Невская битва. Солнце земли Русской - Александр Сегень

Род Кюц-Фортуна был древним, далекий предок Йоргена сражался с венграми под началом Генриха Птицелова и особенно отличился в битве при Риаде, где и получил от самого императора свое замечательное прозвище, означавшее «поцелуй Фортуны». Клотар фон Кюц-Фортуна служил при Генрихе IV, а его племянник Андреас шел в Палестину вместе с войсками Фридриха Барбароссы и лично видел, как тот утонул в речке Селефе. Потом род изрядно захирел, но Теодорих фон Кюц-Фортуна возродил его из пепла, доблестно служа у гроссмейстера Генриха фон Зальца.

И вот теперь его сын, Йорген, шел в поход на русичей, неся в левой руке красный щит с изображением богини счастья, но уже не с мечом, а с рогом изобилия, из которого лезли и почти уже сыпались плоды. Красивей ни у кого не было щита! Да и белоснежный плащ, украшенный черными крестами, был на Йоргене из наилучшего диксмёйденского сукна. И конь, купленный им в прошлом году на Вербное воскресенье и потому носящий прозвище Пальмен, вызывал восхищение всего рыцарства — бурый бранденбургский тяжеловес, наученный во время битвы кусать врагов и их лошадей. Умница необыкновенный. Когда после недавнего боя у селения Мост бросились было догонять удирающих русских, некоторые напоролись на разбросанные коварными русичами кованые шипы, а Пальмен при виде первой упавшей лошади встал как вкопанный и ни шагу вперед, а не то бы, глядишь, и он напоролся. А ведь за него было уплачено, шутка ли, двести марок серебром.

В этой битве Йорген фон Кюц-Фортуна отличился не менее, чем его далекий предок в сражении при Риаде. Ведь это именно он пронзил своим длинным французским копьем одного из главных русских полководцев, которого русичи с огромным трудом сумели вынести с поля боя, но вряд ли они сумеют его спасти, ибо удар был точный и смертельный — в правую половину груди. Жаль, не удалось захватить поверженного врага — так хотелось срезать с него подбородок вместе с длинной и красивой бородой соломенного цвета, она могла бы стать украшением в имении Йоргена на морском побережье под Виндау.

Теперь надо было ждать, покуда будет одержана победа в грядущем сражении, и только потом разыскивать труп сраженного им воеводы. Он вместе с Вельвеном много ездил по Гардарике, хорошо изучил этот народ, не знающий ни в чем чувства меры. Если русич доблестный и честный, то эти доблесть и честь распирают все его существо и вываливаются наружу, как плоды из рога изобилия. Такому предложи всё богатство Тевтонского ордена за клочок земли под Новгородом, он не уступит. А если русич подлец, то он и подлец наиподлейший, за один зольтинг[117]продаст всех своих соседей и всю свою родню в придачу.

В бою у Моста русские потеряли убитыми более двадцати своих воинов. Одному из них Йорген отрезал голову и хотел привесить на грудь Пальмену для устрашения, но коню это не пришлось по вкусу, он храпел и беспокоился. Пришлось отвязать и выбросить. Быть может, и правильно — подобное зрелище способно было не только устрашить русских, но и разъярить их пуще меры, не тот это народ, который можно устрашать подобными ужасами, они от них только звереют.

Стоял яркий солнечный полдень четвертого апреля, такой же сверкающий, как вчера и позавчера. Цель, поставленная мейстером Андреасом фон Вельвеном, была достигнута — князь Александр отказался от броска на Дарбете и от того, чтобы дать битву на берегах Эмбаха. Он отступил на лед Пейпуса и перешел на другой берег этого озера, до сих пор покрытого толстым слоем льда. Войско рыцарей вышло к Пейпусу и остановилось на берегу возле небольшой, но, по всему видно, зажиточной русской деревни — здесь шел торговый путь из Ноугарда в Дарбете, и селения отличались богатством жителей. Особенно много их было на том берегу, где сейчас Александр. Говорят, что там они так и жмутся друг к другу, заборы и крыши всюду высокие, за заборами непрестанно мычит и блеет скотина.

Сейчас шел Великий пост, который по уставу Тевтонского ордена дома Святой Марии следовало строго соблюдать даже во время военных походов. А жаль — судя по всему, в этой русской деревне Ольхау очень даже есть чем поживиться. Хотя епископ Герман — человек сговорчивый, и можно быть уверенным, что мейстер Андреас сумеет договориться с ним о благословении вкусить скоромной пищи накануне большого сражения. Как можно забыть епископскую милость, когда он не только рыбу и яйца, но даже само мясо разрешил есть в Дарбете перед самым выступлением войска в поход. И не только воинству, но и самому рыцарству. Только мейстер Вельвен принес себя в жертву — ел на пиру всё, кроме говяжьего и свиного мяса. Правда, при этом уложил себе в желудок двух откормленных каплунов. Но в тот день епископ Герман приравнял птичье мясо к рыбьему. Он сказал: «Господь, превративший воду в вино на браке в Кане Галилейской, сегодня превращает кур и гусей в карасей и щук, а карасей и щук — в морковь и репу». Дай Бог ему доброго здоровья! Мудрый епископ. Хорошо бы и сегодня Христос превратил мясо в рыбу, а рыбу — в овощи. Тогда завтра веселее будет идти на бой с проклятыми схизматиками, которые, как известно, вообще постов не соблюдают, а если и соблюдают, то лишь для отвода глаз, когда их видят истинные христиане, подчиняющиеся папе римскому.

Ну а теперь пока что следовало отправить людей, чтобы измерить толщину льда на середине озера. Русское войско перешло через Пейпус и не провалилось, но оно не такое тяжелое, русичи до сих пор предпочитают легкие доспехи, многие даже не надевают наплечники и совсем не заботятся о конских доспехах. Лица у некоторых остаются почти открытыми, а у немца — либо забрало, либо сплошной шлем с прорезями для глаз. Каждый русский воин в среднем фунтов на сорок легче тевтонца. А если вместе с конем, то и на все сто фунтов. Это надо учитывать, апрель, вот-вот весна придет, на лед не сильно надейся.

— Удача на моей стороне, — подъехав к мейстеру Андреасу, сказал Йорген. — Прошу нашего господина позволить мне возглавить дозорный отряд.

— Именно это я и собирался сделать, — доброжелательно кивнул Вельвен. — Отправляйся, Йорген. С собой возьми Винтерхаузена, фон Акена и моего брата Иоганна. Храни вас Дева Мария!

— Мы вскормлены Ее молоком, — улыбнулся Йорген.

Собрав необходимый отряд, Кюц-Фортуна отправился по льду озера на восток, в сторону отползшего русского медведя. Лошади шли медленно, Йорген двигался впереди всех, зорко вглядываясь вдаль. Там уже виднелись дымы над кострами русских, это означало, что они ждут их здесь, и на озере собираются сражаться. Вскоре под дымами стали проблескивать и огоньки.

— Прорубь! — воскликнул оруженосец Винтерхаузена, углядев в стороне справа следы русской разведки.

— Тем лучше, — усмехнулся Йорген. — Нам не надо будет рубить лед.

Они подъехали к проруби, и оруженосцы быстро восстановили ее, уже успевшую обрасти новым ледком. Замеры оказались удовлетворительными — при таком морозе, как теперь, лед выдержит.

— Главное, чтобы все наши помнили — нельзя в случае отступления идти туда, — сказал Иоганн фон Вельвен, указывая в южном направлении. — Там бьют теплые ключи, и лед в это время года будет ломким. Русские называют эту часть озера Узменью, что значит — узкое место. Это пролив между Большим и Малым Пейпусом. Иное наименование Узмени — Теплое озеро.