Древнее китайское проклятие - Сергей Мусаниф

– Нужны более радикальные меры, братец. И я их приму.

– Как тебя зовут?

– Пуфик.

– Нет, я передумала. Теперь тебя зовут Песик и ты будешь моей собачкой. Моей комнатной собачкой. Ошейник у тебя уже есть. Лизни мамочке ручку. Хороший мальчик.

«Фарт, покровительствующий только реальным пацанам, вложил в руку героя стингер, мантру заветную произнес, и отправился великий герой нечестивцев уничтожать…»

Эта фраза была единственной на мониторе. Странная какая-то фраза. Никогда не думал, что в одном предложении могут сочетаться слова «стингер» и «мантра».

Кто это написал?

А, это же я написал. Комнатная собачка.

Вот и ноутбук на коврике стоит. А коврик у кровати хозяйки. Все правильно. Домашние любимцы должны спать неподалеку от своих хозяев.

А изредка их даже приглашают в хозяйскую кровать.

Стингер. Мантра. Почему именно так?

И почему из всего предложения только эти два слова полужирным шрифтом написаны?

Подсознание шутки шутит? Стингер – мантра.

СтинГЕР-МАНтра.

Герман.

Зар-раза!

И много я этой фигни насочинял? Ого, порядочно. На пять авторских листов потянет.

Ну-ка, почитаем. «Рождение Бакса». «Рейтинг правит бал». «Свадьба Бакса и Евры».

Стыдно-то как!

«Фарт смелых любит».

Неужели это все я?

Так это сколько я здесь?

«Березовский лишается расположения богов».

Ну, ты и …. гм, негоже так о женщине.

Сам хорош. Маг называется. Человек разумный и трезвомыслящий. Чем мыслил, когда эту белиберду сочинял?

– А почему это ты не работаешь, Песик?

Нет, отрицать бессмысленно, внешность у нее потрясающая. Изгибы, пропорции. Но одевается слишком вульгарно. Не богиня, а работница борделя.

И такая же глупая. На что я повелся? На фигуру? На личико симпатичное?

Она же пустая внутри. Она же только для постели и создана и вне постели ничего собой не представляет.

Кукла.

– Я задала тебе вопрос, Песик. Почему ты прекратил работу?

– Надоело, – ответил я.

– Да как ты сме… Почему ты так говоришь со мной, любимый?

– У тебя очень точное имя, – сказал я. – Я не смог бы подобрать лучше. То, что у нас с тобой было, – это не любовь. Это порнография.

Ее личико исказила гримаса ярости.

– На колени, раб!

Я пожал плечами, и тут ее взгляд упал на обломки ноутбука.

– Что ты наделал?

Я покачал головой, и оковы упали с меня. Когда-то я надел их на себя сам, но это была моя большая ошибка. У нее больше нет власти надо мной.

– Ты ничего не добьешься, смертный. У нас есть распечатки.

– Но у вас нет продолжения.

– Кто-нибудь напишет его за тебя. И когда мы придем к власти, наша месть будет страшна. Ты проклянешь этот день. День, когда ты вызвал мое неудовольствие!

– Ты не слишком очаровательна, когда сердишься, – сказал я, и одежда вернулась на мое тело.

Тогда она бросилась на меня. Разъяренная фурия в сексапильном прикиде. Я увернулся от ее броска, и она упала на кровать.

– Подожди следующего, – усмехнулся я, помахал ей ручкой и пошел на выход.

Она разорвала подушку, и над кроватью пошел снег.

На выходе меня ждали трое. Вован, Фарт и Борис.

Последний явно не ожидал меня увидеть, потому как на лице у него застыла изумленная гримаса. Но пистолет, направленный на меня, стоящего в дверном проеме, не дрожал.

– Ты? – удивленно спросил он.

– Я.

– Ты вернешься и закончишь начатое, – приказал Фарт.

– Не думаю.

– Тогда ты умрешь. Боря, завали его.

Ну что ж. Так тому и быть. Я приготовился отбивать пули или в худшем случае переваривать свинец.

Борис почему-то медлил.

– Убей его, если хочешь по-прежнему пользоваться моим покровительством.

Это уже я немного перефразировал. Потому как в оригинале фраза звучала так: «Вали его, если моя крыша тебе и дальше катит».

– Нет, – тихо сказал Борис. Вид у него был не слишком уверенный. И не слишком верующий. – Я его знаю. Он хороший парень, нам помогал, и вообще… Неправильно это. Не по понятиям.

– Что? – так же тихо спросил Фарт. – Я сейчас не понял. Ты на кого попер? Совсем рамсы попутал?

Мне показалось, что в этот миг Фарт слегка сбавил в объеме. И росту в нем тоже поубавилось. «Слишком мало верующих, – подумал я. – А тут еще сомневающиеся нашлись».

– Не было фарта, – сказал Борис. – Не было. Никогда не было. Ну и не надо.

Он выстрелил Вовану в грудь, и когда тело его бывшего адъютанта упало на пол, рост потенциального бога уменьшился еще на пару сантиметров.

Но сам Борис хоть и сомневался, а все же продолжал в него верить. Потому что никаким другим образом нельзя объяснить тот факт, что Фарт оторвал ему голову.

Не вошедший в полную силу бог ничего не сможет сделать человеку, который в него не верит.

И стал еще меньше. Теперь наш рост почти сравнялся, и я уступал ему какой-то жалкий десяток сантиметров.

– Нельзя так с верующими, братан, – сказал я.

Его рука потянулась ко мне, но застыла на половине пути.

– Я все равно тебя достану, – пообещал он. – Землю буду грызть, а достану. Веришь?

– Ответ спроси у Станиславского, – хохотнул я.

В колонном зале я встретил Двуликого Рейтинга.

– Молодой человек, вы даже не понимаете, сколь чудовищна ошибка, которую вы совершаете, – затараторил он сразу на два голоса. – Ведь в данный момент вы противопоставляете себя всему обществу, которое создало нас, и тем самым беретесь его судить, а эта функция не свойственна…

Я не стал ему отвечать. Несколько десятков метров он бежал за мной, вещая мне в ухо и пророча самые жуткие последствия, но потом отстал.

Тяжелая артиллерия ждала меня у лифта. Главная сладкая парочка нового русского пантеона. Бакс Всемогущий и жена его Евра.

– Стой, дурак, – сказал Бакс. – Неужели ты думаешь, что сможешь что-то изменить?

– Может быть, и не смогу. Но помогать вам точно не буду.

– А может, тебе больше по вкусу Коммунизм? Может быть, ты все-таки считаешь, что деньги – зло?

– Не совсем. Против денег я ничего не имею. А вот лично вы мне сильно не нравитесь.