Дочь палача и театр смерти - Оливер Петч

– И все-таки мы на время прекратим поставки. Даже эта последняя была довольно рискованной, – объяснил тиролец. И добавил с хриплым смехом: – Ну, скорее для других. Я вернусь в Галль и переговорю со своими заказчиками. Потом дам о себе знать.

– Не глупите! – прошипел Рансмайер; ветер почти заглушал его слова. – Если все пойдет по плану, город уже сегодня перейдет под контроль бургомистра. Тогда нам откроются совершенно новые торговые пути!

– Что мне с того, если я буду болтаться на виселице, – проворчал тиролец.

Налетел очередной порыв ветра, зашумел в ветвях. Тиролец в последний момент успел подхватить шляпу.

Любопытство Барбары возрастало. Она оказалась права в своих предположениях! Бюхнер с Рансмайером действительно были заодно, и все это как-то связано с мешками, на которых она сейчас лежала. Нужно непременно выяснить, что в них… Барбара достала нож, который спрятала в сапог, пока взбиралась, и сделала небольшой надрез на мешковине, которая выглядывала из-под вощеного полотна. Из мешка посыпался какой-то песок. Однако надрез оказался шире, чем рассчитывала Барбара, и песок посыпался по мешкам вниз, туда, где стояли мужчины.

– Мы можем подыскать другого посредника, – пригрозил Рансмайер. – Вы не единственный в Галле, кому хотелось бы работать с нами.

– Это слишком опасно, поверьте же наконец! – упорствовал тиролец. – Кайзер придает этому делу высшее значение. Число перехватчиков на всех дорогах увеличено вдвое!

Рансмайер шагнул чуть в сторону, и песок посыпался ему прямо за воротник. Барбара зажала рот ладонью. Песок налип на пальцы, она смахнула его с губ. И насторожилась.

Что за…

Песок был зернистый и на вкус солоноватый. Луна на мгновение выглянула из-за туч, и Барбара смогла различить цвет странного порошка.

Он был белым.

«Белый и соленый, – подумала Барбара. – Никакой не гипс, а просто…»

– Черт, это еще что?

Рансмайер запустил руку за воротник, куда по-прежнему сыпался порошок. Тут он поднял недоумевающий взгляд и заметил среди мешков Барбару. Его лицо исказила гримаса ненависти.

– Чертова палачка! – прошипел он. – В этот раз я тебя собственными руками придушу!

– Палачка, говорите?

Тиролец тоже взглянул наверх. Казалось, он немного растерялся в первый миг, но потом плавным движением выхватил ржавую саблю, которая висла у него на поясе.

– Скольких еще мне придется прикончить, чтобы вы оставили нас в покое?

Он стал обходить груду мешков, чтобы подобраться к жертве с другой стороны.

В это мгновение раздался крик, и из-за кучи мешков выпрыгнул Пауль. В правой руке он, словно кистень, раскачивал пращу, и тиролец от неожиданности отступил на шаг. В глазах мальчика плескался огонь.

– Если ты хоть пальцем тронешь мою тетю, я тебе залеплю промеж глаз! – прошипел он. – Мало не покажется!

– Хо-хо! Еще один бесенок! – рассмеялся тиролец, оправившись. – Палаческие отродья, вы хуже кроликов! Стоит одному свернуть шею, тут же из-под земли вырастают еще двое…

Он, не колеблясь, взмахнул саблей.

Продолжал завывать ветер. Барбара закричала. Мешки под ней внезапно пришли в движение, и она покатилась вниз, прямо на Рансмайера. Доктор упал, и его засыпало кучей белого порошка.

* * *

– Соль? – Симон в недоумении уставился на жену. – Все эти мерзкие убийства из-за какой-то соли?

Он стоял в грязном сюртуке перед крестом на вершине холма и слушал Магдалену. Она только начала рассказывать, но Симон уже с первых слов перебил ее – до того невероятным казался ее рассказ. При этом он решительно не понимал, каким образом Магдалена оказалась в Обераммергау.

– Не стоит недооценивать соль, – произнес Иоганн Лехнер, соскочив с седла. – Из-за этого ничем не примечательного, казалось бы, вещества затевалось множество кровавых войн, вырастали или приходили в упадок могущественные города. Прекрасный Мюнхен тоже, по сути, выстроен на соли.

Секретарь с улыбкой подошел к Симону и Магдалене. Рядом шагали двое солдат, освещая факелами ужасное зрелище.

– Вы же помните эту историю, – обратился Лехнер к Симону. – Если б Генрих Лев не спалил тогда мосты во Фрайзинг и не направил Соляной тракт через Мюнхен, то наша столица была бы сейчас ничем не лучше захолустного Шонгау. Видите, на что способна обыкновенная соль…

– Но здесь же нет никакой соли, – заметил Симон.

– Здесь нет, а в Галле и Тироле есть, – ответил Лехнер. Он взял у солдата факел и указал им на запад; там, в ночной тьме, вырисовывались темные громады скал. – И через соседний Грасвангталь до них очень удобно добираться. Наш почтенный курфюрст давно подозревает, что по этим дорогам в Баварию в больших количествах завозят контрабандную соль, а отсюда она попадает во все уголки империи. Таким образом, каждый год казна недосчитывается налогов на десятки тысяч гульденов. Власти разослали патрули по всем дорогам, но до сих пор это не помогало.

– Черные всадники! – воскликнул Симон. – Значит, это не выдумки и они действительно существуют!

Лехнер кивнул:

– Их называют перехватчиками. Хорошо обученные люди, они патрулируют дороги, не привлекая к себе внимания, а в случае необходимости безжалостно атакуют. Но и перехватчики не смогли выйти на след контрабандистов. Дело в том, что эти ублюдки пользовались хитроумной системой транспортировки и тайных знаков. Неприметные круги из камней и веток указывают на безопасные маршруты и места встреч.

Снег между тем перестал, и с неба ярко светила луна, но Симон этого даже не заметил. Он завороженно слушал Лехнера. Внезапно все необъяснимое, увиденное за последние дни обрело самое тривиальное объяснение. Он думал о языческих жертвоприношениях, кровавых ритуалах и безумной ненависти к чужакам, но все оказалось куда проще и банальнее.

«Черные всадники и круги из камней, – думал Симон, – в них нет ничего мистического. Они столь же реальны, как эти горы, долина, река. Никаких загадок, никаких легенд…»

Лехнер подмигнул Симону:

– Ваш тесть оказался вчера столь любезен, что рассказал мне об этих кругах. Среди прочего он говорил, что вы видели такой круг у этого холма. Тогда мне стало ясно, что скоро здесь состоится очередная встреча контрабандистов. Правда, я и сам не ожидал увидеть здесь сразу полдеревни и судью собственной персоной. Ну, к счастью, при мне было достаточно людей. Курфюрст еще с утра прислал мне два десятка солдат.

– Выходит, местные жители давно планировали эту контрабанду? – изумился Симон. У него до сих пор не укладывалось в голове, что речь шла не об одном или двух преступниках, а о десятках или даже сотнях.

Вероятно, об этом знала вся деревня. Неужели мы так заблуждались?

– Ну, по крайней мере, большинство из них были в курсе, – пояснил Лехнер. – В особенности извозчики под предводительством Франца Вюрмзеера. Во время расследования мы то и дело слышали о каком-то хозяине. Речь, видно, шла о Вюрмзеере, главаре банды. Полагаю, он занимается этим уже не первый год, с тех пор как старый торговый тракт стал приходить в упадок. – Секретарь пожал плечами: – Я лишь предполагал, что здешний судья тоже замешан. Слишком гладко у них все шло, без покровительства сверху это невозможно. Поэтому я получил распоряжение из Мюнхена…