Три любви - Арчибальд Кронин

Когда она сообщила сыну новость, у него засияли глаза и распрямились плечи. Он перестал ругать погоду, которая для побережья была идеальной. До конца недели они говорили на морские темы, объездили все вокзалы, изучая цветные рекламные афиши и буклеты с расписанием на предмет стоимости, и в конечном счете решили по совету мисс Тинто посетить Дун. Мисс Тинто знала одну даму с этого курорта, которая сдавала комнаты, – мисс Твиди, за чей характер и чистоплотность она поручилась с категоричной сдержанностью, более демонстративно, чем обычно, поджимая губы.

Спешно отправили письмо мисс Твиди, и вскоре та ответила, что не против принять миссис Мур и ее сына за пустяковую плату – тридцать пять шиллингов в неделю; ванна, освещение спален, вакса, ранний ужин с чаем и пользование кухонной плитой оплачивались отдельно. Итак, это было решено. В городе стоял палящий зной, раскаленные тротуары жгли подошвы, а отвратительные запахи трущоб, где Люси проводила каждый день, становились нестерпимыми, однако восторженное ожидание каникул превращало это в сущую мелочь. Люси методично готовилась к отъезду. Накануне она уложила вещи в чемодан Питера и в ответ на его ироничное замечание по поводу их «медового месяца» выдала неожиданно остроумную реплику. Более того, с предусмотрительностью бригадира она договорилась с мужем миссис Коллинз, который опять оказался без работы и был рад получить шесть пенсов, что он доставит их багаж на вокзал, а они подъедут на трамвае, тем самым сэкономив чистых два шиллинга.

Это необычное утро началось прекрасно. Миссис Финч неожиданно появилась на площадке и, покраснев, пообещала, что будет совершенно безвозмездно присматривать за их квартирой. «Как мило с ее стороны», – снисходительно подумала Люси. Они пошли по улице. На углу они сели в трамвай такого знакомого цвета – но с совершенно незнакомыми чувствами. Люси никак не могла признать, что это то же самое транспортное средство, на котором она тряслась по пути до Уайт-стрит. Нет, сегодня его обшарпанные бока сияли радостным ярко-красным цветом, и даже пуговицы на форме кондуктора сверкали, точно алмазы.

На станции уже поджидал Коллинз с багажом, выказывая некоторое беспокойство, которое Люси приписала его трезвому состоянию, и вскоре они с Питером заняли свои места в вагоне. Поезд тронулся. День выдался теплым и солнечным, откосы железнодорожного пути пестрели золотистыми одуванчиками, на фоне ярко-голубого неба клубился белый дым. Откинувшись на спинку дивана и прижавшись щекой к шероховатой теплой подушке, Люси почувствовала освобождение, невероятную легкость, счастливое раскрепощение, оттого что так быстро покинула город. Казалось, она давно позабыла, а теперь с новым восторгом увидела нежную зелень полей. Просто не верилось, что желтая гривка одуванчиков на травяном откосе может вызвать такой экстаз. Но было именно так. После духоты и грязи города это путешествие было как быстрое опьянение, новое осознание красоты жизни, пробуждение почти мучительного стремления к ее радостям… По прибытии в Дун Люси была молчалива.

Дом мисс Твиди они нашли с трудом. Он находился в чинной части городка, вдалеке от безумных соблазнов отелей и площадок для игры в гольф. И сама мисс Твиди была чинной миниатюрной женщиной с маленькой головой, длинной дряблой белой шеей, большими унылыми глазами и тонким голосом, звучащим с нисходящими интонациями. Она учтиво их приветствовала.

– Вижу, вы нашли мой дом, – безрадостно произнесла она.

– Да… о да, – вежливо согласилась Люси.

– Меня все знают, – с меланхоличной гордостью сообщила мисс Твиди, – и очень уважают в нашем городке. Вы не привередливы в еде? Надеюсь, нет. – Она окинула приезжих тусклым взглядом. – Я готовлю простые блюда. Самые незамысловатые. Но все из лучших продуктов.

– Да! Не сомневаюсь, – кивнула Люси.

– Но цены на продукты! – театрально закатив глаза, воскликнула хозяйка. – Позор! Цены просто бешеные. Масло – два пенса, сахар – пенни, мука – полпенни. Не понимаю, как жить добропорядочным людям.

От ее испытующего взгляда Люси стало немного не по себе.

– Если желаете, чтобы я заплатила немного больше, чем договаривались, мисс Твиди, – сказала она, – я готова пойти вам навстречу.

Мисс Твиди протестующим жестом подняла вялую руку.

– Ни пенни, миссис Мур, даже если вы встанете на колени, – с пафосом произнесла она. – Моя цена умеренная, и такой она останется. Есть домовладелицы – могу назвать некоторых с этой улицы, – те подскочили бы от радости при вашем предложении. Но я? Нет, миссис Мур! Пусть себе расхаживают в страусовых перьях, если им так нравится, а моя репутация останется безупречной… – Она прервала монолог, чтобы перевести дух. – Но если перед отъездом вы сочтете, что отдыхали хорошо, ничто не помешает вам оставить шесть пенсов для прокаженных. Уже много лет я помогаю спасать бедных больных людей… – Маленькая домовладелица снова перевела дух, а потом, остановив на Питере тусклый взгляд, медленно спросила: – Ваш сын? – Выслушав Люси, она убрала с бледной щеки жидкую прядь волос и осторожно заправила ее за левое ухо. – Я сказала бы, что удобно иметь врача в семье. Я ничего не имею против врачей. Господи, нет! Не сомневаюсь, что они делают все от них зависящее. Иногда делают, а иногда нет. – Она понизила голос, добавив приглушенно: – Они ничего не смогли сделать для жены моего племянника.

– Мне жаль, – сказала Люси. – Она больна?

– Была больна, миссис Мур. Была, – с напускной важностью ответила мисс Твиди. – Мы похоронили ее прошлой зимой, и я обрядила ее вот этими руками. Она была… – Нижняя губа женщины задрожала, она жалостно возвела очи горе. – Она была самой красивой покойницей из тех, что я обряжала, миссис Мур. Как ангел. Я вложила в ее маленькую руку белую лилию. Все говорили, белая лилия – это последний штрих. Покойница выглядела просто очаровательно. Знаете, у меня есть свой подход в таких вещах. – Бледное лицо мисс Твиди оживилось. Она продолжила: – Как-нибудь я покажу вам медальон, который подарил мне на память ее муж. Он был мне очень благодарен – добропорядочный молодой человек. Хотя после Благовещения подумывает снова жениться.

Последовала пауза. Потом мисс Твиди, вздохнув, приступила к своим обязанностям. Она объяснила, в какое время подают на стол, перечислила местные достопримечательности, предсказала перелом в погоде, предупредила об осторожности во время купания, запретила поздно возвращаться, после чего с удовлетворенным видом неслышно вышла из комнаты.

После ее ухода воцарилась выразительная тишина.

– Во всяком случае, она невероятно благочинная, – радостно оглядываясь по сторонам, сказала Люси.

– Во всяком случае? – спросил Питер.

– Ну… похоже, она слишком унижается, или мне показалось?

– «Белая лилия», – многозначительно процитировал он.

Они посмотрели друг на друга, потом стали улыбаться, их улыбки постепенно становились все шире, потом переросли во взрывы смеха. Их охватило безудержное веселье, они смеялись и смеялись.

– Белая… – слабым голосом лепетал он, беспомощно привалившись к каминной полке.