Конец мира – это только начало - Питер Зейхан

Обычно олигархические системы не являются ни богатыми, ни динамичными, потому что боссы держат деньги при себе. Однако в случае с северной Мексикой эти боссы находятся на границе с США и служат воротами на крупнейший в мире промышленный и потребительский рынок. Это меняет математику. Бизнесмены Северной Мексики по-прежнему интегрируются друг с другом, по крайней мере, в пределах своего общего района, но для них гораздо важнее подключиться к американской системе снабжения, особенно к богатой системе снабжения Техасского треугольника.

Возможно, лучше всего то, что если в Соединенных Штатах самая здоровая демографическая структура среди развитых стран мира, то в Мексике - лучшая из развивающихся стран. По обе стороны границы есть много потребления.

В итоге ось Техас-Мексика может похвастаться технологической развитостью Японии, вариативностью заработной платы Китая и интеграцией Германии со своими соседями, и все это в пределах крупнейшего в мире рынка потребления.

Именно там мы сейчас находимся. Но сейчас - это не будущее.

Карта будущего

Из трех основных производственных сред Азия, безусловно, является наименее устойчивой.

Трудно сказать, с чего начать.

КОНЕЦ АЗИИ,

Inc

.

Есть соседский аспект:

Четыре экономики Северо-Восточной Азии не ладят друг с другом. Только два крупнейших американских военных контингента за рубежом - в Южной Корее и Японии - удерживают местных жителей от взаимных нападок. Только угроза американской военно-морской мощи не позволяет китайцам попытаться сделать что-то милое. Будь то из-за местного исторического гнева и раздражения или американского ухода, в сложившемся мире восточноазиатские страны никак не могут быть способны на продуктивное сотрудничество, необходимое для создания широких, мультимодальных, интегрированных и мирных производственных цепочек поставок. Северо-восточные азиаты политически, стратегически и культурно неспособны к той степени доверия, которая необходима для создания собственной версии NAFTA, и уж тем более к такому совместному принятию решений, которое определяет Европейский Союз.

Есть демографический аспект:

В 2019 календарном году в Китае произошло рекордное снижение рождаемости. Как ни печально это говорить, но это было ожидаемо. Политика одного ребенка достаточно долго угнетала рождаемость в Китае, и теперь в стране не хватает двадцатилетних, а двадцатилетние - это люди, у которых есть дети. Если молодых людей будет меньше, то новое поколение не сможет иметь много детей. Загоните их всех в городские кондоминиумы, и даже те, кто может иметь детей, не захотят этого делать.

Худшее было не за горами. Данные за 2020 год указывают на еще большее падение. Инстинкт приписывает это падение коронавирусу, но для рождения ребенка требуется девять месяцев. Поэтому большая часть падения в 2020 году была вызвана обстоятельствами и выбором, сделанным в 2019 году. Формально уровень рождаемости в Китае не просто самый низкий с 1978 года, уровень рождаемости в Шанхае и Пекине - крупнейших городах Китая - сейчас самый низкий в мире. На момент написания этой статьи мы все еще ждем окончательных данных за 2021 год, но анекдоты, поступающие со всего Китая, говорят о том, что для преобладающего ханьского населения эти показатели просто ужасны.

Для неханьского населения они еще хуже. Что угодно можно сказать о Мао, но его версия коммунизма была немного неравнодушна к многочисленным меньшинствам (национальным, прим. пер.) Китая* (В данном контексте "мягкое отношение" означает "не уничтожал их всех систематически") и позволяла им делать исключения из программы "Один ребенок". Но маоистский коммунизм давно мертв, на смену ему пришел жесткий неофашистский ультранационализм. Поскольку Китай столкнулся с ужасом дезинтеграции в деглобализированном мире, китайская коммунистическая партия начала систематическое преследование своих меньшинств, вплоть до того, что чиновники КПК размещаются в домах людей, чтобы помешать им, среди прочего, заводить потомство. Уйгуры Синьцзяна увидели, что их рождаемость упала вдвое только в период с 2018 по 2020 год. Вместо исключений из принципа "один ребенок" некоторые китайские меньшинства сейчас де-факто находятся под действием политики "ноль детей". Суммируя все это, можно сказать, что Китай сейчас является самым быстро стареющим обществом в мире.

Демографическая ситуация в других странах Восточной Азии не столь наглядна, но это не значит, что она намного лучше. Япония уже является самой старой демографической страной в мире (и была самой быстро стареющей, пока Китай не взял себе этот титул в 2020 году). Корейский демографический провал начался через двадцать лет после японского, но развивается быстрее. Тайвань и Таиланд отстают от Кореи примерно на десятилетие. Даже густонаселенные Индонезия и Вьетнам, в которых проживает около 400 миллионов человек, были укушены жуком урбанизации. Ни одна из этих стран не приблизилась к точке "невозврата", но их демографическая структура в 2021 году выглядит удивительно похожей на китайскую в 1980-х годах.

Быстрое старение населения ставит перед азиатскими странами тройную проблему: во-первых, стареющая рабочая сила, как правило, более производительна, но она также и более дорога. Предложение низкоквалифицированной рабочей силы в Китае достигло пика в начале 2000-х годов. На момент написания этой статьи пик предложения квалифицированной рабочей силы в Китае уже достигнут. Конечный результат столь же очевиден, сколь и неизбежен: рост стоимости рабочей силы. Китай больше не является производителем с низкими издержками, и он недостаточно быстро продвигается вверх по цепочке создания стоимости, чтобы стать производителем высококачественной продукции.

Во-вторых, такое быстрое старение не позволяет азиатам в целом и китайцам в частности когда-либо оторваться от своей экспортной модели. Местного потребления просто не хватит, чтобы даже надеяться поглотить все, что производят азиаты. И если американцы больше не будут давать азиатам возможность экспортировать продукцию по всему миру, вся азиатская модель рухнет в одночасье. И наконец, в-третьих, быстро стареющая рабочая сила вполне способна рухнуть под собственным весом в результате массового выхода на пенсию.

Существует вопрос доступа к ресурсам:

Китай импортирует более 70 процентов из 14 миллионов баррелей нефти, необходимых ему ежедневно; Тайвань, Корея и Япония импортируют более 95 процентов своих потребностей в 1, 2 и 4 миллионах баррелей соответственно. Более двух третей всего потока приходится на Персидский залив - регион, который не отличался стабильностью при Порядке и тем более не ожидайте, что он станет более стабильным после ухода американцев. Китай является крупнейшим импортером всех промышленных товаров, а японцы и корейцы неизменно входят в первую пятерку.

Если отбросить энергетику, почти все промышленные товары, о которых идет речь, поступают из Южного полушария, где крупнейшими игроками являются Австралия, Бразилия и страны Африки к югу от Сахары. То, что не поступает из этих стран, поступает из России, и хотя я бы не стал ставить китайско-российский конфликт на первое место в моем списке того, что может пойти не так, он также не находится и в самом низу. У русских, в конце концов, есть