Зов костяных кораблей - Р. Дж. Баркер

Но не Лишенный.

Маленький, печальный, верный лишенный ветра бросился вперед и встал на пути топора. Удар получился таким сильным, что легкое тело отбросило назад, и оно ударилось о ветрошпиль. Женщина продолжала бежать вперед, срывая с пояса курнов, но ярость, поднявшаяся внутри Джорона, ярость, которой он не давал вырваться наружу, устремилась в атаку. Он схватил курнов и вскочил с пола. Женщина бежала к ветрогону. Джорон взмахнул клинком, попал женщине в бок, и она упала.

Джорон повернулся. Безорра обнимал крыльями Лишенного. Топор глубоко вошел в его грудь, кровь текла из клюва, а Безорра что-то тихонько напевал ему на своем языке. Потом он повернулся к Джорону, и тот увидел, что его единственный глаз пылает от гнева.

– Почему он это делать? – прорычал Безорра. – Почему он делать? Ветрогон плохой. Испорченный. Жестокий. – Джорон не знал, что ответить, не знал, как возразить Безорре.

Ветрогон плохо обращался с Лишенным с самого начала. А тот протянул дрожавший крыло-коготь и прикоснулся к покрытому шрамами лицу Безорры. Затем повернул лицо Безорры так, чтобы он смотрел на него.

– Ветровидящий, – сказал Лишенный, и Джорон был уверен, что услышал в его голосе счастье.

– Нет, – сказал Безорра. – Нет.

Лишенный покачал головой.

– Ветровидящий, – повторил он, и в его голосе отчетливо прозвучало удовлетворение, словно он приветствовал смерть. – Защищать ветровидящего, – добавил он, и в следующее мгновение его дух улетел туда, куда отправляются духи ветрогонов, когда покидают тела.

Безорра открыл клюв, словно хотел что-то сказать, но его прервали.

– Ветрогон! – Он обернулся. Перед ним стояла Миас. Ветрогон открыл клюв, покачал головой, словно отгоняя сон. – Нам нужны твои силы, и прямо сейчас.

– Устал! – сказал ветрогон и упал лицом вниз.

– Что это, Безорра? – спросила Миас, поворачиваясь к одноглазому лишенному ветра, ее взгляд скользнул по телу Лишенного, и Джорон увидел, как она кивнула, отмечая мелом еще один труп на своем сланце. – Нам необходимо его могущество, но мы не сможем больше их удерживать.

Покрытый шрамами лишенный ветра пожал плечами.

– Нужны часы, проснуться, – сказал он.

– Что? – спросила Миас.

– Нужны часы, – повторил Безорра.

– Ты нам этого не говорил, – прорычала Миас.

– Иногда бывает иначе, – сказал Безорра.

– Мы не ведем войну и не рискуем жизнями, рассчитывая на «иногда», существо, – сказала Миас, и на мгновение Джорону показалось, что сейчас она поднимет свой прямой окровавленный меч и прикончит лишенного ветра.

Однако Безорра все испортил, шагнув вперед и указав крылокогтем на Джорона.

– Зовущий, – сказал он, а потом упал на спину и хрипло рассмеялся. – Зовущий, – повторил он нараспев.

– Конечно, – сказала Миас. – Джорон, правда ли то, о чем они шепчутся? Что в Безопасной гавани ты призвал тунира?

Он застыл, не в силах думать, даже шум сражения куда-то отдалился. События в Безопасной гавани сейчас казались такими нереальными, подобными сну. Он уже почти поверил, что тех событий не было.

– Да, – ответил он.

– Тогда мне нужно, чтобы ты это сделал снова, – сказала Миас.

Он поднял руку и коснулся горла.

– Я не могу, – хрипло ответил он, но Миас, казалось, его не поняла. Джорон провел пальцем по шраму на шее. – Мой голос пропал. Гаррота Гесте забрала его у меня.

Миас сжала его плечи.

– Послушай меня, – прошипела она. – Мы окружены, Джорон. Они привели против нас всех своих женщин и мужчин. Нам нужно их отвлечь, чтобы спастись. – Она посмотрела ему в глаза. – У нас нет времени, чтобы себя жалеть. Мне нужно, чтобы ты снова вызвал тунира.

– Я не могу…

– Нет. – Их ветрогон, который походил на пьяного, стоял, покачиваясь, перед ними. – Песня не здесь, – сказал он и коснулся горла Джорона. – Песня здесь. – Он дотронулся до его груди. – Пой! Пой! – А потом упал и принялся хохотать и кататься по земле, словно услышал замечательную шутку.

– Джорон, – сказала Миас. – Мы должны попытаться, ты меня понимаешь? Это единственный путь. – Она наклонилась к нему. – Моя мать хочет, чтобы меня взяли живой. Если тебе требуется время, я могу с ними поговорить.

– И наш ветрогон, супруга корабля.

– Что с ним? – спросила Миас.

– Его они тоже хотят, во всяком случае, пытаются убить, – сказал Джорон. – Женщина, которую я прикончил, пришла за ветрогоном.

Миас кивнула.

– Ну, возможно, это еще одна фишка, которую я поставлю, – сказала она. – А ты пой смерть для меня, Джорон, ведь если ты не сможешь, мы все погибнем.

У него болело горло.

У него болело горло, и все они должны умереть.

Лесные существа наполнили воздух песнями и шумом, и сладким земным запахом разлагавшегося леса – точно жизнь, покинувшая его голосовые связки. Все умирало, и умрут те, кто его окружают, потому что он не в силах сделать то, что необходимо. И не имело значения, что он сам не знал, как именно вызвал тунира из-под земли в тот день, потому что ему было известно только одно: он использовал свой голос, красивый, но теперь утраченный, чтобы вскрыть чрево земли.

Но его голос исчез, и не важно, что песня все еще в нем живет – извивающаяся, диковинная, немелодичная и все же странным образом приятная. Та, что пыталась вырваться из него и присоединиться к пульсировавшему хору ветрошпиля. У него не было инструментов, чтобы воспроизвести ее. Быть может, ветрогон поет, не используя голосовые связки. Быть может, он просто не понимает, как поют люди.

Он не мог это сделать.

И они все умрут.

Фарис умрет.

Миас умрет.

Куглин умрет.

Берхоф умрет.

Ветрогон умрет.

Безорра умрет.

И он сам.

Но что он может сделать? Он всего лишь ущербный человек среди множества других ущербных людей в умирающем лесу.

– Супруг корабля Барнт! – раздался голос Миас, который перекрыл все остальные звуки, когда она встала на баррикаде, несмотря на то что стебли джиона были очень скользкими. – Супруг корабля, подойди ко мне! Давай обговорим условия! – Она покупала для него время, но какой ему прок от времени? Джорон потер шею, словно давление пальцев, покрытых мозолями от многолетней работы с веревками и крыльями, могло вдохнуть жизнь в голосовые связки. – Супруг корабля! – Казалось, крик Миас утихомирил и успокоил все существа умиравшего леса, ее последний зов эхом повторился в тишине.

– Чего ты от меня хочешь, Миас? – Ответ донесся из темноты.