Гунны – страх и ужас всей Вселенной - Вольфганг Акунов

Опять полуготский нотарий сообщает сведения, достоверность которых недоказуема. К тому же аналогичные вещи сообщали о великом множестве других сражений и боев («кровь текла горячими ручьями» – типичное общее место). И о множестве рек и других водоемов. Например, о Сене в страшную Варфоломеевскую ночь, и о кавказской речке Валерик в одноименном стихотворении М.Ю. Лермонтова. Помните, уважаемый читатель?

Пожалуй, достаточно ограничиться этими двумя примерами.

Но, может быть (как знать?), такое иногда и впрямь случалось? И именно такие необычные в своей жестокой правде эпизоды оставались в памяти народной? Хотя другие, более привычные, быть может, обстоятельства жестоких полевых сражений забывались. Но судьбы полководцев тоже, силою вещей, запоминались лучше, чем судьба простого воина…

«Там король Теодорид (царь вестготов Теодорих – В.А.), объезжая войска для их ободрения, был сшиблен с коня и растоптан ногами своих же; он завершил свою жизнь, находясь в возрасте зрелой старости» («Гетика»).

Описанное событие могло произойти лишь в случае, если Теодорих преградил путь бегущим готам. Или пытался удержать заколебавшихся под гуннским натиском вестготских воинов от бегства и заставить их сражаться. В сомкнутом боевом строю или при наступлении собственных войск своего предводителя с коня не сшибают. А если и сшибают, то сразу подбирают, а не растаптывают. Видимо, догадываясь о неубедительности этой версии исторически засвидетельствованной гибели вестготского царя, Иордан тут же приводит нам другую версию:

«Некоторые говорят, что был он убит копьем (буквально: «снарядом», т.е. дротиком – В.А.) Андагиса (отпрыска царского рода Амалов – В.А.), со стороны остроготов, которые тогда подчинялись правлению Аттилы (и потому дрались за гуннского царя в сраженьи под Каталауном – В.А.). Это и было тем, о чем вначале сообщили Аттиле гадатели в их предсказании, хотя он и помышлял это об Аэции. Тут везеготы, отделившись от аланов, напали на гуннские полчища и чуть было не убили Аттилу, если бы он заранее, предусмотрев это, не бежал и не заперся вместе со своими за оградами лагерей, которые он держал окруженными телегами, как валом; хотя и хрупка была эта защита, однако в ней искали спасения жизни те, кому незадолго до того не могло противостоять никакое каменное укрепление» («Гетика»).

Эти «ограды лагерей» – единственное сохранившееся до наших дней историческое свидетельство реальности той кровавой сентябрьской «битвы народов». Ибо тела убитых в ней давно поглощены землей, их оружие попало в частные коллекции и местные музеи, а монументов, вроде высящихся по сей день в тех же местах, но воздвигнутых в память павших в битвах Франко-прусской (1870–71) и Великой (Первой мировой) войны (1914–1918) ни Аэций, ни Аттила в память своих воинов не воздвигали. Им было попросту не до того…

О дошедшем до наших дней «лагере Аттилы» (когда-то пятиугольной, а ныне – почти эллипсоидной формы) общей плошадью более 21 га и длиной около 2 км, можно сказать следующее. Это земляное укрепление, указанное «Бичу Божьему» епископом Лупом, вероятнее всего, было построено не римлянами – мастерами строительного дела, особенно прославившимися возведением военных лагерей. Еще в 406 г. близ него происходили сражения римских войск с германцами, все активнее проникавшими в Галлию (германцы, возможно, и были создателями укрепления). Некоторые историки, впрочем, считают строителями лагеря, в его сохранившемся виде, гуннов (перестроивших, по их мнению, прежнее римское укрепление в соответствии с собственными потребностями). Естественно, у гуннов было время сделать это во время наступления на Аврелиан, а не во время спешного отступления оттуда. Хотя, с другой стороны, лагерь мог быть перестроен и превращен в отсечную позицию пленными, под надзором оставленных Аттилой в тылу раненых или специально отряженных гуннов, пока главные силы «Бича Божьего» шли на Аврелиан и осаждали город на Лигере. Во всяком случае, официально сооружение было названо французской «Дирекцией по туризму» достаточно осторожно: Enceinte prehistorique dite camp d’ Attila, т.е. «Доисторическое огороженное пространство (или «полоса укреплений» – В.А.), именуемое лагерем Аттилы». Чтобы никого не обидеть…

«Форма лагеря не позволяет приписать его галло-римлянам. Своеобразие сооружения свидетельствует о проведении немалых (земляных – В.А.) работ неопытными (в этом деле – В.А.) людьми; но, с другой стороны, выбор места, функциональность укрепления и наличие устройств для заполнения рвов водой, доказывают, что создатели лагеря были опытными в военном деле и разумными людьми» (А. Пулен).

На юге лагерь гуннов опирался на реку, снабжавшую водой как людской и конский состав, так и обозный тягловый скот. Его солидные размеры говорят о том, что лагерь был рассчитан на большую людскую массу, т.е., по сути дела, явно строился из расчета разместить в нем целое войско. «Доисторическое огороженное пространство» не могло быть задумано как укрытие для прячущегося от вражеского нашествия мирного населения. Его валы отличаются чрезмерной протяженностью для того, чтобы эти беглецы смогли его оборонять.

Плоское внутреннее пространство лагеря сегодня, естественно, используется для сельскохозяйственных нужд. Поэтому, в дополнение к древнему входу в лагерь в валу было впоследствии проделано еще четыре входа. Окружавшие огороженное пространство рвы были засыпаны лишь в XIX в., т.е. сравнительно недавно. На одном из полей, находящемся в государственной собственности, саперы из соседнего учебного лагеря французской армии выкопали более 300 монет. Все они были отчеканены до 451 г. Там не было найдено ни одной более поздней монеты. Если бы столь же систематические раскопки проводились на всей территории лагеря, можно было бы, вероятно, найти тысячи монет и иных артекфактов, награбленных воинами гуннской «Великой Армии» и растерянных ими в горячке последнего боя. До того, как в позапрошлом веке были закопаны рвы, выпускник парижской Политехнической школы Летурно успел в 1829–1833 г.г. исследовать и измерить их. А 30 годами позже археолог А. Летоден в нескольких местах произвел раскопки в образовавшемся после засыпки рвов слоем грунта. Было установлено следующее. Сначала гуннский обоз, а затем и отступившие в лагерь с поля битвы войска Аттилы оказались под защитой наполненных водой рвов глубиной от 7 до 10 м, над которыми возвышались валы высотой 5–10 м над уровнем земли. Это было столь мощное земляное укрепление, что становится понятным, почему гунны, как пишет Иордан, не могли быть уничтожены в этой битве. Даже после ночной сумятицы, предусмотренной дальновидным Аттилой и спасшей его. Ибо войско победителей пребывало едва ли не в большем хаосе, чем побежденные гунны. «Последний римлянин» Аэций, «оторванный от своих в ночной сумятице, бесцельно блуждал между врагами, трепеща, не случилось ли чего плохого с готами; наконец он пришел к союзным лагерям и провел остаток ночи под охраной щитов» (Иордан), а готский царевич Торисмунд (вроде бы, наконец, захвативший вершину холма) был ранен в голову, сбит с коня и едва не взят гуннами в плен. Наутро же сражение возобновилось: