня отнимут? – Я… я пыталась дозвониться до вас недели две назад. Но вы куда-то уехали. – Ей вдруг захотелось спросить, почему он не перезвонил ей. Боги, как можно упрекать его, если я сама ни разу ему не перезвонила?

– Извините, я никак не мог позвонить вам… – Он, похоже, думал о том же и тоже не нашел нужных слов. – Вы были – заняты, наверно?

– Занята! Тысяча чертей! Это… это же сущий ад! – Она с силой захлопнула распахнутую дверцу патрульной машины. – БиЗед пропал, Миро. Погиб. Убит бандитами где-то в глуши, в тундре… Я просто не могу… не могу больше! – Ее голова вздрагивала, точно кланялась невидимому господину. – Я не знаю, как заставить себя вернуться в Карбункул. Ведь всем им так хочется, чтобы я не вернулась никогда! Лучше бы действительно убили меня, а не Гундалину.

– Ах, Джеруша… Почему же вы мне раньше не рассказали?

Она отвернулась, не заметив его протянутой руки, натянув на голову капюшон и с отчаянием глядя в море.

– Я приехала сюда не для того… не могу же я, черт побери, использовать вас, как корзинку для мусора!

– Ну конечно можете! Должны. Иначе для чего же существуют друзья? – В его голосе слышалась улыбка.

– Не только для этого!

– Ну хорошо. Но разве нельзя было рассказать мне? Почему же просто не поделиться своими переживаниями? – Он потянул ее за локоть.

– Не трогайте меня, Миро. Пожалуйста. Отпустите меня. – Он отпустил ее локоть – так она вздрогнула при его прикосновении. – Я вполне могу с этим справиться сама. Со мной все будет в порядке; я постараюсь… – Она еле сдерживала себя, чтобы не разрыдаться.

– И вам кажется, что смерть – это наилучший выход?

– Нет! – Она ударила по холодному металлу кулаком. – Нет. Именно поэтому я и сбежала оттуда… Мне необходимо было попытаться отыскать иной способ. – Она медленно, с закрытыми глазами повернулась к нему.

Некоторое время он молчал.

– Джеруша… я представляю, как они мучили вас все-это время… Вы не сможете долго противиться такому давлению, не сможете – в одиночку. – Он вдруг рассердился. – Почему вы перестали звонить мне? Почему вы перестали… отвечать на мои звонки? Неужели вы мне не доверяете?

– Слишком доверяю. – Она стиснула зубы, чтобы не засмеяться от глупой радости. – О боги, я слишком доверяю вам! Вы посмотрите: я здесь какие-то пять минут и уже вывернулась перед вами наизнанку. Да одно ваше присутствие совсем меня воли лишает. – Она покачала годовой, по-прежнему не открывая глаз. – Видите? Я не могу опереться на вас: я тогда сразу начинаю чувствовать себя калекой.

– Все мы искалечены, Джеруша. Мы калеками родились.

Она медленно открыла глаза.

– Вот как?

Нгенет стоял, скрестив руки на груди и глядя в морскую даль. Крепкий ветер трепал его черные как вороново крыло волосы. Она поежилась и еще туже запахнула свой теплый плащ.

– Вы же знаете ответ, иначе не приехали бы сюда. Давайте лучше пройдем в дом. – Он вопросительно посмотрел на нее; она кивнула и пошла следом за ним на вершину холма, неуверенно и немногословно отвечая на его вопросы и сама спрашивая об урожае, о погоде – позволяя огромной силы отрицательному заряду в ней уходить в землю, утекать в море.

Они миновали скрипучую ветряную мельницу, точно дозорный высившуюся за мастерскими. Нгенет использовал ее для того, чтобы качать воду из колодца. Джеруша в который раз удивилась столь абсурдному анахронизму среди новейших импортных приспособлений, которыми была начинена вся его усадьба и плантация.

– Миро, мне всегда хотелось узнать… Объясните мне, пожалуйста, зачем вы пользуетесь этой мельницей?

Он обернулся к ней и добродушно пояснил:

– Ну, вы же вот, например, отняли у меня мое судно на воздушной подушке? А вдруг у меня и генераторы отнимут?

Она ожидала вовсе не такого ответа, но лишь молча покачала головой. Они подошли к дому, открыли прочную, способную устоять перед натиском любой бури дверь и оказались в той самой комнате, которую она отлично запомнила с самого первого раза и всегда вспоминала, как и ту горстку украденных у городской жизни вечеров, когда могла несколько часов подряд просидеть с поджатыми ногами у огня, окутанная теплом и золотистым светом, увлеченная мирной игрой или рассказывая Миро о своей родной планете.

Она стащила шлем и тряхнула темными-кудрями. Позволила себе неторопливо оглядеть уютную комнату, обставленную вещами, словно купленными в лавке старьевщика; здесь реликвии, сохранившиеся от инопланетных предков Нгенета и передававшиеся из поколения в поколение как фамильные драгоценности, забавно соседствовали с грубоватой, местного производства мебелью. Подойдя к огромному камину и отогревая спину у огня, Джеруша внимательно посмотрела на Нгенета.

– Вы знаете, несмотря на столь долгий перерыв, мне кажется, будто я никогда никуда отсюда не уезжала… Забавно, не правда ли? И очень напоминает мой родной дом…

Он посмотрел на нее, стоя на другом конце комнаты, но ничего не ответил, только улыбнулся. Они помолчали.

– Почему бы вам не отнести свои вещи наверх? А я пока приготовлю что-нибудь перекусить, – предложил он.

Она подхватила свою дорожную сумку – полупустую, там была только смена белья, – и поднялась по старенькой лестнице на второй этаж. Дом был большой… полный отголосков детских шумных игр и смеха… полный воспоминаний. Перила были отполированы до блеска касанием множества рук; но теперь гостиные и спальни были пусты и тихи. Сейчас в доме жил только Миро, последний в своем роду и одинокий. Одинокий – даже среди тех уроженцев Зимы, что работали здесь и считали себя его союзниками и друзьями. Джеруша чувствовала те узы доверия и уважения, что связывали их, владельца поместья и его работников, инопланетянина и местных жителей. Но Нгенет всегда был окружен некоей неуловимой аурой тайны, умолчания, которая как бы замыкала его в себе, отделяя от остальных. Порой, при резком соприкосновении этой ауры с ее собственной защитной оболочкой словно искры сыпались…

Она вошла в ту комнату, где останавливалась всегда, и швырнула сумку и шлем на мягкую постель – роскошное ложе, хотя и с простой деревянной рамой, довольно жесткое, но никогда не заставлявшее ее по полночи лежать в темноте и умолять сон смежить ей веки…

Она расстегнула и сняла плащ, направилась с ним к массивному гардеробу и замерла, заметив валявшийся в углу яркий космический комбинезон. Джеруша машинально повесила плащ, подняла комбинезон и прижала к себе. Потом снова отвела руку с ним подальше, внимательно его изучая. Потом медленно взяла в руки свой плащ, а космический комбинезон повесила на его место.

Потом вернулась к постели, снова посмотрела на смятые покрывала; подобрала щетку для волос, лежавшую на табуретке у изголовья, коснулась пальцем длинных светлых волосков, застрявших в ней. Потом положила щетку на место. Постояла молча, вдруг представив себе одинокую светловолосую кудрявую девочку в поношенных штанишках и сандалиях, что присела на корточки, глядя, как серебристые воги выскальзывают у нее из рук в обмелевшую речку… Солнечный свет просвечивал сквозь волосы девочки, как сквозь медовые соты; вокруг стояла тишина, и устланное голышами дно речки, напоминавшее моренную гряду, тянулось куда-то вдаль… в бесконечность…