Очень мужская работа - Сергей Жарковский

— Длится всё долго, а кончается в один миг, Олегыч, — сказал Тополь философически и с превосходством, усаживаясь в образовавшееся кольцо и опираясь спиной на задницу Лёши Лёшевича. — Стой ты, животное! Держи ровней, провалюсь!.. И начинается заново, Олегыч. И снова длится долго, а потом опять — чирк! Главное, Олегыч, — чтобы заново начиналось. За это стоит бороться.

— Олову ою ридердживай, арахтелка, — сказал кровосос, встряхивая ношу и наездника. — А а-втомат г-де? У э-го ж-е б-ыл ээма?

Клубин молчал. Сцена, в которой он участвовал, была настолько запредельной, не влезающей в сознание, хоть ногами её туда забивай, что он просто боялся дать петуха. Это было бы политически неверно сейчас — дать петуха.

— Всё равно же выбора нет, Олегыч, — сказал Тополь понимающе. Чёрт, у него даже виновато это сказать получилось, понимающе-виновато.

— Адно, — произнёс кровосос. — У-селся? Аговорились аодня. Ашли. Алкиллер, ашли. Осле адумаете а-бо в-сём. З-а олчаса ойдём. Итики идны, ак а э-кране, Ополь! Ак ы и-х у-бивать у-мудрялись, овососов, н-э онятно. Алкиллер, а ой эржитесь.

И они пошли. Только Клубин совершенно автоматически дал Комбату сначала отойти на десять уставных шагов. И пустился следом.

Девермейер с размаху толкнул ладонью дверь, переступил порог, прошёл к столу и сел на стул, с которого встал восемь часов назад. Малоросликов вошёл следом за ним, прихлопнул дверь и остался стоять, скрестив руки на груди, глядя в пол.

На столе лежала закрытая картонная папка, а над ней, напротив Девермейера, сидел Болотный Доктор. Сидел уже восемь часов.

— Твоё решение? — спросил Девермейер. — Твоё решение, два-в-одном, он же Иван, он же Георгий и тому подобное прочее?

— Просто Доктор, Херберт, если тебя не затруднит.

— Я буду звать тебя самым первым твоим именем — Шерлок. Так что, Шерлок, твоё решение?

— Глупо, — сказал Доктор, — выказывать свою осведомлённость в том, что не стоит ни копейки, и там, где имеет место недостаток информации в серьёзном вопросе. И глупо, и мальчишество.

— Возможно, — сказал Девермейер. — Твоё решение?

— Я же сказал: здесь, — Доктор положил ладонь на папку, — нет всей интересующей меня информации.

Девермейер помолчал.

— Вот тут, — он хлопнул себя по лбу, — есть вся информация. Я перед тобой.

— Что здесь делает Задница? — спросил Доктор.

— Главная причина: я ему должен. Значимая причина: он мой заместитель. Один из заместителей.

Доктор кивнул.

— Это убедительно. Разобрались. Прошло одиннадцать часов с момента выхода Зоны из спящего состояния. Есть ли изменения в конфигурации её границы? Нейтралки?

— Да. Тенденция к сглаживанию.

— Так. За те часы, что мы с тобой не виделись, Херберт, ты пытался пробиться через барьер ещё раз?

— Дважды. В молоко.

— Спутник. Этот новый спутник. Нашёлся?

— Да. Установлена связь. Пока ещё висит. Двести двенадцать километров.

— Я бы посоветовал тебе ещё поработать с дронами. Не закрывается ли Зона куполом. Возможно, барьер ещё не сомкнулся. Раз спутник висит. Он ведь не должен висеть.

— Дирижабли сгорели на трёх километрах.

— И всё-таки послушайся этого совета. Поработай.

— Принято. Твоё решение, Шерлок?

— Про твоё «Камино» я почитал, Херберт. — Доктор поднёс руки к лицу и потрогал веки. За два месяца в концлагере Доктор заметно пополнел, и внешняя кожа теперь не свисала с него, как обычно. — Это было великолепно. Пока это у тебя было. Вопрос: сколько восстановленных полностью или выращенных целиком объектов хомо сапиенс у тебя сейчас по эту сторону барьера?

Девермейер помолчал.

— Два.

— Кто?

— Вобенака и дочь Андрея Клубина. Девчонка, двадцать лет. В Зону не выходила. Что восстановлена, не знает. Проблемы с психикой. Серьёзные.

— Так. Вобенака. Остальных ты держал в Полесье?

— Остальных я держал в Полесье.

— Ты очень умён, Херберт… Умён ли твой Клубин?

— Да.

— Значит, про гарнизон «Камино» он Тополю и Комбату не скажет.

— Если они не знают про гарнизон.

— Они не знают. Откуда? Они не знают наверняка даже про репликационную твою систему. Иначе торговались бы по-другому. Напарник Клубина — клон?

— Да. Он и есть Клубин. Точная копия. Модифицирована внешность и возраст.

— Так. Ну тут ничего не поделать…

— Твоё решение, Шерлок. Ты мне нужен. И тебе это нужно. Тебе же надо домой.

— Ещё вопрос. Ты собираешься привлекать к этому делу Лиса или ещё кого-нибудь из них?

— Я собираюсь привлекать к этому делу кого угодно, Шерлок. Но Лиса — если ты откажешься.

— Я не откажусь, конечно, Херберт. Ответы, которые ты дал, меня не отвратили.

— Хорошо. Поехали.

— Нет. Насколько модифицировался или восстанавливался ты сам?

Девермейер уселся снова. Помолчал.

— Костный мозг и кровь, — сказал он.

— Тебе с нами нельзя, Херберт, — сказал Доктор.

— Я должен идти. Можно взять любое количество отмычек, Шерлок. Любые сталкеры, отмеченные-траченные-поцелованные. Я должен попасть в Зону.

— Ты не пройдёшь «сортир», Херберт. Вариант для тебя только один, одна возможность. Проверь, не закрылся ли купол. Только сверху. Если есть ещё дыра. Думаю, есть, но куда ты спрыгнешь, куда попадёшь, как мы встретимся?

— А ты уверен, что ты пройдёшь «сортир» сам?

— Ну ты ведь знаешь, кто я. Да, я хотел тебя поблагодарить. Слово ты держишь.

Девермейер отмахнулся.

— Ещё вопросы у тебя есть?

— Твои антилисовские клоны-боевики. Сколько их было?

— Трое. Три. Один пропал без вести с группой вывода. Второй тоже пропал поначалу, но во время Восстания объявился в самом центре событий. Это ты читал. Он убил Комбата и, видимо, писателя.

— Шугпшуйца.

— Да. Пшуг… Я не выговорю. А третий вышел с Лисом во время драпа.

— Почему ты его не упомянул вместе с Вобенакой?

— Потому что я его уничтожил.

— Ясно.

— Ещё вопросы есть, Шерлок. Время, время, Шерлок.

— Есть. К Заднице. Генерал-лейтенант, вы можете гарантировать, что за время строительства стены в Зону никто незаконно не проник?

Малоросликов не пошевелился.

— Могу. Гарантирую.