Охотницы на мужчин - Далия Трускиновская

— Дура.

— Ему в голову стукнуло, а я виновата?!

— Вот просто дура, — очевидно, Жанну на этой мысли и на этом слове заколодило.

— Мало ли что ему в дурную башку взбредет, а я — отвечай?!

— Дура, дура, дура!.. — вдруг закричала Полинка и встряхнула подругу за плечи. — Дура ненормальная! Такого мужика!..

И неожиданно для себя зарыдала в три ручья. Пашка поймал ее в охапку.

— Ну, дура, ну, дура… — укоряюще повторяла Жанна.

— Дура, дура, дура… — шептала сквозь слезы Полинка.

— Кто, я? — и Татьяна, до которой дошло, окаменела с открытым ртом.

— Ты! Прошляпила мужика! — весомо сказала Жанна. — Ничего! Ему долго скучать не дадут! Живенько подберут! Димыч — мужик классный, правда, Пашка?

— Это кто его подберет?! — Татьяна понемногу входила в боевое бешенство. — Моего Димку?! Да я ей все космы повыдеру! Я ей руки-ноги переломаю!

— Не дам, — сказала Жанна. — Она правильно сделает, если подберет.

— Женатого мужика?!

— А он что, женатый? А я и не заметила! — Жанна рассмеялась пьяным смехом.

— Ну, бабы, полный дурдом! — восторженно воскликнул Пашка.

Пока Жанна зверским способом приводила в порядок Татьянину семейную жизнь, Олег и Толик Попов сидели на Толиковой квартире — разумеется, за бутылкой. Любочка в халате, пожарив котлеты, выставила их на стол прямо на сковородке и присела к Толику.

— Я ее обидел, — говорил Олег, — я это потом понял, но ведь сперва она меня обидела… А я не хотел ее обижать! Так получается, что я не могу ни на ком жениться только потому, что она считает меня занудой, а я никакой не зануда, я просто умею и люблю все раскладывать по полочкам, я просто очень методичный человек, и она сама же меня всегда просила все разложить по полочкам, а я ей разве отказывал, я всегда все для нее раскладывал по полочкам…

— Уй-й-й! — зашипел Толик, взявшись за щеку.

— Ты что?

— От твоего занудства зуб заныл!

— Если я тебе надоел со своими проблемами, так я пойду…

Олег встал, но Любочка и Толик усадили его обратно.

— Пей, — сказал Толик. — Ты выпил недостаточно, чтобы с тобой можно было разговаривать по-человечески.

— А когда выпью?

— Тогда я тебе объясню, что Жанка за человек. Пей, дурак.

— И закусывай, — Любочка вывалила ему на тарелку четыре котлеты.

— Этот человек никогда не бросит в беде, она не так устроена. Покормит, напоит и укол в задницу влепит! С нее только нужно снять штаны…

— Ты чего! — Олег опять вскочил.

— Сядь, дурак. И надеть на нее юбку.

— Он прав, — сказала Любочка. — С Жанкой ты не пропадешь!

— Я? Не пропаду? С Жанкой?

— Ты просто не хочешь сам себе честно признаться, почему ты сейчас в таком состоянии, — сказала Любочка. — Ты как мои мальчишки. Боятся сами себе сказать правду и начинают корчить крутых.

— Еще выпей, — велел Толик.

Олег выпил.

— Теперь до тебя дошло? — спросил Толик.

— Кажется, дошло… Ну вот за что она меня считает занудой?! Вот если бы она меня не считала занудой…

— До него дошло, — сообщил Толик Любочке. — Не прошло и трех лет.

— Вот бы еще и до нее… — ответила Любочка.

— Ох, она столько не выпьет… Ты куда?

— Не могу же я решать эти ваши мужские проблемы в халате. И ты тоже давай обувайся.

— Жанна? — задумчиво сам себя спросил Олег. — Надо же — Жанна…

Он не знал, что случайно стал единственным мужчиной, чье мнение для нее — почти закон. Он лишь кое-как осознавал, что Жанна — единственная женщина, готовая ему подчиняться. Для любви этого, конечно, было мало — было бы мало, если бы любовь вздумала возникать и произрастать по каким-то разумным правилам.

Но она же тем и живет, что возникает не вовремя, некстати и без всяких на то оснований! И присутствует, несмотря ни на что, и покидает нас, не спросившись, и нужны ей наши разрешения и наше согласие, как рыбке зонтик…

Дима, как всякий разумный человек в трудную минуту, отправился к родителям и засел там на кухне. Точнее говоря — пил водку с отцом. Мать выставила на стол блюдо студня и банку с хреном, а сама шевелила картошку в сковородке.

— Точка. Устал, — сказал Дима. — Пока у вас поживу.

— Понимаю, — ответил отец.

— Катюха уже большая.

— Большая.

Дима молча выпил рюмку.

— Я тебе говорила, — напомнила мать.

— Иди телек смотри, — послал ее отец.

— Я говорила, а ты не слушал.

— Разменяемся, Катюхе будет однокомнатная, мне — тоже, остальное пусть она забирает.

— Ты себе еще молодую найдешь, — пообещала мать.

— Иди телек смотри, — повторил отец.

— Вот так-то.

— Ничего. Прорвемся.

Тут раздался звонок в дверь. Такой долгий, что отец недовольно хмыкнул.

— Пойду открою, — и мать вышла.

Из прихожей донесся грохот, задом наперед в кухню ввалилась перепуганная мать, а за ней торжественно вошла Татьяна в домашних тапочках, в царственных мехах поверх халата и с огромным букетом алых роз.

— Прости дуру! — взревела она и рухнула перед Димкой на колени, обхватив его руками. Розы разметались по полу.

Димка сидел, разинув рот, а рукой бессознательно гладил жену по плечу.

— Ну, чего ты, Танюха?..

— Прости дуру, — причитала она. — Я все осознала, я больше не буду… Я люблю тебя! Честное слово, люблю! Едем домой, а?..

— Ну что, батя? — спросил Дима. — Как скажешь?

— С вами не соскучишься, — ответил отец.

— Только, Дим, мы не сразу домой поедем, — не вставая с колен, сказала Татьяна. — Нам еще в одно место заехать!

— Ночью? — поинтересовался он.

— Димка, это страшно важно!

— Ну, что с тобой поделаешь… Только чтоб больше никакого сватовства.

— Димка, клянусь — это — последнее!

Дима и Татьяна вышли на улицу. Там их ждали в машине Пашка, Полинка и спящая Жанна. Пашке был объявлен адрес Олега, и он, уже ничему не удивляясь, взял курс на нужную улицу. Следом ехали Дима и Татьяна.

А Олег, спящий с непривычки к спиртному не менее сладко, чем Жанна, ехал на заднем сидении старой Толиковой «волги» к дому, где жили Жанна и Татьяна. На переднем рядом с Толиком сидела руководившая этой операцией Любочка.