Мера ее вины - Хелен Чандлер

Рут была ростом под 185 сантиметров, с такими широкими плечами, какие Мария еще никогда не видела ни у одной женщины, с широким носом, густыми бровями и удивительно добрыми глазами. Мария открыла ей железные ворота, хотя подозревала, что их встреча может иметь самые неожиданные и, возможно, непредсказуемые последствия. Как она сможет утаить эту встречу от Эдварда, когда тот вернется домой? Ей предстоит лично пообщаться с человеком, которому небезразлична ее судьба, но во время этой встречи и после ее окончания Марию неминуемо ждут колоссальные душевные потрясения.

Она заварила чай. Обе женщины разговаривали, стоя на кухне. Рут умоляла ее бежать. Как и на протяжении многих предыдущих лет жизни, Мария находила причины, по которым не могла этого сделать. Когда жизнь человека полностью разбита, нужно так много сил для того, чтобы собрать куски этой жизни и перенести их в другое место…

Потом послышался звук подъехавшего к воротам автомобиля. Эдвард вернулся домой раньше обычного. Он проверял ее, иногда возвращаясь раньше срока. Мария подумала о том, что именно сегодня она должна была предположить, что он вернется раньше. Эдвард с нетерпением ждал наступления вечера, когда он сможет наблюдать, как она ради его удовольствия режет свою плоть, и торопился как можно скорее начать это представление.

— Он не должен тебя здесь увидеть, — прошептала она Рут. — Он накажет меня, и все будет еще хуже.

— Может быть, наоборот, все будет лучше, если он узнает, что ты с кем-то связывалась, — возразила Рут.

— О нет! Ты не понимаешь. Пожалуйста, Рут, умоляю… О боже, уже поздно! Спрячься в кладовке и сиди тихо. Обычно он поднимается наверх, чтобы принять душ, и в это время ты успеешь выйти через заднюю дверь.

— Мария, я не позволю больше мучить тебя…

— Ты должна сделать то, что я тебе говорю. Ты не можешь решать за меня, — прошипела она в ответ.

— Ты права, прости. — На глазах Рут выступили слезы. — Как скажешь. Обещаю, что не издам ни звука.

* * *

Рут стояла в кладовке, прижавшись спиной к стене и стараясь успокоить дыхание, звук которого казался ей таким же громким, как грохот проезжающего товарного поезда. Через минуту она услышала шаги и звуки отщелкивающихся замков на атташе-кейсе.

— Эдвард, ты приехал раньше обычного, как это мило! — Рут еще никогда не слышала, чтобы Мария говорила таким «шелковым» голосом. — Я переписала твои письма. Надеюсь, тебе понравится.

— Не болтай, — приказал Эдвард. Рут именно таким и представляла себе его голос: надменным, требовательным и снисходительным одновременно. Ей казалось, что она видит сцену, которая разыгрывалась на кухне. — Ты помнишь, что я тебе обещал?.. И что же это?

— Сегодня вечером я могу себя порезать, — прошептала Мария.

— Правильно, — сказал он, — только не вечером, а сейчас. Я специально ради этого приехал с работы пораньше. Тебе повезло, согласна?

— Да, Эдвард, — пробормотала Мария. — Спасибо. Я надеюсь, что тебя это не очень сильно затруднило.

— Думаю, что завтра мне придется работать дольше обычного, но я готов пойти на эти жертвы.

По тону его голоса Рут услышала, что он наслаждается. Мария резала себя, благодарила его за то, что он предоставил ей такую честь, а потом извинялась за то, что ему завтра придется работать дольше… Рут, крепко сжав кулаки, кусала нижнюю губу, чтобы не закричать от ужаса и несправедливости этой ситуации.

— Сегодня два надреза, длинных и глубоких, — раздался театральный голос Эдварда. Было очевидно, что он наслаждается происходящим. — Подложи под себя побольше полотенец, чтобы они впитали кровь. Сегодня, чтобы сделать этот вечер особенным, я буду снимать тебя на видео. Раньше мы этого никогда не делали. Ты хотела бы посмотреть на это моими глазами, Мария? Ты хотела бы посмотреть на саму себя, когда все это закончится? Хотела бы по-настоящему насладиться этим зрелищем? Мне кажется, что тебе очень понравилось бы.

Рут ощутила рвотные позывы и, чтобы не издать ни звука, засунула в рот подол свитера. Доктор Эдвард Блоксхэм оказался еще более ужасным человеком, чем тот, которого описывала ей Мария. По тому, как он выговаривал слова, Рут точно поняла, что он находится в состоянии сексуального возбуждения. Она была готова биться об заклад, что у него встал член. При этом разговор шел не о какой-то ролевой игре на вечер. Все, что годами происходило в этом доме, было тщательно распланировано. Блоксхэм сознательно и постепенно умерщвлял свою жену.

— Если ты считаешь, что это хорошая идея, пусть так и будет, — еле слышно ответила Мария.

— Я так считаю. — Он подошел к раковине. — Две чашки?.. Черт возьми, что это такое? Ты совсем обленилась? Не в состоянии помыть за собой чашку и берешь другую, чистую? Ради чего я каждый день тружусь в поте лица? Видимо, ты весь день сидела, мечтала и ничего не делала… И вот такие сцены я застаю, когда возвращаюсь домой раньше обычного!.. У тебя мерзкие и грязные привычки.

— Прости, — прошептала Мария, — я забыла. Не знаю, о чем я думала. Это моя ошибка.

Рут достала из кармана мобильный телефон, вспоминая о том, как настроить мобильник так, чтобы во время набора номера не было слышно звуков нажатия на кнопки.

— Да, это твоя ошибка. Наверное, нам сегодня понадобятся дополнительные меры для того, чтобы напомнить тебе, кто здесь главный.

Доктор Блоксхэм сделал вид, что обдумывает решение, и подошел к застекленной двери, выходящей в сад. Сложив руки на груди и высоко подняв подбородок, он смотрел в сад, как мелкий тиран, полновластный хозяин своего маленького мирка. Стоя к Марии спиной, он произнес свой вердикт:

— Может быть, умерев снова, ты будешь больше ценить то, что все еще жива… Мне кажется, ты забыла, насколько тебе повезло, что ты пребываешь со мной в этом доме. Поднимайся наверх.

— Да, Эдвард, — ответила Мария.

— Сегодня ты будешь резать себя до тех пор, пока я сам тебя не остановлю. И потом скажешь мне, как ты благодарна мне и как тебе повезло. И будешь повторять это до тех пор, пока я не сочту, что ты говоришь это достаточно искренне.

Рут как ножом полоснули его слова «благодарна» и «повезло». В этот момент ей вспомнилась ее сестра Гейл, без сознания лежавшая на больничной койке. Рут не смогла спасти сестру, которая так и не осмелилась рассказать родным о том, что делал с ней муж. Рут подумала, что бывший муж сестры жив и невредим и, возможно, мучает какую-нибудь другую женщину, потому что после смерти Гейл никто не предъявил ему никаких обвинений. Мария, в отличие от Гейл, вышла на связь и рассказала Рут о своей жизни. Она попросила ее о помощи, и теперь Рут находилась рядом и была в состоянии ей помочь.

Она протянула руку и начала шарить в темноте в поисках чего-то тяжелого, скалки или сковородки, неважно. Ее рука наткнулась на что-то деревянное и увесистое. Вещь, которую легко поднять, замахнуться и которой можно было научить его уму-разуму, запугать. А Эдварду точно надо было преподать урок. Ему надо было показать, что его поступки будут иметь последствия! Настало время выступить на защиту Марии.