Княжья воля - Константин Кудряшов

положил ему тяжелую длань на плечо и тот умолк.

Князь с варяжским чубом вернул себе позолоченный шлем, изящно взлетел в седло белого коня, гикнул и наметом выскочил в ворота догонять свою дружину.

Я озадаченно хмыкнул.

— А ведь это не Рогволд! А, Сологуб? Что скажешь? Кто это по-твоему?

Сологуб пристально поглядел на меня и громко шмыгнул большим носом.

— Это — Рагдай, старший полоцкий княжич.

— Так он же, вроде, со Святославом был…

— Был, а теперь — здесь. Вернулся, стало быть.

— И то хорошо, — говорю, отчего-то чувствуя, что еще хлебну я с этим Рагдаем опасных приключений.

Глава двадцать восьмая

Куршско-земигольских жмуров на площадях лодейного двора насчитали сто девять штук. Еще семнадцати тяжелым явили милость в виде острого клинка в область кадыка. Живых и подраненных налетчиков набралось без малого полторы сотни. С приходом Рагдаевой дружины наиболее сообразительные индивидуумы совершили поспешное путешествие через частокол в направлении обратном тому, которым они сюда попали и разбежались по подолу где Рагдай с Ингорем их успешно повырезали да в полон побрали.

Безвозвратные потери среди защитников укрепленной верфи оказались внушительными. Больше никогда не возьмут в руки оружие и орудия созидательного труда двадцать два человека, среди них две женщины. В числе прочих догонять Мороза, Жилу и Рыка по дороге в небесное царство светлого ирия отправились мои верные бойцы Ясень и Праст, успев, однако, перед гибелью оказать мне неоценимую услугу.

Когда озверевшие от крови курши наткнулись на засыпанную снегом землянку и вознамерились вывернуть неказистое жилище наизнанку в надежде найти внутри нее немало ценностей или кого не убитого, Яромир был не единственным, кто встретил их на пороге. Несколько женщин вооружились кто чем и встали рядом с их единственным защитником. Сообща уложили троих, а затем куршам впятером удалось свалить Яромира и ворваться внутрь землянки. В это же время рядом оказалась теснимая противником группа защитников крепостицы. Праст с Ясенем сразу поняли что могут сотворить с детьми и бабами жаждущая крови чужеземная братия и поспешили на выручку. Зачистив землянку, парни снова подались в гущу событий, оказались вдвоем против толпы прибалтов, бились до конца и вот…

С мрачным видом я разглядывал лежащие на кровавом снегу порубленные тела двух своих боевых товарищей и вдруг понял, что во многом сам виноват в их гибели. Ведь это я притащил сюда с подола ораву баб с детишками и водрузил ответственность за их безопасность на всех. Не знаю как в подобной ситуации повел бы себя условный наемник, да хоть тот же Эйнар, но пацаны мои были родом из Вирова, маленького городка, где все друг дружку знают. Младина тоже вировская…

— Не кручинься, десятник, — буркнул Вран, словно прочитав мои мысли, — все правильно ты сделал. Ты не позволил людям сгинуть на подоле, Праст с Ясенем загородили их здесь. Такова воинская доля — погибнуть с мечом в руке.

— Яромир выкарабкается, — сообщил Сологуб, — раны у него неглубокие, а вот Глыба и еще двое корабелов свое отжили.

Потерял двоих не самых худших воинов в хирде и Эйнар Большие Уши. Даны отделили своих павших от общего числа погибших, раздели их до исподнего и уже готовили погребальный костер.

— Я одному развалила башку! — злорадно объявила Млада, после того как мы вдосталь наобнимались и нацеловались, — Вот этому! — она указала на лежащий у землянки труп то ли курша, то ли земигола с глубоким кровавым пробором в шевелюре и счастливо улыбнулась.

— Чем это ты его?

— Вот этим, — Млада указала на валяющийся неподалеку небольшой плотницкий топорик.

Топор хоть и относительно маленький, с короткой гнутой ручкой, но все равно — топор, его копной волос не остановить.

— Ты у меня большая умница, — похвалил я и прижал к себе трясущуюся от возбуждения девушку. Это у нее нервное, я вспомнил свое состояние когда впервые убил человека колюще-режущим оружием: руки-ноги дрожат, в голове туман… Пройдет, главное, чтобы будущий Андреич в ее чреве не принял мамкин стресс близко к сердцу.

Я наконец-то избавился от всего железа, что таскал на себе последние сутки. Надел свой удлиненный полушубок с лисим воротом и сразу почувствовал себя отдохнувшим и почти здоровым.

До конца дня собирали павших, предварительно сняв с тел все, что имело хоть какую-то ценность для живых. Полоцких, у которых могли оставаться родственники не раздевали, родные с ними сами разберутся. Раненых собрали в землянке, где их обихаживали Млада с Карьей и другими женщинами, знающими маломальский толк во врачевании. Мою ногу перевязали, остановив кровотечение, дали похлебать горячего куриного бульона.

После полудня в крепостицу завились Ольдар с Дроздом, в сопровождении Гольца и десятка дружинников. Чинно поприветствовали Владимира с Добрыней, поздравили нас с победой и принялись восстанавливать картину произошедшего здесь боя. Следственная бригада, ни дать ни взять, ходили, смотрели, считали, разве что в протокол не заносили.

Владимир оказался ни кем иным как отпрыском Великого князя киевского Святослава Игоревича. Старшим или младшим я так и не понял, понял одно — "нарисовал" его Святослав на стороне, поимев тайную связь с ключницей своей мамы Великой княгини Ольги. Незаконный сынок получился у Святослава и девки-холопки Малушки. Любовь зла, как говориться. Тем не менее, Святослав Владимира считал вполне себе равным с другими своими сынами Ярополком и Олегом и даже жаловал наряду с ними целое княжество. Правда, одногодку Владимира Ярополку досталось самое большое и богатое Киевское, Олегу как младшему — лесное древлянское, а Володе перепало княжить в буйном и непослушном Новгороде, тем более, что сами новгородцы просили Святослава дать им настоящего князя взамен опостылевших киевских посадников. Таким вот образом рассадив сынов по княжеским столам, Святослав снова навострил лыжи в теплую страну Болгарию, чтобы окончательно там закрепиться.

Едва получив назначение, молодой князь новгородский в сопровождении дядьки по мамкиной линии Добрыни выдвинулся в путь, а так как в это же время в Полоцк направился княжич Рагдай с тремя сотнями ветеранов отцовской дружины, то и поехали они вместе. Владимиру безопасней — мало ли татей по дорогам шастает, а Рагдаю — возможность представить бате нового хозяина Новгородщины как ближайшего соседа.

Несмотря на юный возраст, на взгляд лет пятнадцать-семнадцать, черноволосый Владимир широкоплеч и статен. Глаза синие и цепкие, губы всегда готовы расплыться в белозубой улыбке. Такие породистые экземпляры очень нравятся бабам. Не удивлюсь, если и этот расплодит ублюдков от холопок и теремных девок по всему Новогороду. Подумал так и сразу получил укоризненный укол от рожать, а я ее до сих пор в