Страх. Трамп в Белом доме - Боб Вудворд

Дауд пожал плечами. Это была не просто потеря времени. Это был полный кошмар. Президент Соединенных Штатов исходил гневом, словно оскорбленный шекспировский король.

В конце концов Трамп немного поостыл и взял себя в руки.

«Господин президент, вот почему вы не можете давать показания, — сказал Дауд. — Я знаю, вы верите в то, что говорите. Вы так думаете. Таково ваше мнение. Но когда вы отвечаете на вопросы, когда даете показания, вы должны излагать только факты. Если вы не знаете фактов, вам лучше говорить: “Боб, я не помню. Столько всего происходит вокруг, что я не могу помнить все”. И не выкладывать все, что приходит в голову».

Затем Дауд протянул Трампу черновик письма, адресованного Мюллеру. Тема гласила: «Запрос показаний по факту предполагаемого воспрепятствования отправлению правосудия».

Прямая декларация президентских прав была напечатана жирным шрифтом: «Он мог, если бы захотел, распорядиться о прекращении расследования или даже воспользоваться своим правом на освобождение от обвинений, если бы того пожелал».

Трамп внимательно прочитал 22-страничное письмо. Время от времени он останавливался и зачитывал некоторые абзацы вслух. Он сказал, что ему понравилось письмо: «Вот это, я понимаю, действительно сильные аргументы. Мне нравится, как это представлено». Его восхитили 59 ссылок.

«Сегодня один из лучших дней за все это время», — восторженно продолжил он. Дауда всегда поражала его способность мгновенно переключаться между полярными эмоциями. «Это превосходно, действительно превосходно. Это именно то, что я всегда думал об этом деле, и даже лучше. Теперь я понимаю. Я вижу, что вы делаете».

Отлично, сказал Дауд.

«Давайте припрем их к стенке. Но вы не хотите, чтобы я давал показания?»

«Нет, — ответил Дауд. — И давайте закроем этот вопрос. Возможно, если они будут настаивать и дойдет до какой-то критической точки, я предложу Бобу дать мне вопросы, которые он хочет задать. Мы на них ответим. Напишем сценарий. Вы придете, зададите вопросы, а он прочитает ответы. Какие могут быть возражения, если все, что мы предоставляли вам до сих пор, было абсолютно надежным? К тому же президент попросту не в состоянии помнить всего. И кстати говоря, он сам выразил желание встретиться с вами и поговорить об этом, но ему нужна помощь [в виде сценария]».

«Конечно, я смогу это сделать, — сказал Трамп. — Отличный план».

«Хорошо, — сказал Дауд, — а теперь представьте, что если бы вам пришлось отвечать на вопросы Мюллера без сценария».

«Не знаю, Джон. Мы только что попробовали. Вы считаете, что я провалился?»

«Да. Но, г-н президент, я вас не виню. Дело не в том, что вы лжете, или не сможете справиться, или что-то в этом роде. Учитывая ваш ежедневный поток информации… Возьмите хотя бы то, что вы делали сегодня после обеда».

Пока они разговаривали, их прерывали несколько раз, включая два коротких брифинга по международным вопросам и несколько секретных документов, которые Трампу нужно было срочно подписать. Как президент мог все помнить?

«Понимаете, — продолжил Дауд, — при такой загруженности невозможно помнить все, что происходило шесть или девять месяцев назад».

«Вот именно, — подтвердил Трамп. — Я на вашей стороне. Я действительно не хочу давать никаких показаний».

На следующий день после этого разговора Трамп позвонил Дауду. «Я спал как убитый, — сообщил он. — Мне понравилось ваше письмо. Можете дать мне копию?»

«Нет», — твердо сказал Дауд.

Президент послушно не стал настаивать.

В понедельник 29 января 2018 г. Дауд и Секулов подписали письмо. 1 февраля Дауд позвонил Куорлзу и договорился о встрече. Передача письма напоминала сцену из шпионских фильмов. Куорлз спустился на улицу и сел в припаркованную машину Дауда.

Они обменялись несколькими любезностями и спросили друг друга о детях.

«Итак, вот письмо», — сказал Дауд.

«Что это?»

«Ответ на ваши 16 тем, — сказал Дауд. — Мы излагаем нашу позицию. Мы оставляем дверь открытой. Но будем настаивать на конкретных вопросах. Подумайте об этом. Если вы хотите поговорить, скажите Бобу: “Давайте сделаем это вместе”».

В январе 2018 г. Наварро, Росс, Кон и Портер собрались на очередную встречу по вопросам торговли в Овальном кабинете. Они обсуждали тарифы уже несколько месяцев, и теперь их споры напоминали схватку непримиримых врагов.

Кон, поддерживаемый Портером, в который раз привел экономические и геополитические аргументы со ссылкой на национальную безопасность. Введение тарифов может дестабилизировать рынки и обрушить фондовый рынок. По сути, сказал он, тарифы превратятся в налог для американских потребителей. Это сведет на нет многое из того хорошего, что было сделано благодаря реформам налоговой системы и системы госрегулирования.

Вы глобалист, заявил Трамп. Меня больше не интересует ваше мнение, Гэри.

Обиженный Кон ретировался на диван.

Портеру пришлось взять огонь на себя. Наварро утверждал, что тарифы приведут к увеличению доходов и будут встречены на ура бизнесом и профсоюзами. Это отличный способ для Трампа обеспечить себе поддержку профсоюзов и укрепить избирательную базу в преддверии промежуточных выборов 2018 г.

Портер напомнил, что Буш уже повышал тарифы и это привело к потере рабочих мест. С тех пор вторичные отрасли, которые являются потребителями стали, — строительство, производство трубопроката, автомобилестроение и др. — значительно выросли, тогда как потенциал для роста и увеличения числа рабочих мест в металлургической промышленности относительно невелик. Если ввести тарифы сейчас, мы потеряем на порядок больше рабочих мест, чем во времена Буша.

Портер назвал утверждение Наварро о том, что тарифы будут почти повсеместно приняты на ура, «опасным заблуждением». Многие корпорации выступят против, поскольку они являются крупными покупателями и потребителями стали.

«Автопроизводители будут недовольны, — сказал Портер. — У них и без того небольшая маржа, а это повысит себестоимость их продукции». Производители трубопроката тоже. «Мы собираемся открывать новые федеральные земли и воды для добычи нефти и газа. А для этого нужны трубопроводы».

«Насчет поддержки профсоюзов, — продолжил Портер, — это полная чушь. Понятно, что сталелитейные профсоюзы будут в восторге. Но профсоюз работников автомобильной промышленности — нет. Профсоюз строителей — тоже нет. Это повысит их издержки».

Как правило, Портер старался оставаться объективным посредником и руководить дискуссией, не вмешиваясь в нее. Если у него имелось свое мнение, которое он считал необходимым высказать, он предпочитал делать это в разговоре один на один с президентом. Но на этот раз он был не в силах оставаться в стороне и выдал себя с головой как сторонник свободной торговли.