Наказание для вора - Дарья Котова

— Спасибо вам за… за помощь. Могу чем-нибудь отплатить?

Девушка в ужасе замотала головой.

— Хорошо, понял, не надо. Я тогда пойду?

Девушка быстро покачала головой, и Лен начал спускаться. Маленький рыжий зверек тенью скользил от одного разваливающегося дома к другом, пока не оказался на дне оврага. Здесь, внизу, по земле, не скрытой туманом, ходили ликаны. Они тихо переговаривались между собой.

— Скоро уже?

— Не ной, как девка!

— Потише, Сэм, нам не нужны гости.

— Вот именно, не хватало, чтобы из тумана опять полезли эти твари.

— А если они опять придут?

— Не придут, вспомни, что говорил господин колдун: они приходят только с туманом. А туман не спустится сюда.

— А если…

— Не если!

— Не ори.

— Кто они?

— Тебе не все равно?

— У них наши лица, они — похитители душ.

— Глупости, их не существует. И душа твоя при тебе, иначе ты бы так не визжал.

Разговор ликанов прервал подошедший к ним мужчина. Он тихо отдал приказ — Лен не расслышал какой, — и все тут же спустились через люк под землю. Щелкнул замок, и вокруг вновь воцарилась тишина. Лен приблизился к люку, окинул беглым взглядом и потянулся за отмычками. Этот замок он вскрывал долго, не менее пятнадцати минут, и все это время чувствовал спиной чужие взгляды. Когда металл под руками с тихим щелчком разошелся, он поднял голову: на краю пропасти стояли люди — двойники. Лен увидел своего, нашел взглядом девушку-проводника. Все они стояли на границе тумана и смотрели на него. Жутко, пугающе, спокойно. Лен кивнул им и спрыгнул вниз. Люк над его головой с тихим шипением закрылся, и темнота поглотила его.

Глава 9. На алтаре

Первое, что она почувствовала, была боль в затылке. Острая и пульсирующая. Потом пришел холод и осознание того, что она лежит на каменном полу. Гладкая леденящая поверхность под спиной слишком хорошо ощущалось сквозь тонкий шелк блузки. Руки были заведены за голову и крепко зафиксированы там. Судя по тому, как они затекли и плохо слушались, лежит Мила в этой позе давно. Ноги, кстати, тоже были скованы: холодный металл плотно обхватывал голые лодыжки.

Не открывая глаз, она попыталась определить, есть ли здесь кто-нибудь еще. Сильно мешала боль в затылке: было ощущение, что ей в череп вонзили острую спицу. Чуткий эльфийский слух уловил чье-то дыхание. Слишком громкое — явно человеческое.

— Я знаю, что ты очнулась.

Голос приблизился. Мила повернула голову и открыла глаза. Перед ней стоял невысокий парнишка со светлыми волосами и поразительно голубыми глазами. Встреть такого на улице или в коридорах Академии, не скажешь, что он — колдун, который спокойно убивает людей. Сейчас, однако, он не производил подобного впечатления: глаза его горели фанатичным огнем. Миле очень не понравилось это. Она повернула голову, осматриваясь, и едва сдержала крик ужаса — она лежала на алтаре. Каменная плита под ней была насыщенно черного цвета и исписана различными символами, значение которых Миле было неизвестно, но силу их она явственно чувствовала.

— Я думала, ритуалы — прерогатива чернокнижников, а вы, колдуны, не способны на такую сильную магию, — она постаралась, чтобы голос звучал твердо: ей еще никогда не было так страшно. Оказалось, что в жизни бывают вещи намного хуже когтей ликана и летящего в тебя арбалетного болта — когда ты абсолютно беспомощная лежишь, не способная пошевелиться, и ничего не можешь противопоставить противнику. Когда сердце заходится в бешенном стуке, кровь стучит в ушах так, что ты перестаешь слышать что-либо, кроме этого, а перед глазами пролетают все те мысли, на которые не хватало времени раньше, и оказывается, что тебе не хочется умирать.

Она ведь не боялась смерти, но сейчас отчаянно цеплялась за жизнь. Нет, она не хочет умирать, не на холодном камне, корчась в муках черного ритуала, не сейчас, когда жизнь только начинается, бесконечно долгая с любимым оборотнем. А мама с папой? Братья? Их лица промелькнули перед глазами. Она больше не увидит их, не обнимет отца, не поругается с матерью, не посмеется с братьями. Не будет больше балов с Эстель и принцами, не будет нудных рассказов заботливого генерала Рисанэ. Не будет лекций в Академии, совместных обедов и драк. Она больше никогда не будет сидеть в камере между попрошайками и сиять от гордости за своего хитрого лиса. Не будет ночей с ним, полных страсти и любви, которые пролетали быстрее мига. Не будет завтраков на кухне, заботливо приготовленных Деле. Не будет едва заметных нежных поцелуев Лена, когда она спит. Она больше никогда не окажется в его объятьях, не посмотрит в его глаза, не услышит смех или возмущенный протест. Она. Больше. Его. Не. Увидит.

Нет, она не может этого допустить. Не хочет, не будет.

Мила закусила губу, не сводя взгляда с колдуна. Тот не обращал на нее никакого внимания, ходя вокруг и занимаясь последними приготовлениями. Плохо, что Мила не разбиралась в темной магии и не знала, чего этим ритуалом хочет добиться колдун. Вариантов не особо много. Еще плохо, что он молчит — когда противник говорит, он может выдать свои планы, сказать лишнего, да она просто-напросто могла бы потянуть время. Надо все же попробовать разговорить его, а еще — разобраться с наручниками.

— Чего ты хочешь добиться? Силы? Власти? Ты ведь колдун, никакой ритуал не даст тебе сил, не возвысит до чернокнижника. Только они способны вытягивать из душ жертв силу для своей магии.

Колдун молча прошел мимо нее, остановившись в изголовье. По тени, упавшей на нее, Мила поняла, что он замахнулся ножом и рефлекторно зажмурилась. Сердце на мгновение остановилось, чтобы тут же забиться вновь: нож опустился рядом с ее руками, на лицо ей брызнула тягучая горячая кровь. Миле не хотелось знать, кого он только что заколол. Страх смерти ненадолго отступил, и она вновь могла мыслить. Ей нужно было, чтобы колдун ушел оттуда — чтобы он не видел, как она пытается открыть замок ручных кандалов шпилькой из волос, отчаянно вспоминая то, чему ее учил Лен. Но колдун все стоял и ждал. Наконец он отступил от изголовья каменной плиты и перешел к